А тут, если бы мы свои трофеи им не таскали, они бы до сих пор дульнозарядное кремниевое, отцовское оружие или еще деда наследство использовали, а так хоть на капсюльное перешли. Так что, как бы я ни уважал старейшин, очень много хорошего они для своих сделали, но не дело это, когда бабы в мужские дела лезут.
Ничего этого не сказал, только еще крепче Алтану обнял. Да практически сразу же и отпустил, повел ее навстречу к дядьке Тумуру. Братья мои тоже, сначала к ним подскочили, обняли его, тетку Сэсэгма, дочку их, засмущавшуюся, в темпе переговорили, забрали с собой Лавката, да рванули догонять Тугала с Дагуром, которые вперед ушли. Вот и мы направились к ним, пусть не родным, но очень дорогим для меня людям.
Когда сблизились, они ничего мне не сказали, только обняли крепко-крепко, но эти объятия никаких слов не заменят, таким теплом меня окутало, каким только родители с любимым ребенком поделиться могут.
* * *
Пообщаться с дядькой Тумуром и тетей Сэсэгма мне не дали, к нам подошли отец и сын Гавриловы. Именно они в сопровождении троих мохэ из тайги на лошадях выехали и добили последних хунхузов-беглецов. После чего спешились, собрали трофеи, и вот, дядька Потап со своим первенцем, восемнадцатилетним Богданом, до нас добрались, ведя в поводу похожих на себя «монголок», таких же низкорослых, крепких и лохматых.
— Вот это вы с братами дали, Егор! Вот это дали… — воскликнул дядька Потап еще на подходе, при этом смотря на меня как на чудо-юдо заморское.
Сын от него не отставал, только почему-то насторожено на меня смотрел.
— Здрав будь, — поздоровался дядька Потап со мной, когда приблизился. — И вам здравия желаю, Тумур, Сэсэгма. Смотрю, досталось вам?
— Здравствуй, Потап, — за двоих с ним поздоровался дядька Тумур. — Главное живы, а мясо зарастет.
— Истинно так, — перекрестился Гаврилов-старший. — Мы к вам по делам приехали, а тут такое творится, — снова он на меня взгляд перевел. — Наблюдали…
Что именно они наблюдали он не успел рассказать, к нам подбежал пацаненок, с необычно серьезным, резко повзрослевшим лицом.
— Егор, тебя Оюун зовет срочно! Старейшина совсем плохая, вот-вот помрет, успеть поговорить с тобой хочет.
Рядом всхлипнула Алтана.
— Хорошо, Тайга, — кивнул я пацаненку, со столь необычным именем, потому и запомнил его в свое время. — Сейчас же иду.
Паренек ждать не стал, кивнул мне и так же бегом еще куда-то направился.
— Мои все скоро тут будут, я скажу бабушке, чтобы она тебя осмотрела, — проводив его взглядом, повернулся я к дядьке с теткой.
— Не надо, Егор, есть много других, кому нужней ее помощь, — попытался было отказаться дядька Тумур.
— Надо! — надавил я на него голосом. — И не спорь, лучше дома ждите, я ее туда сразу направлю, чтобы она вас не искала.
Хоть тетка Сэсэгма спорить не стала, просто кивнула согласно, вымучено мне улыбнувшись.
Ну и правильно, как бы сильно там помощь кому не требовалась, именно они для меня тут самые близкие, так что все остальные подождут.
— Погоди, Егор, — тормознул меня Потап Гаврилов, видя, что я собрался прощаться. — На два слова.
Отведя меня чуть в сторону…
— До меня молва дошла, что тебя арестовали за наши дела, — завел он волнующий его разговор, из-за которого к даурам и приехал. — Правда ли?
— Правда, — кивнул я. — Именно это мне в вину и вменяли, что мол это я офицера и его унтера убил.
— А как же ты… — начал было он спрашивать, да сам все понял. — Сбёг?
— Сбежал, — снова кивнул я согласно.
— От же ж, — повел он враз ставшим потерянным взглядом по сторонам, абы только на меня не смотреть.
Мало того что с дочкой беда, жить не хочет, да и им пришлось обжитый дом оставить, в практически безлюдной тайге теперь обитают, так еще, получается, и семейству Овичей они жизнь испортили. Ведь слышал же, что сюда все мои едут, нетрудно догадаться почему, раз я сбежал из-под стражи.
Видя, как этот мужик замялся, не зная, как продолжить наш разговор…
— Не переживай, дядька Потап! Никто из моей семьи на вас обиды не держит, — решил я его немного приободрить. — Случись подобное, я бы также поступил на вашем месте. А на счет моего ареста, так это рано или поздно обязательно случилось бы. Много есть тех, кому наше семейство поперек горла стоит, так что, если бы не вы, они другой повод нашли бы до нас придраться.
— Спаси тя бог, Егорка, — протянув свою руку он крепко сжал мне предплечье, глядя на меня враз повлажневшими глазами. — Спаси тя бог.
— Да ладно тебе, дядька Потап, — немного неудобно я себя почувствовал, глядя на то, как терзается этот с виду грубый мужик. — Ты лучше вот что, — принял я решение, — не уезжай никуда, пока со мной не пообщаешься, будет у нас к тебе одно предложение.
Терять им уже нечего, не дадут им тут жизни, а люди они крепкие, хозяйственные, вот и предложу им с нами отправиться, пока еще не знаю куда.
Распрощавшись с Гавриловыми, отправив домой тетку с дядькой, мы с Алтаной к старейшине направились. По пути успев с Хрисаном связаться, чтобы он бабушку с Дашкой в первую очередь к дядьке Тумуру направил.
* * *
Старейшина действительно была плоха.
Она и раньше немолода была, но от нее такой силой веяло, что этого как-то не замечалось, как и никто не обращал внимания на ее невысокий рост, хрупкое телосложение.
Нападение хунхузов на поселение и столь массовая гибель соплеменников — все это сильно по ней ударило. От ее былой силы не осталось и следа…
— Выйдете все!
Зато воля все такая же стальная, не удивлюсь, если только благодаря ей она еще и жива. Не успела все свои дела доделать, вот и заставляет себя жить.
Родители Алтаны, заплаканная Оюун с детьми, другие женщины рода, услышав старейшину, без всяких возражений покинули комнату, прихватив с собой и мою невесту.
Стоило последнему человеку выйти, старейшина, полулежа на кровати, на меня взгляд перевела.
— Не передумал ли Алтану в жены брать?
Сказать, что я удивился вопросу, это ничего не сказать. Думал она про нападение на поселение поговорить хочет, или какая другая тема ее волнует, но ей, на пороге смерти, взбрелось в голову давно решенный вопрос обсудить. Тем не менее ответил ей без всякой паузы на раздумье и честно:
— Нет, не передумал.
— Это хорошо, — вздохнула она довольно, на миг прикрыв глаза… но тут же встрепенулась, не позволяя себе расслабляться. — Празднества у вас не будет, — заговорила она вновь, — не до того теперь.
С этим согласен, где там праздновать, когда большую часть поселения на ноль помножили. Долго здесь еще горевать будут, оплакивать погибших родичей. Так что…
— Я перед родом уже объявила вас мужем и женой.
— Что-о?
Но старуха не обратила никакого внимания на мое удивление, ведь, оказывается, я уже женат, продолжила говорить:
— Не тяните с детьми, это очень важно! Знай, мы еще с твоей матерью обсуждали вашу с Алтаной женитьбу, и она согласилась породниться, как и одобрила твою жену.
Старейшина продолжала меня удивлять. Не думаю, что в шаге от смерти она решилась на обман, но вот почему бабушка с дедушкой об этом ничего не знали?
Вопроса этого я задать не успел, так как ответ сразу же и получил.
— Обнародовать это решение мы не спешили, так как Алтана с детства уже была сговорена за другого… кхе, кхе, кхе, — закашлялась старейшина.
Я тут же подскочил, помог ей чуть приподняться, взывая к духам предков, абы только они не спешили призывать к себе свою родичку, очень уж разговор интересный пошел.
Или духи помогли, или старейшина сама справилась, не стала помирать, откашлялась, велела воды ей подать, что я тут же и исполнил. Напоил ее, после чего она откинулась на подушки, вздохнув облегченно, да так замерла. Я же, поставив кружку к кувшину на стол, присел рядом с кроватью, не решаясь ее торопить. Впрочем, ждать недолго пришлось: старейшина, чуть передохнув, снова заговорила, как будто и не было той паузы.
