— На всякий случай. Да и вообще мы с тобой в последнее время не столько играем в рыцарские приключения, сколько беседуем о том о сем. С таким же успехом этим можно заниматься через персоник, и это гораздо дешевле, чем выход в Реальность. Получается, что мы, два дурака, платим такие большие деньги за декорации к нашим беседам. Давай обменяемся кодами. — Нет! Это исключено!
— Почему, Артур? Тебе так жаль расстаться с Камелотом?
— Нельзя смешивать реальную жизнь с бытовой, сэр Ланселот Озерный!
— Да кто тебе это сказал? Правила Реальности совсем не запрещают личного общения участников.
— Там сказано, что оно не рекомендуется. Не уговаривай меня, Ланс, я на это не пойду!
— Послушай-ка, твое величество, я догадываюсь, что у тебя есть причины не желать личного общения. Но, между прочим, не у тебя одного. Но давай взглянем на проблему с другой стороны: если бы у нас был код Сандры, мы бы ее не потеряли. Дорогой мой король, я совсем не хочу когда-нибудь вот так же потерять и тебя — по глупости или по недоразумению.
— Если я скажу тебе мой код, это как раз и случится.
— Крепко же ты веришь в мою дружбу, друг-король! И это после стольких-то лет?
— Это были годы, проведенные в Реальности. Ты ведь не знаешь, Ланс, что я за человек на самом деле, как я, например, выгляжу.
— А какое мне дело до того, как ты выглядишь? Мы за эти годы через рыцарскую сказку стали настоящими, а вовсе не реальными друзьями, а разве имеет значение внешность друга? Я не древнего короля бриттов в тебе уважаю и люблю, а того человека, который исполняет роль короля Артура. Наплевать мне, есть у тебя корона на голове или нет — мне важно то, что у тебя в голове находится. Я знаю, что ты, может быть, прости, не слишком умен и образован, но зато честен во всех своих помыслах…
— А вот как раз и нет! — перебил его Артур. — Я лгу, я все время лгу тем, кого я люблю! И здесь, в Камелоте, и у себя дома…
— Только честный человек способен так о себе сказать, — заметил Ланселот. — Я совсем не тот, за кого себя выдаю!
— А я в этом уверен, — засмеялся Ланселот. — Разумеется, ты не король Артур и даже не его потомок: тебя давным-давно разоблачил волшебник Мерлин, а уж он-то знает! Артур, неужели ты думаешь, для меня имеет значение, из какой ты семьи, сколько тебе лет, какого цвета твоя кожа и как ты выглядишь?
— Ланс, если бы ты знал… Но давай оставим этот разговор, прошу тебя!
— Как скажешь, король. Хочу только заметить, что как раз у меня всегда были причины не желать, чтобы ты или кто-то из наших рыцарей, а уж тем более прекрасных дам, увидел меня: я калека, инвалид и всю жизнь провел в инвалидной коляске. Но я не боюсь показаться тебе таким, какой я есть. Поэтому запиши-ка мой код: СКМ 14.09.40. Мое настоящее имя Ларе Кристенсен. Я надеюсь, ты все-таки передумаешь… — И не подумаю передумывать.
— Ладно, упрямое твое величество, я больше не настаиваю. Но код мой ты на всякий случай запиши. — Я запомню.
— Врешь, король! Вот, смотри, я тебе на стене пишу, — и Ланселот острием кинжала нацарапал свой код на стене между двумя гобеленами. Артур подчеркнуто отвернулся. Ладно, подумал Ланселот, надпись-то все равно останется.
— А теперь, друг-король, я должен сказать тебе еще одну вещь: я собираюсь отправиться в паломничество в Иерусалим. — Я с тобой! — Это невозможно.
— Ты не хочешь взять меня в это новое приключение? — Это не приключение.
— Неужели ты на самом деле отправляешься в Иерусалим? — Да.
— Паломничество в Иерусалим! Как я тебе завидую, сэр Ланселот! Ты увидишь вблизи Вавилонскую Башню, восьмое чудо света, и своими глазами увидишь, как строится девятое — Иерусалимский Храм. А вдруг ты там встретишь самого Месса? Говорят, он ходит по улицам Вечного города совершенно свободно, даже без охраны, — король пытался изобразить восторг, но голос его дрожал. — Но ты ведь ненадолго отправляешься туда, Ланс? Ты скоро вернешься? Сколько дней тебя не будет? Когда ты собираешься лететь?
— В конце лета. И я не полечу, а пойду морем. Думаю, это будет довольно долгое паломничество. И вот что еще, король: выходить в Реальность я больше не смогу. Я должен проститься с Камелотом. — Почему?
— Потому что вместо этого я буду каждый день выходить в море ловить рыбу.
— А разве ты не можешь это делать здесь? Какая тебе разница, в какую воду забрасывать удочку — в реальную или настоящую?
— Большая разница, друг король. Мне нужна настоящая рыба, и не удочкой я ее ловлю, а сетями. — Ого! А зачем тебе так много рыбы?
— Чтобы продать ее. Я рыбак, и этим живу. А теперь мне нужны деньги на паломничество, — и Ланселот поторопился закончить разговор. — Захочешь меня увидеть — мой код у тебя есть.
— Подожди, сэр Ланселот! Пожалуйста, не уходи, Ланс!
— Ищи меня по персональному коду, король, — и Ланселот снял обруч с головы. Он тут же вызвал Банк-Реаль и, не объясняя причины, закрыл свои договор по использованию Реальности.
Глава 5
Путина подходила к концу, стада лосося редели, и Ланселот решил, что пора ему реализовать свой улов. На этот раз он собирался продать рыбу в Осло. Он погрузил контейнеры с засоленным лососем в трюм «Мерлина» и отправился в Осло-фьорд.
Бывшая столица Норвегии Осло была перенаселена, и возле наскоро сооруженных длинных причалов в несколько рядов стояли на якорях бывшие военные корабли, приспособленные под жилища для бедноты. Но не было во фьорде той деловитой толкотни рыбацких судов и суденышек, которую он помнил по давним поездкам в Осло с отцом. Что ж, подумал Ланселот, значит, у него будет меньше конкурентов на рыбном рынке, и он сумеет хорошо продать свой улов.
Ланселот пришвартовал катамаран, выкинул трап и съехал по нему на причал. К нему тут же подошел дежуривший на причале полицейский и достал из висевшей на плече сумки считывающее устройство.
— Ваш персональный код, — потребовал он, не здороваясь.
Ланселот протянул полицейскому правую руку, и тот коснулся аппаратом его боль-шого пальца. — Вы не житель Осло?
— Нет. Я живу в Тронхейме-фьорде. В Осло я пришел, чтобы продать лососину.
— Почему же вы не сдали ее в Центр питания в Тронхейме? У вас есть договор с Центром?
— Есть договор, и я много лет сдавал им креветки и рыбу. Но наш Центр питания снизил расценки, а мне нужны деньги. Разве я не могу продать свою рыбу на рынке в Осло?
— Если вы уже сдали свою норму рыбы в Центр питания, то какую-то часть улова имеете право продать на рынке. В свободном мире, как известно, молодой человек, раз решена свободная торговля. Сейчас проверим ваши отношения с Центром в Тронхейме. Так… Договор, действительно, у вас есть, но вы уже два месяца ничего в Центр питания не сдавали. По какой такой причине?
— Я же сказал, они понизили расценки: сначала на креветки, а потом и на рыбу.
Полицейский нахмурился и перешел на ты.
— А ты кто такой, чтобы критиковать политику цен и саботировать решения мирового правительства? Понизили расценки, значит, так надо для благоденствия планетян! Мы живем в правовом сообществе: если Министерство питания назначило цены, по которым ты должен сдавать улов — вот и сдавай, соблюдай свои права! Тогда и тебе пойдут навстречу — разрешат часть улова продать на свободном рынке. Но только в Тронхейме, а не в Осло! Мы тут своих рыбаков отлавливать не успеваем, так и норовят толкнуть рыбешку в обход Центра питания. Полицейский поиграл кнопками и уставился на экран персоника.
— Тут сказано, что ты одинокий инвалид, сирота значит, а сироту обижать Бог не велит. Поэтому я сейчас вызову коллегу с соседнего причала, мы обыщем твой ката маран, и если у тебя нет контрабанды, мы, так и быть, тебя отпустим.
Появился второй полицейский. Вдвоем они запрыгнули на катамаран, обшарили каюту и трюм, а потом начали выгружать контейнеры с рыбой на причал. Ланселот подумал, что полицейские смягчились и решили помочь ему поднять на причал тяжелые контейнеры, чтобы он мог отвезти их на рынок. Но, выгрузив всю его рыбу, полицейские велели ему убираться из Осло-фьорда и больше тут не показываться.
— А рыбу твою мы конфискуем, поскольку ты ее привез с целью спекуляции. Даем тебе пятнадцать минут на то, чтобы отчалить и взять курс на выход из Осло-фьорда. Ты все понял, парень? — Да. Я понял, с кем имею дело. — Четверть часа! Успеешь?
— Успею, — ответил Ларе и, наклонившись, сдернул с кнехта причальный канат. Полицейские стояли и с угрозой смотрели на Ланселота до тех пор, пока он не отчалил.
Он вышел из Осло-фьорда и пошел к своему острову на предельной скорости, не жалея ни мотора, ни батарейки, ни себя. В Тронхеймс-фьорд он вошел, когда вечерняя заря уже окрасила горизонт. Состояние было хуже некуда, ныла спина и грызла обида: его ограбили на двухнедельный улов, а лосось уже прошел дальше на север.
