Но больше всего, разумеется, было в особняке соратников покойного, солидных, сосредоточенных господ в дорогих костюмах. Шушукались, морщились, что-то друг другу доказывали. Но — тихо, только между собой. Если лампасник какой приближался или из прислуги — замолкали. Серьезные дела не для посторонних ушей. И с уважением поглядывали на плечистого здоровяка, прибывшего одним из последних.
— Совсем ведь молодой был?
— Молодой, да порченый, — буркнул я. — Не зря же о пересадке беспокоился.
Не нравилось мне, что среди дворни шуточки нехорошие пошли, а особенно раздражало, что некоторые открыто улыбались, словно не похороны предстоят, а праздник какой. Ну да, согласен, Рудика мало кто любил: родители его давно умерли, с детьми от первого брака он не общается, а больше вроде и некому горевать. Но радоваться-то зачем? Во всяком случае — открыто? Нехорошо это.
Впрочем, Борька, судя по всему, мою точку зрения разделял.
— Клавдия с девками хихикает. А чего хихикать? Куда мы теперь? Опять место искать?
Я вздохнул: тему приятель поднял правильную. Но неприятную, ибо, как сложится судьба после внезапной смерти Елакса, я не представлял. Текла себе устоявшаяся жизнь, сытая и безмятежная, и вдруг — опа! — ищи новое место. Опять пороги обивать.
— Думаешь, здесь остаться не получится?
— Помяни мое слово: молодая при первой же возможности умчится. Ей во Францию хочется, у них дом на Лазурном берегу. Вилла. В ней и поселится. А там обслуга другая. Французская. Не потащит же она нас.
— Не потащит. Борька закурил.
— Ты-то мужчина молодой, да и повар знатный, не зря тебя Рудик постоянно нахваливал. А нам с Клавдией куда?
Я потоптался около плиты, раздумывая, стоит ли заниматься обедом, решил не спешить и, одолжив у Борьки сигарету, присел рядом.
— При доме останемся. Не пропадем. Новые господа въедут. Мало их, что ли?
— Одна надежда.
Надежда-то надеждой, да слабая. Когда еще новые господа въедут? Завещание огласить надо? Надо. Опять же, неизвестно кому Рудик дом оставил. Может, молодой жене, а может, и первой. Он вроде неплохо к ней относился. А господа за домину удавятся, наверняка в суд пойдут, дело замутят… В общем, чуяло мое сердце, что закроют особняк на неопределенный срок. Мало, что ли, случаев? Полно!
— Повар кто?
Голос грубый, глаза равнодушные — милиционер пришел. В погонах. Хотя и без погон все понятно. По обращению.
— Ты повар?
— Ага.
Я на всякий случай привстал и сигаретку затушил. Милиционер оглядел меня с хорошо поставленной подозрительностью:
— Слушай сюда, повар: поскольку обстоятельства смерти Рудольфа Каземировича Елакса пока не ясны, принято решение опечатать кухню.
— Почему?
— Ты дурак, что ли? Сказано: поскольку обстоятельства смерти пока не ясны. Неизвестно, отчего приступ приключился.
— Подозревают, что траванули Рудика, — доходчиво объяснил мне Борька. — Ты, стало быть, и траванул. Как этот… Сальери.
В груди у меня стало холодно-холодно. Ведь упекут, гады! Одно дело — такая шишка сама окочурилась, и совсем другое — была убита. Начальникам милицейским только бы зацепиться, только упечь честного человека, «расследование начать», а там… Им ордена и благодарности, а мне? Мне пропадать.
Задрожали руки.
— Но…
— Да не трусь ты, — заржал милиционер. — Эксперты говорят, что смерть наступила по естественным причинам. Болезнь у Рудольфа Каземировича была, гомонефрит, кажется. От него одно спасение — пересадка. А он не успел.
— А я? А я тогда при чем?
— Проверяем.
«Знаем мы ваши проверки!» Мне стало тоскливо.
— Шкафчик открой.
Я распахнул дверцы и посмотрел на знакомые полки, на склянки, стоящие в первом ряду. Милиционер говорил что-то еще, но я не слышал. Не слушал, если быть точнее, потому что не понимал… В первом ряду корица, лаванда, гвоздика, чили… Странно. Рудик не любил корицу. Да и лаванду… Куда же я их добавлял? Я вдруг понял, что абсолютно не помню, что в последний раз готовил для хозяина. Рыбу? Мясо? Овощи? Какие овощи? Нет, не рыбу. Жаркое. Смутное воспоминание о сложном рецепте. Да, был очень интересный рецепт, который я прочитал… В журнале? А ведь верно — в журнале. Там есть раздел «Рецепты от звезд».
— Что это? — Милиционер брезгливо посмотрел на склянки.
Он не понимал, как может взрослый мужчина заниматься кулинарией. Конечно, не понимал, он ведь в автомат играет.
— Приправы. — Я посмотрел на склянку с корицей. Потер лоб. Ну и ладно, забыл, значит, забыл. Потом вспомню. Посмотрел на милиционера: — Здесь просто приправы. Специи.
* * *
В том, что господин Ра попросил приехать, не было ничего странного — Николаев ждал звонка и готовился к встрече. Насторожило другое: на этот раз шеф-повар не стал скрывать лицо. Господин Ра встретил гостя у дверей кабинета, первым протянул руку, улыбнулся, посмотрел в глаза.
«Довольно молод», — отметил Николаев.
На вид владельцу «Крута любителей покушать» было не более пятидесяти. Сухой, подвижный, ловкий. Светлые, с проседью волосы. Светлые, почти прозрачные глаза. Холодные. Умные.
Николаев понял, что разговор предстоит непростой. Он знал людей с такими глазами — змеи. Хладнокровные змеи. Их не разжалобить, на чувствах не сыграть — чувств нет, только расчет. Их можно убедить только логикой. И искренностью.
И поэтому, едва присев за сервированный на двоих стол, Дмитрий Евгеньевич сразу же взял быка за рога:
— Я все понял после первого курса в вашем ресторане. Я говорил с сыном — он действительно потерял зависимость от наркотиков. Я велел жене пройти повторное обследование на сахарный диабет — результаты показали, что она здорова. Мои проблемы с сердцем ушли в прошлое. — Николаев помолчал. — Я все понял.
— Что именно, позвольте узнать? — осведомился господин Ра.
Шеф-повар расположился напротив гостя и задумчиво вертел в руке серебряную ложечку.
— Я понял, что вы или гений, или колдун.
— И решили использовать меня.
Николаев развел руками, обаятельно улыбнулся:
— А вы бы согласились помочь, расскажи я свой план?
Странное дело — этот медведь умел быть очень обаятельным.
— Я стараюсь не вмешиваться в подобные истории, — заметил господин Ра. — Не люблю привлекать к себе внимание.
— Рудик мог узнать о вас и без моей помощи.
— И тем не менее это вы поведали обо мне господину Елаксу. Потом помогли ему собрать сведения… и не забыли предупредить меня. Надо отдать должное, вы мастерски столкнули нас лбами.
— Я не сомневался, что Рудик поведет себя грубо и бестактно, — спокойно произнес Николаев. — Он большая свинья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
