– сказал егерь. – Лёха – парень горячий, мог бы и влупить, не разобравшись.
- Мертвяков-то куда девать? – спросил помощник Кочегара. – Или тут бросим, пусть крысы жрут?
Бич покачал головой.
- Не по-людски как-то. Да и крыс тут, почитай нет, одно слово – Мёртвые кварталы.
Так ты ж сам говорил – они не совсем люди.
Которые в капюшонах – да. А остальные обычные бандюки.
- Тут рядом канализационный люк. – сказал путеец. – Поднимем крышку, покидаем в колодец, потом подорвём динамитным патроном. Вполне себе братская могила...
На том и порешили.
- А эти? – Ева кивнула на дрезину, догорающую на путях возле станции МЦК. За ней виднелся прицепленный вагон-теплушка. - Это те самые, что работали на ЦВЛ?
- Они, твари. Как нас увидели – пулемёт развернули, пытались огрызаться. ЗУшка его и разобрала. Кстати, на дрезине, среди убитых, Мамонта нашли.
- А вагон?
- О как!.. - Бич сплюнул. - Значит, не зря я на него грешил – замазан по уши, помогал этим тварям людей ловить. Что ж, собаке собачья смерть. Вагон, я вижу цел, не покоцан?
- Я спецом велел по нему не стрелять – а вдруг там кто сидит? Потом обшарили, пусто.
- Вот и хорошо. – Бич вскинул на плечо рюкзак. – У нас тут пленные образовались - покидай их туда, запри хорошенько и охрану не забудь приставить, а то ребята моторные, того гляди подорвутся... И поехали уже, дел по горло!
- Куда?
- Сначала на Белорусскую. Оттуда разошлём белок, соберём общее толковище. Своим, путейцам, тоже дай знать, пусть подтягиваются. Есть, что обсудить.
[1] Это описано в первой книге цикла, «День ботаника».
XI
Московский Лес,
Ходынская улица,
Нора.
- А говорила, передохнут! – Виктор повозился на стуле, устраиваясь по удобнее, и едва не облизнулся – на столе шипела, исходя аппетитными ароматами, монументальная, на дюжину яиц, глазунья с грибами и золотистым обжаренным на сале луком. Ева водрузила её на стол прямо в чугунной сковородке, большой, как трамвайное колесо. Пёс, сидящий рядом с хозяйским стулом, шумно втянул воздух чёрным кожаным носом.
- Это ты Вернеру спасибо скажи! – Ева щедро сыпанула на сковороду мелко порезанной зеленью из плошки и вытерла руки о передник. – Он, как получил твоё послание, примчался со своего конезавода и проторчал в Норе всё время, пока мы на Манхэттене приключались! Вот и за курами твоими драгоценными ходил, словно нянька, зерно им сыпал, воду менял - делать ему больше нечего…
- Небось, не перетрудился. – сказал Виктор. Он взял вилку и подцепил кусок яичницы. – А ты, зверюга, шёл бы на улицу! Нечего тут мне клянчить, всё равно не обломится!
Пёс состроил умильную морду, прижал уши и заколотил по полу хвостом: «Ты чего, хозяин, и в мыслях не было…»
- И как же такую вкуснотищу без водки есть? Абсолютно не понимаю…[1] - сказал Хранитель норы, отправляя первую порцию в рот. Пёс, не отрываясь, следил за его манипуляциями – вдруг хозяин всё же смилостивится? Или, к примеру, уронит кусочек на пол, и тогда можно будет вылизать доски с полным на то правом?
Надежда, как известно, умирает последней.
- Тоже мне, капитан Мышлаевский… - Ева состроила строгую мину, однако извлекла из буфета хрустальный графинчик и нацедила супругу стопку. - Вот, только больше не выпрашивай!
- Не буду. – пообещал Виктор. – Я вообще трезвенник, если ты не заметила.
Он сгрёб стопку левой, «лешачиной» рукой выдохнул, опрокинул единым махом. Пёс проводил стопку взглядом, тяжко вздохнул и, опустив до самого пола хвост, поплёлся, озираясь через плечо, к двери.
На этот раз не повезло…
– Ух-х! - Виктор причмокнул, закусывая водку хлебной коркой, обмакнутой в полужидкий желток, смешанный с салом. - Анисовая?
- Она самая. Шмуль прислал. – сообщила супруга. – Утром ходила на Белорусскую, там и забрала. И вот что ещё…
Она, чуть помедлив, выложила на стол запечатанный конверт. Виктор отставил стопку в сторону и засаленным ножом с трескомраспорол плотную тёмно-коричневую бумагу.
- От Бича. – сообщил он, пробежав глазами текст. – Просит в течение суток прибыть в Останкино.
- Зачем? – женщина выпрямилась, на лице её появилось тревожное выражение.
- Не пишет. Сказано только, что Трен собирает всех участников американского рейда.
- Раз друиды зовут – значит, точно что-то неотложное. Будем собираться?
- Ну, не знаю, не знаю… - Виктор покачал головой. - Тут в конце приписка: «Если, конечно, у вас нет других, более важных дел». Значит, не так уж и неотложно, верно?
- А у нас есть дела… более важные? - Ева села на стул и, не мигая, смотрела на мужа. Виктор покачал головой.
- Дела, не дела… знаешь что, а давай не пойдём? Обойдутся как-нибудь без нас, а с меня уже хватит приключений. Год будем теперь безвылазно сидеть в Норе!
И он решительно отправил письмо в пасть огромного, на половину стены, камина. – да и что за Хранитель такой, если то и дело шляется, неизвестно где? Раз поставили на это место – изволь сидеть на попе ровно, хранить…
- А выдержишь, дорогой?
Виктор отложил вилку, сгрёб жену за руки и притянул к себе, усадив на её колени. Ева не сопротивлялась.
- Ещё как выдержу! А чтобы у тебя не было ненужных поползновений… скажи-ка, в Лесу любой младенец рождается сильваном?
Она игриво сощурилась.
- Что ты задумал, старый греховодник?
Это с какого перепугу греховодник? - возмутился Смотритель Норы. - Жена ты мне, или где? И меню право…. И вообще, Яська уже намекала, что давно пора сделать ей братика!
Да я разве против? Ева вскинула руки, обнимая мужа за шею. – Я и сама давно мечтала, боялась только тебе сказать. А вдруг не захочешь?
- Я что, похож на идиота? – промурлыкал Виктор? Ещё как захочу…
Во дворе Норы, словно приветствуя решение хозяев, радостно залаял Пёс.
***
Московский Лес.
Москва-Сити,
Башня Федерации «Восток».
- Май, ты с нами поедешь? – спросил Чекист. Они говорили в большом холле, откуда вели двери в бывший кабинет Генерального, ныне занимаемый командиром Партизан». В самом кабинете было чересчур шумно – закладывали пеноблоками временную стенку, разнесённую кувалдой Мехвода. За широченным, во всю стену, окном, много лет, как лишённым панорамных стёкол, громоздился титанический, метров пятнадцать в обхвате, стебель древолианы. На нём возилась со своими желобами и тросами бригада подростков-водопроводчиков, брата и сестры Скайуокеров. Люк сейчас состоял в учениках у знаменитого на
