округлив от удивления глаза, Доминик. Он кивнул на картину. – Она была красавицей.
– Да. – Широко раскрытыми темными глазами Эдит внимательно разглядывала портрет. – И снова ею станет, когда я с ней закончу.
80
Чечилия
Дворец Верме, пригород Милана
Август 1491
Чечилия подняла глаза от книги и увидела в дверях знакомый силуэт. Она узнала бы этого человека где угодно: элегантная фигура, как будто излучающая свет. В руках он нес что-то большое прямоугольной формы, завернутое в синюю бумагу.
Чечилия издала визг и запрыгала по восьмиугольным плиткам пола.
– Cavolo[56]. Все бы мои работы так встречали, – сказал Леонардо и шагнул через порог в тень.
Чечилия рассмеялась.
– Мастер Леонардо. Должна признать, что я счастлива увидеть эту картину, особенно после того, как была уверена, что мне больше никогда не представится случая на нее взглянуть. Но мой восторг еще более вызван тем, что я вижу вас.
Чечилия обхватила обеими ладонями лицо художника и расцеловала его в обе щеки. Вслед за хозяйкой и Виолина принялась носиться у одетых в изумрудно-зеленые чулки ног Леонардо; ее хвост превратился в прыгающий комок белой шерсти.
– Я рад видеть, что вы по-прежнему окружены достойной вас красотой, – сказал он, любуясь большой лестницей и потемневшими фресками на сводчатых потолках дворца Верме.
Чечилия пожала плечами.
– Это не дворец Сфорца, но тут хорошо. Проходите. Вы должны увидеть, как подрос Чезаре. И рассказать мне все про Бернардо, про себя и свои дела. Я так соскучилась по вам двоим!
Они сели в sala grande, светлой комнате, выходившей окнами во внутренний двор, в котором Чечилия тщетно пыталась растить оливковое дерево, как те, что растут в Сиене. Пока ей удалось вырастить всего лишь тоненький хилый прутик. Чечилия рассматривала лицо художника, пока тот разворачивал синюю бумагу, в которую был завернут ее портрет. Можно было подумать, что с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло много лет. Тонкие морщины избороздили его светлый лоб и легли под глазами, а некогда молодое лицо обрамляли жесткие седые волосы. Он как будто выцвел.
– У вас все хорошо, мой друг? – спросила Чечилия обеспокоенно.
– Да. Я просто… занят больше обычного. – Леонардо слабо улыбнулся. – Честно говоря, синьорина, с тех пор, как вы уехали из замка, его светлость… потерял покой. Стал раздражительным. Выходит из себя. Сам не знает, чего хочет. Я начал и свернул не меньше дюжины разных проектов. – Он пожал плечами. – В основном чертежи каналов, укреплений, мостов, даже новых ткацких станков для его многочисленных шелковых фабрик. – Он махнул рукой, будто отгоняя муху.
– А вы пишете для него маслом?
– Да. Другой портрет. – Леонардо заколебался, поймав ее взгляд. Повисло неловкое молчание.
– Лукреция Кривелли, – прошептала Чечилия. Но Леонардо не ответил. Ответ и не требовался. – Ясно. – Чечилия на миг испытала отчаянье от мысли, что Людовико так быстро нашел новую любовницу. Ее же собственную горничную и несостоявшуюся компаньонку.
«Какой же наивной девчонкой я была!» – мысленно упрекнула она себя.
Художник вздохнул и быстро сменил тему разговора.
– Сначала Людовико захотел расширить сад вокруг дворца. Потом передумал и решил вместо этого вернуться к укреплению восточной стены города. Мы вернулись к идее сделать бронзовый памятник его отцу; я много лет назад ему это предлагал и даже сделал глиняную модель в натуральную величину. Сами знаете, во дворце есть еще много белых стен, которые надо расписать. И герцог сам пообещал мне работу в Санта-Мария-делла-Грацие. Полагаю, я должен быть доволен. Я вошел в милость к его светлости своим предложением поддержать его военную мощь. Но под конец это стало непосильным бременем. Я только вам могу в этом признаться, потому что только вы поймете, что такое перемены настроения его светлости.
– А Бернардо?
Леонардо вздернул брови.
– Он сам не свой, по правде говоря. Целые дни сидит в библиотеке, читает и пишет стихи. Пытался подружиться с Беатриче. Она образована и у нее живой ум, этого не отнять, но все равно это не то же самое. Бернардо скучает по вам. Мы оба. А его светлость большей частью предоставляет ему возможность заниматься его собственными делами в библиотеке, и, думаю, ему это подходит, – сказал Леонардо с едва заметной улыбкой. – Людовико больше не ставит в стенах дворца во главу угла искусство. Вместо этого он одержим альянсом с французским троном и Священной Римской Империей. Ему во всем мерещится угроза. Заставляет меня до ночи переделывать военные чертежи. Боюсь, что он отдаст им мою работу, и неизвестно, с какой целью ее используют. А Беатриче явно не может отвлечь его от этого.
– Прошу вас! – Чечилия подняла голову. – Я больше себе позволить не могу забивать себя этим. Мне бы разобраться с собственными обстоятельствами.
– Я не хотел вас обременять, – ответил Леонардо. – Расскажите о себе, моя красавица.
В этот момент в комнату вошла няня с Чезаре на руках. Его темные волосы были влажными, а пухлые щечки – красными после дневного сна.
– Amore![57] – Чечилия вскочила со стула, выхватила мальчика и покрыла его лицо поцелуями.
– Молодой человек! – воскликнул Леонардо, осторожно потянув малыша за ночную рубашку. – Вижу, что тебя здесь неплохо кормят. – Чечилия понимала, что Леонардо не может не заметить сходство с герцогом Людовико иль Моро, но он дипломатично не сказал об этом. – А я тебе привез подарок, – с улыбкой сказал он младенцу. – Изображение твоей мамы. Может быть, через много лет, когда меня уже не станет, ты будешь смотреть на него с благодарностью человеку, который его написал.
– Хотела бы я сказать, что не могу его принять, – сказала Чечилия, с трудом сдерживая свой восторг. – Но да! Конечно, мы его возьмем. Найдем прекрасное место, чтобы его повесить. Спасибо! – Она поцеловала художника в щеку. – А теперь пойдем. Немного свежего воздуха нам не повредит.
Леонардо последовал за Чечилией с малышом на руках в затененную часть двора. Они прошли мимо частично обрушившихся серых каменных арок с запутавшимися в них розами и печального оливкового деревца Чечилии.
– Вы здесь обустроились? – спросил он, глядя на кессонные потолки в арочных проходах над их головами. Они мельком увидели одну из молоденьких служанок с кухни, которая быстро исчезла в лабиринте коридоров, ведущих со двора.
Дворец Верме был меньше, чем ее прежний дворец, и вещей в нем было меньше, но у Чечилии и Чезаре здесь было все необходимое. Она привезла с собой красивую одежду, украшения, несколько шкатулок и ваз, к которым привыкла в своих покоях. К своему удивлению, она нашла здесь даже
