Рейтинговые книги
Читем онлайн Том 15. Простак и другие - Пэлем Вудхауз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 112

— Пошлите его сразу ко мне. Я расскажу ему свой замысел, и он приступит к делу.

— Не понимаю.

— Вы же знаете сына. Для него пределов нет.

Говорил я с чувством. Юный Бейтс принадлежал к тем открытым, честным натурам, которые говорят то, что думают. Недавно мы с ним беседовали, и я за считанные минуты узнал о своей внешности больше, чем за всю остальную жизнь. Признаюсь, я огорчился и хотел дать ему клюшкой, но сейчас оценил эти черты.

— Посудите сами, — сказал я. — Что с ним будет, когда он узнает, что стихи — про Тимоти? Он возмутится и не скроет своих чувств. Вскоре Спелвин-младший будет корчиться от стыда при одном только слове «Боббин», а там — умолит отца, чтобы тот это бросил. Даже поэта тронет голос ребенка.

Джейн поняла, и лицо ее осветилось материнской любовью.

— И правда! — вскричала она, восторженно сжимая руки. — Как я сама не додумалась! Мой Джо — самый грубый мальчик по эту сторону океана. Приедет, сразу пошлю к вам.

Джо Бейтс был в ту пору чучелом лет девяти, внешне похожим на отца, внутренне — на гибрид бандита с мулом. Взгляд его я назвал бы сардоническим; улыбку, когда он не ел, — цинически брезгливой. Говорил он мало, но когда говорил, бил без промаха.

Времени я не терял, стихи показал сразу. Он молча прочитал их и глубоко вздохнул.

— Это что, про Тимоти?

— Да.

— Вот это?

— Это самое.

— И в книжке напечатают?

— Да, в такой ма-а-ленькой. Вместе с другими, в том же роде.

Юный Бейтс был явно потрясен. Семя упало в добрую землю.

— Наверное, — предположил я, — ты с ним поговоришь. Не бойся ранить его чувства. Тут невольно припоминается выражение «суровая доброта».

Пока я говорил, он глядел отрешенно, словно подбирал слова, и вскоре ушел, даже не заметив, что я предложил ему пирога с имбирным элем. День я завершил с приятным чувством выполненного долга, но только собрался лечь, раздался звонок.

То была Джейн Бейтс, судя по голосу — взволнованная.

— Да, натворили вы дел! — сказала она.

— Простите?

— Знаете, что случилось?

— Нет. А что?

— Уильям пишет стихи.

— Кто?!

— Уильям.

— То есть Родни.

— То есть Уильям. Джо пришел от вас как сомнамбула.

— Да, смею сказать…

— Пожалуйста, дайте закончить, я за себя не отвечаю. Итак, сомнамбула. Весь вечер он сидел тихо, никому не отвечал. Потом очнулся, и как!

— Простите?

— Я сказала: «И как». Он спросил, почему Родни пишет про Тимоти, а Уильям не пишет про него. Мы сказали: «Какая ерунда!», но тут он предъявил ультиматум: если Уильям немедленно не возьмется за дело, он выходит из состязаний. Что вы говорите?

— Ничего. Я тяжело дышу.

— Правильно. Может, задохнетесь. Конечно, он нас взял голыми руками. Я поцеловала Уильяма, пожала ему руку, дала на всякий случай мокрое полотенце и заперла в гостиной с полным кофейником кофе. Только что я спросила, как дела. Вроде бы идет туго, но он не сдается.

Тут она перешла к «моим проискам», и я поспешил распрощаться.

За долгую жизнь я заметил, что беды чем-нибудь уравновешиваются. Вот и сейчас у Бейтсов барометр опускался, а у Энестейзии Спелвин погода стала получше.

После телефонного разговора я Джейн не видел, осторожности ради, а Уильяма встретил в клубе раза два. Выглядел он плохо и рассеянно почесывал за ухом сырной палочкой. Как-то он спросил официанта, не знает ли он каких-нибудь рифм, а когда тот сказал: «К какому слову?», ответил: «К любому».

Энестейзия, которую я встретил по дороге на поле, где собирался смотреть игру, была весела. Родни вышел в финал, и она уповала на лучшее. Противником его был Джек Стокер, а тот, по слухам, заболел сенной лихорадкой.

— Ну, это дело верное, — говорила она. — Да, Джек принимает «Апчхи», но что такое «Апчхи»?!

— Паллиатив, не больше.

— Говорят, вчера он так чихал, что разбилась большая ваза.

— Это хорошо.

— Знаете, — сказала она, и глаза ее засияли, — сегодня что-то изменится!

— Победит лучшее, высшее «Я»?

— Вот именно. Если он выиграет, он станет другим человеком.

Я ее понимал. Человеку, получившему впервые приз, некогда писать стихи, он должен совершенствовать мастерство. Однажды гольф его спас; что ж, спасет снова.

— Видели первые игры? — продолжала Энестейзия. — Сперва он играл отрешенно, словно оказывает честь. Что-то записывал на листочках. И вдруг, посередине полуфинала, резко переменился. Губы у него сжались, взгляд сосредоточился. У десятой лунки на его мяч села бабочка. Он зарычал и размахнулся, она еле спаслась. Неплохо, да?

— Замечательно. Надеюсь, таким он и остался?

— Да. Бабочка вернулась под самый конец, примерилась, взглянула на него — и исчезла. Я так радовалась!

Похлопав ее по плечу, я направился вместе с ней туда, где Родни бросал монетку. Начать матч выпало Стокеру.

Кстати о Стокере. В юности борец-любитель, он в свои тридцать пять был облеплен массивными мышцами и на поле полагался не столько на технику, сколько на целеустремленность и недюжинную силу, которые в свое время позволяли ему припечатывать к мату любого противника. В гольфе его справедливо считали непредсказуемым. Как-то на моих глазах он с двух ударов добрался до пятнадцатой лунки, а в другой раз долго катал мяч вокруг второй. Словом, никогда не знаешь, чего от него ждать. Знаешь только, что, оказавшись на поле, он целиком вложится в игру.

Сегодня Стокер сразу вошел в историю, забив мяч в лунку с первого удара. Ну и пускай не в ту лунку — в шестнадцатую, которая лежала ярдов на триста вперед — но ведь забил! Зрители взволнованно зашептались: если так пойдет дальше, какие же высоты он покорит?

Но гольф — переменчивая игра. Судя по величию первого удара, казалось, что, начав свой путь ко второй лунке, Джо Стокер укокошит мячом безымянную пожилую даму, ухаживающую за цветами в саду на четверть мили к юго-западу от поля. Я даже крикнул «Поберегись!». Мяч же, чем устремиться в заоблачную высь, сделал классический крюк, приземлился недалеко от флажка и после двух легких ударов очутился прямо в лунке. Поскольку Родни утопил свой мяч в озере, на третью лунку они вышли, имея в запасе по одному очку.

Три следующие лунки они прошли вровень. Шестую выиграл Родни, седьмую Стокер. На восьмой я подумал было, что Родни вырвется вперед, поскольку мяч Стокера настолько застрял в размашистом кусте, что извлечь его оттуда удалось бы только щипцами. Но именно в такие минуты лишний раз убеждаешься, на что способен Джо Стокер. Пусть в особенно хитрых секретах игры он уступит пальму первенства более опытным игрокам, но там, где вопрос идет о силе воли и мускулов, ему нет равных. Прикинув задачу, он взялся за ниблик, а Джозеф Стокер, вооруженный нибликом, подобен королю Артуру, обнажившему волшебный меч Эскалибур. Секундой позже мяч, куст, свитое в прошлом году гнездо и устроившаяся в гнезде семейка гусениц со свистом приземлились на лужайку, и Родни опять отстал.

Они разыграли девятую лунку вничью, Родни открывалась мрачная перспектива вступить во вторую половину игры догоняющим, но тут его благородный соперник величественным жестом предложил сперва пропустить по стаканчику, и мы направились в бар, где затем разбились на новые пары.

Все эти девять тяжелых лунок, тесно связанных с захватывающими поворотами судьбы, я пристально следил за Родни и, признаться, остался доволен. Энестейзия как в воду глядела: игра захватила вероотступника с прежней силой. То был не поэт, готовый записывать в блокнот пришедшие с каждым ударом мысли, а, скорее, шотландский профи в финале Открытого чемпионата. Его лай на помощника, который щелкал орешки, когда Родни примерялся к мячу, прозвучал музыкой для моих ушей. Словом, упорная борьба возродила в Родни наилучшие черты.

Понравилось мне, что Родни рьяно рвался в бой. Не без резкости спросив Стокера, собирается ли он провести остаток дня в баре, он так взглянул на него, что Стокер быстро допил пиво, выпил свое «Апчхи» и пошел на место.

Когда мы шли на свои места, откуда-то взялся Тимоти, словно крохотный мальчик из хора. Я сразу понял, что имела в виду Джейн — на публику он работал. Он просто лучился невинной занятностью.

— Пап-па! — позвал он.

Родни злобно оглянулся, словно мыслитель, которого оторвали от размышлений о вышнем.

— Пап-па, я подружился с та-ако-ой букашкой!

Несколько дней назад Родни схватил бы листок, сверкая глазами, но сейчас он был рассеян. Он был отрешен, и, глядя, как он размахивает нибликом, я невольно припомнил тигра, бьющего хвостом.

— М-да, — сказал он.

— Она зелененькая. Я зову ее миссис Букки.

Эти идиотские слова не вызвали энтузиазма. Родни кивнул и бросил:

— Резонно, резонно. Беги, поговори с ней.

— О че-ом?

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 112
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 15. Простак и другие - Пэлем Вудхауз бесплатно.
Похожие на Том 15. Простак и другие - Пэлем Вудхауз книги

Оставить комментарий