его слова замирают в воздухе.
Он падает без сознания.
Натали медленно снимает с себя темные очки. Стоя перед дверью, она ощущает, как нервы напрягаются до предела. Охранник, который всегда готов защитить ее, осторожно вытащив нож, изучает его лезвие. Однако это вызывает лишь усмешку у девушки, которая внезапно вздыхает, демонстрируя излишнюю осторожность своего охранника.
— Ну что, не передумала? — спрашивает он, мерцая зелеными жилками.
— Нет… — тихонько шепчет Натали, — Просто… хочу запомнить, хочу запомнить этот момент.
Девушка прикасается к ручке двери, и этот жест кажется настолько важным. Она вдыхает воздух, глубоко и медленно, вдыхая в себя момент. Натали выдыхает, и ее пальцы сжимаются на ручке, готовые сделать шаг в прошлое.
Сердце начинает биться быстрее, и внезапно ее руки касается охранник.
— Последний шанс передумать. — предупреждает он.
Рука дрожит как зубы на морозе, и внезапно девушка отпускает ручку, как будто сама рука отказывается следовать ее воле. Она отступает, ее охватывает жар, и в глазах ее мелькает недоумение, как будто она не может осознать, что происходит.
Стоило девушке отойти от двери, как ее мир тут же разрушился.
Грохот, как раскат грозы, раздается по коридору, и дверь в палату слетает с петель и падает на пол. Натали видит, как белая тумбочка метеоритом разбивается о стену напротив. Секунды кажутся бесконечностью, и она не успевает даже понять, что произошло.
Тело девушки как тетива проносится к отрывшемуся проему. Мельком она видит, как в центре комнаты стоит голый парень, с огненно рыжими волосами. Взгляд девушки застывает в этот момент. Она лишь успевает заметить, как парень бьет ладонями друг о друга.
Мощную волна воздуха сбивает ее с ног, и Натали теряет сознание.
Глава 3
Максвелл сидел за раскинутым на столе алтарем — крошечными пакетами, ампулами и закрученными краями металлических стержней, наполненных ядовитой радостью. Это была его святая зона.
Место, где он искал побег от мрачной реальности.
— Тебе две ложки, как всегда? — прозвучал старческий голос из другого конца квартиры. Максвеллу не хотелось даже поднимать взгляд, его настроение уже было на грани взрыва, и он стукнул кулаком по столу.
— Мне сейчас не до сраного чая!
— Всегда есть время для сраного чая! — донеслось в ответ.
Максвелл в это мудрствование не верил.
Он вдруг вспомнил, как этот чай они пили вместе с бывшей, садясь вечером на балконе, смотря на заходящее солнце, и разговаривая о будущем. Но сейчас, в этот момент, всякое будущее казалось потерянным.
— Черт, карга, я ненавижу твой чай! — вырвалось у Максвелла.
Старушка, оскорбленная этой дерзкой невежливостью в адрес своего любимого, фирменного напитка, не стала молчать. Быстрее, чем Максвелл мог бы себе представить, она метнула нож.
Свист, звон — и металл вонзился в стену, пара сантиметров от его уха.
— Хорошая доставка, старая! — воскликнул Максвелл с сарказмом и выдернул нож из стены, — Оставлю тебе на чай!
Время, замедлившись, внимательно следило за каждым его движением.
Он вернулся к своему столу, где на его хаотичном «алтаре» все еще лежала куча ампул, капсул и, конечно, два десятка разноцветных таблеток. Эти маленькие чудовища представляли собой всё цветовое разнообразие радуги и имели разные формы — от треугольных до шестигранных. Каждая таблетка как бы кричала: «Выбери меня, и я превращу твою унылую жизнь в фейерверк».
— Ну что, значит пришло ваше время! — шепнул Максвелл.
Он разложил таблетки отдельно от остального хлама. С лёгкостью, почти с живописной грацией, его нож как хирургический инструмент отделил их от прочего мусора.
Этот момент был для него как ритуал — когда мир суживается до размеров стола, и весь космос кажется не более чем фоном для его личной драмы. С уважением, с почти религиозной тщательностью, Максвелл принялся дробить таблетки тыльной стороной ножа. Пудра разлеталась в разные стороны, как если бы каждая частичка была миниатюрным фейерверком.
За окном мелькнула молния, как будто само небо решило поддержать его.
Максвелл делает разноцветные дорожки. По мере того как мелкая пудра падает на стол, его руки двигаются ритмично и уверенно, словно мастера, создающие своё произведение искусства. Взгляд его прикован к множеству мелких, красочных линий, он видит в них нечто большее, чем просто порошок.
Максвелл уже почти предвкушает, как будет кайфовать. Его сердце начинает биться быстрее, а мир вокруг кажется более ярким и насыщенным. Эти таблетки были его маленькими спасителями, позволяющими сбежать от серости бытия.
Входит старушка, говорящая его имя, но он едва слышит. Голова его находится на краю волны галлюцинаций, и он едва улавливает её присутствие.
— Сделала нам чай. — говорит она с надеждой в голосе.
Максвелл отмахивается от нее и просит её пойти в задницу.
Старушка злится.
Максвелл ныряет лицом в стол, и внюхивает самую мощную и длинную дорожку порошка. За секунды до этого момента его мысли были размытыми, но сейчас они стали ясными и острыми.
Руки что держат чай дрогнули, и чашки с горячим напитком полетели на пол.
— Дурень, ты что… — доносится до него шепот.
Максвелл поднимает голову и улыбается. Его глаза осматриваются, и он чувствует, как тепло разбегается по его телу. Это было нечто совершенно новое, словно он стоял на пороге невероятного открытия.
Минута тишины.
— Ты что наделал? — вновь шепчет старушка.
— Замолчи, старая!
Вторая минута тишины, и Максвелл зажмуривается, чувствуя, как силы возвращаются к нему. Блеск в его глазах становится ярче. Он ждет еще немного, открывает глаза и понимает, что ничего не произошло.
Максвелл смотрит на старушку, и в его глазах отражается неверие и отчаяние.
Даже тяжелая артиллерия больше не берет его.
Максвелл со зла втыкает нож в стол. Нож вонзается в дерево, создавая характерный скрежет, который разрывает тишину комнаты. Ему не хватает слов, чтобы выразить свою ярость и разочарование. Он ожидал, что эти таблетки снова откроют перед ним дверь в иной мир, но вместо этого — ничего.
Стол с грохотом ломается пополам. Деревянные осколки разлетаются в разные стороны. Старушка, наблюдающая за ним с мирными намерениями, взвизгивает от неожиданности и укрывается подносом от летящих осколков.
Максвелл теряется и не знает, что ему делать. Все его планы рушатся на глазах, как разлетающиеся осколки стола. Он чувствует, как горькая ярость кипит внутри него, а отчаяние сводит флягу в сторону наклонной.
Старушка всё таки свно предлагает чай, несмотря на все его выходки.
Максвелл
