продолжалась, и сейчас её исход казался особенно туманным.
Под конец Аргон, Высший Демон Разрушения, направил все свои силы, чтобы истребить именно Маргулов.
Возможно, у него проснулся разум.
Возможно, это была простая случайность.
В любом случае у него получилось.
В данный момент во вселенной действительно почти не осталось живых Маргулов. Богиня Судьбы не чувствовала особенной грусти по этому поводу. Её занимали другие мысли. Она была не уверена, хватит ли их текущего количество для того, чтобы помочь Создателю в его противостоянии против Аколипта. Ибо хотя последний тоже лишился подпитки, до этого он более тысячи лет копил свои силы.
Сможет ли Создатель, Александр, противиться такому давлению?
Маргула не знала.
В данный момент она была совершенно бессильной что либо сделать.
Приподняв свои перламутровые глаза к небосводу, который покрывали столь многочисленные трещины, что немногие обрывки стабильного пространства напоминали листья, плывущие по осенним ручейкам, она погрузилась в томительное ожидание…
…
…
…
Вся жизнь Александра проходила в томительном ожидании. В состоянии затянувшегося пролога.
В нём не было ничего примечательного; у него было обычное детство, отрочество, юность; у него была обычная работа, обычная собака — дворняга, — обычная квартира, в которой он проводил всё своё свободное время сидя за компьютером, читая, фантазируя и представляя себе другие миры.
Бывало, его увлекала фантазия. Он сидел на работе, разглядывал облака и вдруг видел облачные королевства, где правили облачные короли и королевы, и где облачные рыцари носились на крыльях ветра и вместо копий метали молнии — и вдруг всё обрывалось, и он, рассеяно, смотрел на свой рабочий стол, кактус на подоконнике над палящей батареей, которая обжигала его левую икру, и постепенно осозновал, что всё это было лишь плодом его воображения.
И каждый раз в такие моменты его охватывало чувство горького опустошения.
Как-то зимой, когда он стоял на остановке, одна неприятная история вырвала его из мира грёз самым бесцеремонным образом. Даже вернувшись домой он всё ещё находился в некотором потрясении — потому ли, что чуть не погиб, или потому что понял, что вовсе не боялся растаться с этой пустой и бессмысленной жизнью?
В этот день он лёг раньше обычного, проснулся, выгулял собаку, пошёл на работу, вернулся, снова лёг, а затем увидел странный сон, краеугольным камнем которого была удивительная серебристая пластина…
Глава 10
Сон
Это был странный сон, ибо в то время как простые сновидения стремительно растворяются и теряют подробности, напоминая не крепкую землю, которой подобна обыкновенная память, но снег или мрак, которые исчезают с первыми лучами солнца, это наваждение напротив со временем обретало подробности в сознании Александра.
Сначала он видел только пластину. Потом стал различать ее свойства. Правила. Запреты.
Наконец Александр стал воображать, что сделал бы с таким инструментом, и вскоре эта фантазия заменила ему все остальные.
Снова и снова он размышлял про эльфов, каннибализм, земледелие, законы, великий исход, развитие цивилизации и так далее и тому подобное; его жизнь была достаточно пустой, чтобы единственная фантазия могла заполнить её почти целиком. И тем мучительнее казались серые стены на пути бурной реки воображения — работа, сон, еда, коллеги, — через которые ему приходилось перебираться, чтобы продолжить историю, что разворачивалась у него в сознании.
Александр старался сделать свою выдумку как можно более материальной. Он рисовал карты Восточного и Южного континента, придумывал названия городов и провинций, строил сложные диаграммы, с помощью которых пытался отследить динамику роста эльфийской популяции в различных княжествах, которые образовались после развала великого Царства Нарук; каждый день стопка тетрадей, в которых он составлял генеалогические деревья эльфийских, а затем и человеческих семейств становилась всё выше и выше, словно вавилонская башня, которая устремлялась к потолку его квартиры.
И всё равно этого было недостаточно.
Всё равно у него не получалось избавиться от ощущения, что всё это просто фантазия; тень мечты и не более того.
Однажды, заполняя экселевскую табличку, он, сам того не замечая, написал в одной из ячеек «Маргулы».
Александр рассеяно посмотрел на эту надпись. Стёр. Написал опять, опять стёр, и этим же вечером создал новый документ.
Долго думал над названием.
У него всегда были с этим проблемы.
Наконец он решил назвать его просто: «Создатель миров».
После этого всё своё свободное время Александр стал посвящать работе над книгой. По выходным он трудился над ней дни и ночи напролёт; иной раз так увлекаясь и погружаясь в работу, что невольно протягивал руку, хватал пустоту и лишь опосля понимал, что, если ему хочется кофе, ему нужно приготовить его самостоятельно.
Он пытался сделать кружку бесконечной — смотрел на неё и читал мантры, — но попытки эти были… без особого успеха.
И тогда он снова, с новоявленным рвением брался за работу, в деталях расписывая последствия великого потопа и зарождение Мира Островов.
В какой-то момент он стал не просто расписывать, но изучать своё творение.
Он смог определить фазы, которые занимали его больше всего в каждый конкретный промежуток времени.
Сперва он помогал эльфам в изучении сельского хозяйства, архитектуры, ремёсел и так далее и тому подобное. Прямо как в Цивилизации.
Затем, когда их раса стала представлять собой нечто стоящее, он начал с ней «играться». Создавать всевозможные истории, проводить эксперименты, вести себя как ребёнок, который набирает банку болотной воды — с небольшим количеством живности, — и начинает сыпать в неё всякое — соль, соду, уксус, — и смотреть, что станется.
Он воспроизводил в своём творение знакомые сюжеты, успешно или не очень, и редко задумывался о последствиях.
И вот, размышляя об этом, Александр вдруг почувствовал нечто неуловимое, что стало мешать ему продолжать работу.
Сперва ему сложно было определить, что это было такое. Творческий кризис? Нет. Идей у него было много, даже слишком. Здесь была другая причина — но какая?
И так совпало, что в этот самый момент он прочитал небольшой рассказ, в котором главный герой, писатель, вдруг обнаружил, что всё, что он пишет, имеет реальные последствия. Книжка была хорошая. Интересная. В конце герой выбрался из мира своего произведения, и в то же время столкнулся с одной проблемой, которой сам автор не стал уделять особого внимания, но которая потрясла Александра сильнее всего остального произведения.
В самом конце главный герой заметил, что писать ему теперь будет непросто. Ведь если все его сюжеты находили отражение в другой реальности, значит, приписывая персонажам сильные эмоции, будь то грусть, страдания и так далее, он обрекал на них настоящих, живых людей.
