Ужас, который он прочел в ее глазах, породил в нем сильнейшее желание защитить ее, и эта столь властная и непреоборимая внутренняя потребность потрясла его до глубины души. Разумеется, ему и раньше приходилось успокаивать женщин, но никогда еще это естественное мужское поведение не значило для него так много. Он не мог думать ни о чем другом. И все ценности и блага мира мгновенно побледнели перед важностью обеспечить спокойствие и счастье сидевшей рядом с ним женщины. Этот неожиданный для него самого порыв напугал его в сто крат сильнее, чем любая из тех сексуальных мыслей, которые то и дело крутились в его голове, когда Сара находилась рядом с ним.
Элан оставил родной дом и своего жестокого отца, чтобы построить собственную жизнь, свободную от бесполезных для него связей и обязательств. Он не нуждался ни в ком, и никто не нуждался в нем, до тех пор, пока он не увидел страх, который охватил все хрупкое тело Сары. Слезы полились из ее нефритовых глаз. Он не мог сидеть в стороне и безучастно наблюдать за ее страданиями. А когда в его объятиях она согрелась, расслабилась и перестала дрожать, в нем вспыхнуло желание. Ему вдруг безумно захотелось предложить ей нечто гораздо большее, чем сострадание и утешение.
По лицу Сары Элан видел, что и она тоже страстно желает физической близости с ним. А значит, одно его ласковое слово, одно неосторожное движение руки, один поцелуи — и они займутся любовью. А этого допустить никак нельзя!
— Держу пари, что вы летали на самолете еще в раннем детстве, — услышал он голос Сары, вырвавший его из размышлений.
— Да, мне было около одиннадцати.
Он не смел взглянуть на нее, потому что боялся увидеть выражение ее глаз, боялся, что не совладает с собой и проявит пагубную для них обоих нежность.
— Вы летали куда-нибудь на каникулы с родителями?
Каникулы? В его стране такого слова не существовало.
— Нет.
— А куда?
На его лице появилось подобие улыбки.
— Впервые я оставил родительский дом в Омане, чтобы улететь в Англию, в школу-интернат.
В тот день он оставил все, чем дорожил, и очутился в пугающей холодной стране, где никто не понимал ни его речь, ни его обычаи. Это была поездка, из которой он так и не вернулся.
— Вам было страшно?
— Да. И тем не менее — возможно, вам не понять этого — я наслаждался полетом. Мальчишкам нравятся самолеты.
Он постарался, чтобы его улыбка выглядела как можно более естественной.
— А почему вас отправили в эту школу? Ведь это так далеко от вашего родного дома.
Действительно, почему? Вовсе не потому, что в Англии он мог получить превосходное образование, познакомиться с западной культурой и выучить в совершенстве английский язык. А потому, что отец хотел наказать свою жену, оторвав от нее ее любимого отпрыска только для того, чтобы продемонстрировать ей свое могущество.
Гнев все еще жил в сердце Элана. Он прекрасно помнит, как рыдала мать, когда помощники отца вырывали его из ее рук. В тот день Элан видел ее в последний раз.
У нее уже тогда было слабое здоровье. После его отъезда ей день ото дня становилось все хуже и хуже, и вскоре она умерла.
А Элан так и не смог простить отца за то, что своим поступком тот ускорил смерть матери.
Внезапно он осознал, что Сара ждет ответа на свой вопрос.
— Они полагали, что это поможет мне стать настоящим мужчиной.
Это тоже было верно. Его отца оскорбляли близкие отношения Элана с матерью. Он закипал от гнева, если сын забирался в постель матери, когда просыпался после ночного кошмара. Отца раздражало, что Элан любил ходить с матерью на встречи с ее подругами. А мать была умной, ласковой женщиной, обладавшей изысканным чувством юмора.
«Мой сын никогда не будет прятаться за женской юбкой!» — эти слова отца все еще звучали в его ушах.
— Наверное, тяжело в таком юном возрасте покидать родной край? — Голос Сары слегка дрожал.
— Да. Я плохо говорил по-английски и редко бывал в соседних городах, не говоря уже о том, что ни разу не выезжал из страны. До этого я целые дни напролет проводил в семье, а тут был внезапно оторван от всего, что знал и любил. За границей все казалось странным и пугающим: люди, язык, еда и даже погода… — Его речь текла уже сама собой, поскольку на него смотрели добрые глаза Сары.
— Да, я слышала, что в Англии действительно несколько мрачновато. — Она слегка улыбнулась.
— Мои лошади были удивлены так же, как и я. Они не могли понять, куда исчезло солнце и почему вечно идут дожди. Но они, по крайней мере, наслаждались пышной зеленой травой.
— Вы взяли лошадей с собой в школу-интернат? — Глаза Сары сверкали неподдельным интересом, поощряя Элана разделить с ней свои воспоминания, которые он так долго держал при себе.
— Да. Я привез с собой в Англию двух самых любимых жеребцов. Но в школе настояли, чтобы их кастрировали. Они объяснили это тем, что жеребцы не смогут находиться вместе с другими лошадьми.
Болезненные воспоминания о том, как его любимых животных лишали их мужественности, снова причинили ему боль. Это выглядело таким символическим в то время. Их всех, казалось, унизили на этой чужой земле, отняв прежнюю силу и свободу.
Но все препятствия, которые ему пришлось преодолеть в Англии, закалили его характер, превратив в того волевого и целеустремленного человека, каким он был сегодня.
— Разве жеребцы опасны? — удивленно спросила Сара.
— Они бывают очень горячими, так что управлять ими надо умеючи. Но человек, который ездил на жеребце, никогда не удовлетворится мерином.
В глазах Сары мелькнул лукавый огонек. Она покраснела, и Элан понял, что его слова, должно быть, вызвали у нее интимные ассоциации.
В голове Элана сразу же возникло видение: стройные ноги Сары вокруг его крепких бедер и их губы сливаются в страстном поцелуе. Оставалось лишь надеяться, что в фантазиях обоих присутствовали одни и те же персонажи.
Его дыхание участилось, и он изо всех сил попытался сосредоточиться на чем-нибудь, что могло бы отвлечь его от подобных мыслей.
Сара кокетливо улыбнулась, будто догадавшись, о чем он думает.
И почему именно эта женщина так неожиданно и сильно воздействовала на него? Пообщавшись с ней, он будто потерялся в пустыне и теперь жаждал лишь одного — наткнуться на спасительный оазис.
Он никогда не был отшельником. Женщины всегда сами бросались в его объятия, и время от времени он соглашался взять то, что ему предлагалось. Удовольствие было взаимным, но разрыв — неизбежным. Некоторые женщины искали богатого покровителя, который мог бы баловать их, другие — экзотических любовных ласк.
