— Моя жизнь была удачной! — яро возразил я. — У меня была карьера, хорошая работа. Своя группа, причем состоящая из лучших специалистов. Была семья, дети. Даже внуки. Да, моя жизнь отличалась от твоей, но сейчас, вопреки всему, у меня другое мнение по поводу Чернобыльской аварии. Раз есть возможность, нужно ее использовать. И мы реально это можем.
Петров покачал головой.
— Вовсе не обязательно, как ты говоришь, бегать с автоматом по станции и тыкать им в морду инженеров. Мы спасем Припять, спасем весь регион! Да пойми ты, какое это может оказать влияние на историю Союза?
— Да что мне эта Припять? Я не отсюда, я из Новоульяновска. Большую часть времени я нахожусь в командировках по всему Союзу, даже в Москве оседаю ненадолго. А после развала СССР, эта территория вообще станет Украиной. Кстати! Из какого ты года, из двадцатого?
— Ну да.
— Вот тебе новость. Где-то года через два, феврале две тысячи двадцать второго начнутся масштабные боевые действия между Россией и Украиной.
Подобное вызвало у меня крайнее удивление. Но сейчас разговор был совсем не о том.
Собравшись с мыслями, я продолжил:
— А представь, что подобная техногенная авария могла случиться в твоем городе. Если бы ты знал обо всем, если бы судьба твоих близких зависела от этого, если бы у тебя была возможность все изменить, ты сидел бы сложа руки? Или сделал бы все возможное, что от тебя бы зависело?
Мои слова заставили его задуматься. Я молча шел рядом, давая ему перетереть информацию.
— Ну, может ты и прав... — наконец ответил Андрей. — Но я все равно не хочу в этом участвовать.
— За карьеру боишься? — вопрос был провокационный, но мне важно было получить ответ. Прямо сейчас.
— Нет! Не в этом дело! — отрезал тот.
Дальше я давить не стал. Конечно, ответ Андрея меня не устроил. Да что там, я подобного не ожидал.
Все это время я приводил аргументы, убеждал, рассказывал, а оказалось — все в пустую. Черт возьми, а с чего я вообще взял, что он последует моему примеру? Все люди разные, решения тоже.
Видно было, что Петров сомневался.
— Ладно, понял тебя, — вздохнул я. — Ну, тогда я сам.
— Вижу, ты настроен решительно?
— Да, — спокойно ответил я. — А что это за история, будто я из местного «РОВД»?
— Мне пришлось придумать целую легенду. Сам посуди, когда я в крови явился к своей группе, у них появилось много вопросов, на которые нужно было как-то отвечать. Вот и получается, что я наткнулся на тебя — сотрудника из местного отделения. Якобы у вас тут своя работа по другому делу ведется. Все свел к тому, что между нами возникло недоразумение. А твоя морда на ориентировках, ложный прием, используемый в проведении расследования. Короче, ты сотрудник. Но знают про тебя не все, только Федор и еще двое.
— Ну, закрутил, — скептически произнес я. — А зачем прислал этого Погодина на «Волге» шпионить за мной? Из него наблюдатель, как из меня балерина. Его автомобиль за километр видно, вообще не палился!
— На то и расчет, — хмыкнул Андрей. — Он не скрывался. Я заранее проинструктировал Федора, чтобы тот ни в какие контакты не входил. Ну и сам понимаешь, я открываю багажник, а там ты загораешь. Кстати, ты ловко подстроился.
— Жизнь научила импровизировать.
Некоторое время мы шли молча.
— Что по убийствам? — поинтересовался я. — Удалось что-нибудь раскопать?
— Ничего толкового. Уже две недели здесь, а общей картины все нет.
— Не знаю, будет ли полезна такая информация... Перед тем, как я увидел гражданку Цветаеву с перерезанным горлом, на начале тропы я едва не столкнулся с возможным убийцей. Высокий, широкий в плечах. Телосложение спортивное. Был одет в джинсы, черную штормовку с капюшоном. Вот лица я не увидел — там темно было.
Петров качнул головой.
— Под это описание попадет кто угодно. Даже мы с тобой.
— Ну, если что, я готов посодействовать. Сыграть роль живца там. Все-таки, ты мне очень помог.
Петров вновь остановился. Посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
— А знаешь, возможно, твоя помощь действительно может пригодиться. Но об этом позже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Через несколько минут мы подошли к автобусной остановке.
— Мне пора, — заявил Андрей. — В два часа будет совещание у начальника нашей межведомственной группы, я должен там присутствовать. Не теряйся...
Последнюю фразу он произнес как-то многозначительно, но толком понять ее не сумел. Подошел автобус и Петров тут же запрыгнул внутрь. Проводив его взглядом, я двинулся дальше.
Стало немного легче. Нужно подождать пару-тройку дней, все утихнет. Конечно, бродить по городу без документов все равно неудобно, но куда деваться? Новые документы я себе все равно никак не сделаю — время не то. Это в двадцать первом веке за деньги можно было слепить любую корочку, договориться с паспортистами. На худой конец слепить фальшивку.
Единственный мой плюс — я хорошо знаю город, неплохо знаю окрестности.
Меня напрягало другое... Что сказали самому комроты старшему лейтенанту Паршину о моей судьбе? Уж командир роты-то должен обладать какой-то информацией, по поводу своего личного состава, оторванного от основного подразделения. Тогда почему прошло уже почти четверо суток, а реакции все нет?
Так не бывает. С него по любому спрос — как он докладывает вышестоящему командованию? А может быть, официально я нахожусь в изоляторе военной комендатуры? Учитывая общее отношение Паршина к прикомандированным, неудивительно, что ему просто все равно.
Голод проявился внезапно. Желудок громко заурчал, сковал спазм. Обычно в таких случаях говорят, желудок к позвоночнику прилипает. Хорошо бы где-нибудь перекусить, вот только это опасно. Минут десять думал только об этом, в конце-концов, все-таки рискнул.
Выбравшись на улицу «Курчатова», я сразу же увидел одно этажное здание, над входом в которое висела невзрачная вывеска: «Столовая № 4».
Было обеденное время — из здания выходили люди — по двое, по трое. Наверняка это рабочие ближайших госпредприятий. В воздухе вкусно пахло жареными котлетами, да так, что у меня желудок аж в трубку свернулся. Все эти дни я жил на «сухарях», ну и на водке. Естественно такое питание никому на пользу не пойдет. Вообще, по-хорошему, жидкое горячее нужно есть раз в день. Не реже раза в два дня. И чай тут не в счет.
Несколько минут постоял у входа, проверил оставшиеся деньги. Спасибо Лисицыну, в схроне их оказалось более чем достаточно. Зачем плюнул, толкнул входную дверь и вошел внутрь.
В нос ударил целый спектр царивших там обеденных ароматов. И котлеты и пельмени и много чего еще, обалденно вкусное.
Почти сразу в глаза бросился плакат в типично советском стиле:
«У нас порядок такой — поел, убери за собой»
И почти сразу, второй, ставший чуть ли не легендарным:
«Пальцы и яйца в солонку не макать»
Помещение большое, но не фабрика-кухня. Был такой период в Советах, когда строили подобные заведения, с расчетом на тысячу-полторы человек. Не оправдалось, отошли от этого.
Вдоль раздаточной имелась очередь, человек десять. Все с подносами.
Зуб даю, они наверняка слегка липкие от жира. Как правило, отмыть их до конца было просто невозможно. И это несмотря на то, что Припять город очень молодой.
Ко всему этому можно добавить гнутые алюминиевые ложки и вилки, пустые солонки. Возможно, еще и салфетницы.
Взял один поднос, встал в конец очереди. Передо мной стояло два мужика, по виду — явно какие-то механизаторы. Один травил анекдоты, другой как-то слишком громко смеялся над ними. Окружающие реагировали нормально — видать, явление обычное.
Очередь потихоньку ползла вперед.
Выбор блюд был небольшим, скорее всего потому, что обеденный перерыв подходил к концу.
Первым делом я потянулся к борщу, который уже разлили по тарелкам. Затем взял тарелку картофельного пюре с огромной, лохматой от обильной панировки, котлетой по-киевски. Желудок предательски завыл, да так громко, что один из механизаторов даже обернулся на звук.
