Праздник тем временем шел своим чередом, один за другим гости говорили длинные витиеватые речи, смысл которых сводился к тому, что именно благодаря Газвану все еще существует Москва, стоят в Азии горы и вертится наша планета. Если бы не было его, то все, кранты, миру конец.
Отметились в этих славословиях и мы с Ровниным, сначала он, потом я. Ясное дело, переплюнуть предыдущих ораторов нам не удалось, для этого надо родиться там, где растут чинары и вода журчит в арыках да кяризах, но и лицом в грязь не ударили.
Чем дальше, тем громче были разговоры, все чаще слышался звон чаш, соприкасавшихся друг с другом, а как в центр зала выбежали несколько танцовщиц в шальварах, вуальках и со звенящими монисто на бедрах, так и вовсе народ раздухарился. Да я и сам с интересом смотрел на происходящее, осознавая, что к той, с «трешечкой», что приятно для глаза покачивается в ритме танца, я бы, конечно, подкатил, случись такая возможность. А возможность — такая штука, которую, главное, не проморгать.
— Э, слышь, ты зачем так на ту женщину смотришь? — Мне на плечо опустилась волосатая рука. — Не надо так на нее смотреть. Она со мной!
— Все эти красавицы приглашенные артистки, так что вряд ли какая-то из них пришла с вами, — заметил Ровнин, глянув на того, кто стоит за моей спиной. — А это друг хозяина стола, так что вы поступаете очень неразумно, милейший. Не стоит хамить незнакомцам, подобное может выйти боком.
— Молчи, не с тобой говорят! — Рука сжалась сильнее. — А ты сам разве не мужчина? За себя постоять не можешь?
— Макс, тебя провоцируют, — заметил Ровнин, подливая себе вина. — Причем настолько безыскусно и напоказ, что я очень удивлен.
— Спасибо, кэп, — произнес я. — Но, с другой стороны, что за праздник без драки, да?
Глава 3
— Драться с тобой? — гортанно сообщил мне тот, кто стоял за спиной. — Хэ!
— Руку убрал, — решил, что, если уж пошла такая стереотипная пьянка, надо резать последний классический аргумент. — Слышь?
— И это я капитан Очевидность? — хмыкнул Ровнин. — Ну-ну!
Я резко поднялся на ноги, чего, кстати, никто не заметил. Дело в том, что в этот момент музыканты заиграли зажигательную восточную мелодию, и чуть ли не половина изрядно подгулявших гостей ломанулась в пляс, под радостное улюлюкание именинника. Вокруг полуобнаженных красавиц затопали ногами восточные мужчины — с бусинами пота на лбу, огромными животами, красными лицами и огнем в глазах.
— Ты прямо дерзкий, да? — недобро блеснул глазами совсем еще молодой армянин с синевато-черной щетиной на лице. — А за слова свои готов ответить?
Я его не знаю, даже не видел никогда. И с соотечественниками его дел никаких давно не имел, если не считать того, что время от времени захожу в магазин «Хамегх», что рядом с моим домом. Его хозяин Нарек, как и все армяне, прирожденный креативщик, потому просто перевел слово «вкусно» на русский язык и сделал его названием своей продуктовой лавки. Необычностью берет, короче говоря. У всех «Одуванчики» да «Алины», а у него «Хамегх», прости, Господи.
Впрочем, хлеб у него всегда вкусный, это правда. И компоты в литровых бутылках тоже.
— Слушай, давай я тебе быстро что-нибудь сломаю и пойду танцевать? — Мне вдруг отчего-то стало скучно. Цирк какой-то, разводят, как мальчишку. — Как тебе такое предложение?
— Пойдем, — оскалился паренек, развернулся и пошел к выходу из зала.
Господи-боже, у него еще и мокасины красные. Как есть паноптикум!
— Составить компанию? — спросил Ровнин и поправил очки в роскошной оправе.
— Думаю, управлюсь, — отказался я. — Ну, будет там еще трое таких же, и что? Дел на пять минут.
Не скажу, что я прямо Ояма Масутацу, но подраться умею, а иногда даже и люблю. Впрочем, если что, если дело примет совсем невеселый оборот, у меня еще есть двенадцатизарядный аргумент под мышкой. Легальный, с разрешением и всем таким.
Впрочем, до пальбы дело вряд ли дойдет. Драка, может, и сойдет с рук тому, кто это все затеял, но если случится что-то похлеще, то Газван все свое влияние пустит в ход, но найдет поганца, посмевшего испортить ему праздник. Обида гостя — оскорбление из числа непрощаемых, так что волноваться не за что. Так, помнем друг другу морды, да и все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет, можно было бы его просто послать, разумеется. Все эти «ты не мужчина» и так далее меня давным-давно не трогают. Собака лает, ветер носит… Просто интересно, в чем тут дело. «Обратка» это или просто кто-то из тех, кто сейчас сидит здесь, за столом или весело пляшет в зале, развлекается. Может, Омар? Он недобро на меня поглядывал, я заметил. Не может простить того, что я его сыну Юсуфу помог решить проблемы с налоговой, после чего он все же смог сберечь, а после и укрепить свой собственный бизнес, потому не вернулся в лоно семьи?
Или Азиз? В том году я у него из-под носа увел набросок «Медузы» Караваджо, который невесть какими путями занесло в столицу. Оригинал висит во флорентийском Уфицци под неусыпным контролем тамошнего Братства Неспящих, а единственный уцелевший пробник будущего шедевра, тот, что в свое кардинал Франческо Мария дель Монте, собственно, и заказавший мастеру эту картину, подарил своему приятелю Галилео Галилею, вот — у нас всплыл. Вещица непростая, с ней много чего учудить можно, в основном по части внезапных и загадочных смертей. Оригинал, конечно, покруче работает, но и набросок непрост.
Я в данную историю тогда случайно вписался, но, когда разобрался что к чему, решил сыграть на этом поле. А почему нет? Азиз мне никогда не нравился, очень уж жаден и хитер. С другой стороны, что ждать от мастера амулетов с тотемным знаком «змея»? Доброты, открытости и мягкосердечия?
Хотя, правды ради, амулеты и талисманы, вышедшие из его рук, очень хороши и своих денег стоят. Одно плохо — их привязывают к владельцу, а со мной Азиз и до того никаких деловых отношений иметь не хотел.
Только странно одно — азербайджанец подписывает армян на тему разборки? Не думаю. Впрочем — почему нет? Я не поверил, и никто не поверит. Что до остального — вопрос, как всегда, только в одном. В цене.
Да! Набросок, что я увел из-под носа у всех, кто за ним охотился, теперь лежит в моем личном тайнике. Было дело, пытался у меня его отдел выцыганить, причем, как всегда, за «спасибо», апеллируя к гражданскому самосознанию, но я им фигу показал. Перетопчутся. Опять же — авось зачем и когда пригодится, как тот кинжал, что я сегодня Газвану подарил.
Вот так, размышляя о том, кто же именно мне, плюнув на то, что это харам, подложил свинью, я вышел из зала, следуя за нахальным юношей. Он бодро протопал через пустынный холл и свернул в какой-то закуток, которых в этом здании, построенном еще в советские времена, хватало. Ну как закуток? Скорее, совсем небольшой вытянутый зальчик с тремя колоннами, которые в старые времена втыкали куда можно и куда нельзя. Наверное, мода такая была. Не знаю, не жил тогда.
— Ну и что ты мне хотел сказать, дружок? — поведя до треска шеей, осведомился у него я. — А? И где верные друзья?
— Не я хотел, — белозубо улыбнулся армянин. — Они! Хэ!
В тот же миг на мои плечи обрушилась тяжесть, причем шагов сзади я не услышал, что очень странно. Слух у меня отличный, не сказать — уникальный. Да и опыт в таких вопросах немаленький, уж поверьте. Да, парень ведет себя как клоун, но это не означает, что я прямо сильно расслабился.
Кстати, моего спутника уже след простыл, только шлепанье подошв красных мокасин по плитке пола послышалось. Впрочем, мне было уже не до него, поскольку я понял, кто именно сиганул на меня сверху. Как? Да просто. Его спутников увидел. Да, лица были скрыты под балаклавами, видны лишь глаза да рты, но для оценки ситуации и этого достаточно. К тому же парочка, вышедшая из-за колонн, особо свои клыки и не прятала. Скорее, наоборот, напоказ выставляла, давая мне понять, с кем я встретился.
Вурдалаки, мать их. Это что за хрень творится? Охотиться вот так, влегкую, на чужой территории? А в том, что они не местные, я уверен на все сто. Кузьминки — зона контроля семейства Марго, а с ней у меня все ровно. Можно сказать, что мы почти друзья, с учетом того, разумеется, насколько смертный может приятельствовать с вурдалаком.
