Теперь она похожа на игрушку, которая досталась очень плохому ребенку. Тот её бил, кусал, швырял и пытался разломать. Потом бросил и пошёл искать себе другую. Яхта, а вернее то, что от неё осталось, выглядело печально. Почти ни одного целого окна или иллюминатора. Все снасти оборваны и висят, ограждение погнуто, якорей нет — только обрывки цепей виднеются.
— Как же сильно тебе досталось, девочка, — говорит Ник. В его голосе столько печали! Но меня слово «девочка» задевает. Почему он так называет эту яхту? Словно она его собственная.
— Может быть, там кто-то остался в живых? — подаю голос надежды.
Ник не отвечает. Идёт к судну, примеряется, где удобнее забраться. Даже самая низкая точка высоко: метра четыре. Оценив обстановку, он идет к зарослям. Находит там лиану, сворачивает в круг. Возвращается к яхте. Делает петлю и забрасывает наверх. Там импровизированное лассо обвивается вокруг какой-то железяки. Ник дёргает, проверяя, выдержит ли. Затем поднимается наверх.
Я стою внизу. Мне ужасно хочется туда, к нему. Но как? Я не умею по канатам подниматься. По лианам тоже — все ладони изрежу. Видя мой зовущий взгляд, Ник подтягивает лиану. Затем сбрасывает мне один конец:
— Обвяжите вокруг талии.
Выполняю приказ, берусь покрепче. Ник, упираясь ногами, поднимает меня. Кажется, ему это довольно легко. Во мне всего 50 кг. Было до поездки, теперь наверное меньше. На одних бананах и кокосах не растолстеешь.
Осторожно ступая, чтобы не удариться и не поскользнуться, обходим яхту. Ни снаружи, ни внутри никого не оказывается. Зато мне удается забраться в ту маленькую каюту, где мы переодевались с Надей. И — настоящее чудо! — нахожу рюкзак со своими вещами. Боже какое счастье! Я наконец-то могу снять опостылевший купальник, надеть нормальное нижнее белье. Верхнюю одежду не переодеваю: в таком виде лучше лазать по джунглям, чем в платье.
Но самое главное — это вообще праздник сердца! — я достаю свои кроссовки. Миленькие мои, очаровательные, чудесные и любимые! Даже целую их — так рада видеть. Босоножки, что были на мне во время той вечеринки, конечно, жалко. Только перед поездкой купила! Но зато я не буду теперь ходить с листьями.
Третья причина для радости — походная сумочка. В ней все мои документы и билеты на обратный рейс. Может, удастся обменять, когда выберемся отсюда. Прихватив свой рюкзак, нахожу также сумку Нади. Там её вещи, но как ни хочется их взять, оставляю. Беру только паспорт и тоже билеты. Подумав, прихватываю косметичку. Одна хорошо, две лучше. Хотя бы причесаться смогу и наложить макияж, а то выгляжу, как чучело.
Ник в это время бродит где-то по яхте. Встречаемся на носу. У него в руках тоже вещи: целых два рюкзака, там что-то гремит, они выглядят тяжелыми.
— Инструменты кое-какие взял, — объясняет он. — Могут в походной жизни пригодиться.
— А рации? Телефоны? Хоть что-нибудь осталось? — спрашиваю с надеждой.
— Всё или разбито, или залито водой. Проверял — ничего не работает, а чтобы зарядить, нужно запустить двигатель. Но машинное отделение полузатоплено.
— Что же, нам никак не подать сигнал бедствия?
— Посмотрим, может, придумаем что-нибудь, — отвечает Ник. Он настроен решительно, я ему верю.
— Может, нам остаться здесь и подождать помощи?
— Сначала нужно поискать выживших. Если никого не найдем, будем осматривать окрестности. Надо понять, остров это или материк. Потом решим, как быть дальше, — слышу в ответ.
Соглашаюсь. Ощущение такое, что у Ника большой опыт.
— Скажите, а откуда вы столько знаете, как выживать в дикой природе? Работали спасателем?
— Нет, а всю жизнь — тот, кого называют «офисный планктон», — улыбается Ник. — А насчет выживания — это просто. Мы с друзьями любим путешествовать по миру. Но не как обычные туристы, а скорее экстремалы. Когда много времени проводишь в скучном офисе, потом хочется адреналина, опасности, приключений. Вот вам, миледи, никогда не хотелось оказаться, например, в тайге?
— Зачем?
— Ну, как. Вдохнуть полной грудью те неповторимые лесные запахи, посидеть у костра, увидеть самое прекрасное, усыпанное звездами ночное небо. Видели, какое здесь? Чудесно, правда? Если согласитесь, могу взять как-нибудь с нами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ник говорит с таким воодушевлением, что невольно возникает мысль составить ему компанию в его путешествии. Только…
— У вас, наверное, чисто мужская компания, я буду лишней обузой.
— Ничего подобного! Вы здесь уже кое-чему научились, а дальше будет проще.
— Посмотрим, — отвечаю неопределенно. — Сначала бы отсюда выбраться.
— Выберемся, — говорит Ник. — Где наша не пропадала!
Он идет к борту, спускает свою поклажу. Затем мою, следом возвращает меня на пляж, потом спускается сам и убирает трос, заменивший лиану. Его Ник вытащил откуда-то из недр яхты.
— Куда теперь двинемся? — спрашиваю спутника.
Он смотрит на компас.
— На северо-восток, — отвечает. Подхватывает рюкзак, а на второй показывает мне. — Это вам, миледи.
— Что? Я не потащу! Он тяжелый!
— В таком случае оставайтесь тут, поскольку внутри провизия. Консервы, крупы, вода. Прихватил с камбуза. Вам хватит на несколько дней. Остальное найдете на «Изабелле». Всё, я пошёл.
Ник шагает по песку, поправляя лямки рюкзака. Я остаюсь одна. Становится страшно, неуютно. Скриплю зубами от злости. «Вот же упрямый и жестокий тип!» — думаю о своем проводнике. Но понимаю: торчать здесь и ждать неизвестно чего — слишком страшно. Поднимаю рюкзак. Тяжелый! Но не так уж чтобы очень. Надеваю его на себя, а свой накидываю на одно плечо. Он совсем лёгким кажется — косметика, кое-какие вещи, документы.
— Не бегите вы так! — кричу Нику.
Тот замедляет шаг. Догоняю нахала, шагаю следом. «Поскорее бы выбраться с этого проклятого острова!» — думаю, снова обливаясь потом. Но стараюсь заглушить неприятные мысли тем, что ждет нас впереди. В первую очередь это будет вкусный обед. Впервые с момента кораблекрушения. А то меня уже от фруктовой диеты с души воротит.
— Ник, а как вы думаете, это остров или материк? — спрашиваю, чтобы не идти в тишине. Скучно.
— Понятия не имею, — весело откликается проводник. — А что, вы расхотели быть моей Пятницей?
— Вы не тянете на роль Робинзона, уважаемый.
— Это ещё почему?
— Пафосный слишком. Робинзон был простым матросом, а у вас часы дорогие. И одежда.
— Всё-то вы заметили, миледи, — смеется Ник. — Но зато у меня руки из нужного места растут. Так что…
— Эй-эй-эй! — вдруг слышим звонкий голос.
Вздрагиваем и останавливаемся. Я едва не натыкаюсь на Ника от неожиданности и по инерции.
— Вы слышали? — спрашивает он.
— Да.
— Откуда был голос?
— Не знаю.
И вдруг снова раздаётся:
— Эй-эй-эй! Помоги-и-и-ите-е-е-е!
Глава 7
— Вы слышали, откуда кричат? — спрашивает Ник.
Отрицательно мотаю головой.
— Значит, пойдем на голос. Нам туда, — он показывает рукой направление. И, судя по всему, придётся опять топать через джунгли. Ну ничего. Теперь у меня хотя бы обувь есть приличная.
— Э-э-эй! Я зде-е-е-есь! — слышим снова.
— Держитесь! Мы уже идем! — кричу в ответ.
Ник поворачивается и как-то странно на меня смотрит.
— Что? — не понимаю его взгляд.
— А если это ловушка? — спрашивает он. — Вдруг это местная группировка какая-нибудь… Пираты, например! Взяли русского туриста в заложники и собирают остальных по всему побережью, чтобы выкуп за них побольше потребовать?
— Мамочка… — выговариваю шепотом, закрыв рот ладонями. Ну и дура же я!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В следующую секунду Ник… начинает смеяться. Заливается, хохочет.
— Опять поверили? Да?
— Вы… идиот! — бросаю ему в физиономию.
— Да бросьте, миледи! У вас такая мордашка напуганная была. Ну посудите сами: откуда здесь взяться пиратам? Я пошутил!
«Спокойно, Лена, — уговариваю себя мысленно. — Спокойно. Ничего. Когда-нибудь мое терпение лопнет окончательно, и тогда этот юморист доморощенный получит сполна».
