Толчек при выходе на грунтовку был сильным - Дубровин обеспокоено посмотрел на Войдана, неподвижно лежащего на заднем сиденье. Но на прежней скорости проехать удалось не более двух сотен метров. Дубровин включил первую скорость. Мокрая глина «дороги» превратилась в болото глубиной сантиметров тридцать, полностью охватившей колеса. Они зарывались все глубже и глубже, заставляя замедлять ход. Но широкие покрышки и мощный мотор делали свое дело, и тяжело переваливаясь на корнях деревьев, машина медленно тащилась вперед.
В зеркале заднего обзора снова появился «уазик». Менты очень любят про себя фильмы, - еще раз мысленно отметил Дубровин, - и еще они любят фильмы про «наши самые поездатые поезда в мире». Недолго думая, «уазик» смело съехал с трассы и уверенно двинулся по следам тяжелого джипа. Проехал он метров сто, не больше, после чего просел по самые фары. Туповатый водитель стал усердно давить на газ, выбрасывая из под колес фонтаны жидкой грязи, и тем самым копая себе могилу. Как и следовало ожидать, машина зарылась еще глубже. Из под капота вырвался столб пара, возвещая, что раскаленный блок цилиндров уверенно погрузился в лужу. Были в том виноваты дурак за рулем или всё-таки дорога, Дубровин раздумывать не стал. Мысленно поблагодарив россиянский автопром, он прибавил газу и повернул за деревья.
4. Ярогор.
С силой дернув массивный рычаг переключения передач, Ярогор снизил скорость, съезжая на покрытую гравием обочину. Раздалось шипение пневматических тормозов, и грузовик остановился в нескольких метрах, позади перекошенной набок «Тойоты». Ярогор протянул руку к приборной панели, включая габаритные огни. Привычным движением вытащил из под сидения мощный фонарь и выпрыгнул из кабины.
Ярогор ждал в Москве, когда позвонил Колояр, в двух словах обрисовав ситуацию. Что-то случилось с Войданом. Что конкретно Колояр не объяснял, хотя само по себе это не совсем укладывалось в голове. Что-то такое, что даже Надей толком не мог поговорить, целиком занятый волшеством, чтобы защитить Войдана. Ярогор знал Войдана сравнительно недавно, но за это короткое время не один раз успел убедиться в его неуязвимости - человек уходил прямо из под дула автомата. Такое Ярогор только в кино видел да в рассказах о древних русах читал - реально ведь такое было. Коловрата с его берсерками татары смогли только камнеметами взять, потеряв перед этим пару тысяч отборных солдат. Казалось что и Войдан, пришедший Оттуда, в силах справится с любыми врагами. То, что он делал, выходило за пределы приобретенного Ярогором опыта. Но нечто произошло.
Дубровина Ярогор знал только мельком, видел раз у Надея. Войдан сейчас был с ним - Дубровин сумел вывезти его из Москвы. Но дальше дороги перекрыли. Дубровин сумел через одно кольцо прорваться, остановившись здесь, на одной из развилок. Надей считал, что на грузовике можно попробовать проскочить, тем более что и джипу каюк. Нужно только из области выехать, а там будет видно.
До восхода было еще минут тридцать. Предутренний воздух был прохладен и чист, весь пропитан ароматом росы и трав. Под ногами скрипел гравий. Обернувшись по сторонам, Ярогор поискал взглядом другие машины. Прислушался. На оставшемся, метрах в ста за спиной шоссе, больше никого не было. В джипе тоже было, похоже, пусто.
Ярогор скользнул лучом по изрытой пулями машине, мысленно похвалив японцев - натуральный ведь броневик. Бросил взгляд на сломанную ось и длинную выщербленную полосу асфальта - похоже последний участок пути Дубровин так и ехал на оставшихся колесах, пытаясь укрыть машину от взглядов с трассы. Получилось. Если бы не знал, так проскочил бы мимо даже по этой узкоколейке, ведущей в какую-то забытую Богами деревню.
Осторожно приблизившись к машине, Ярогор для верности позвал:
- Николай! Дубровин!
Никто не отозвался. За черными тонированными стеклами джипа не было никакого движения.
Скрипя гравием под ногами, Ярогор пошел к провисшему переднему бамперу. Заглянул в то, что осталось от лобового стекла, но кроме своего напряженного лица не увидел ничего.
Неожиданно сзади с лязгом открылась дверь его грузовика - Ярогор ни с чем не мог спутать этот звук. У машины, держа на простреленном плече руку, стоял Дубровин:
- Хватит рассматривать. Он там, - Дубровин указал головой в сторону лесопосадки, - Сможешь сам донести?
Ярогор открыл было рот, для мучившего его всю дорогу вопроса «Что с Войданом?», но задавать его было уже по сути некому - лязгнув о подножку пистолетом Дубровин с коротким стоном сполз по кабине.
Мотор, работавший на холостых оборотах, недовольно урчал, словно разбуженный бер. Матовая поверхность кабины тяжело вибрировала, заставляя дрожать плывущие по ней блики ламп. Подрагивая от холода, Ярогор захлопнул дверь, и постепенно отпуская сцепление до пола, утопил газ. Исторгнув облако дыма, грузовик с ревом начал выруливать с обочины.
Последние полчаса Ярогор метался как сестра милосердия, не зная кого раньше грузить в машину. Войдану досталось, конечно, круче всего. Он почти не подавал никаких признаков жизни, намертво сжимая рукой выступающий из груди кусок металла. Он напоминал какой-то дротик. Во второй руке был зажат еще более странный обломок керамики, покрытый странными, похожими на чёрточки значками. Звонил Надей, уже зная, что с Войданом и предупреждая об этом черепке - Надей придавал ему очень большое значение. Но вытащить его из руки Войдана не получилось - он был зажат, словно в тисках.
Про ранение Дубровина Надей был не в курсе, узнав только попросив дать ему трубку. Дубровин уже слегка отошел - Ярогор наскоро перевязал ему плечо и вколол все найденные в аптечке стимуляторы. Сейчас, сидя рядом, Дубровин пытался дозвониться до Озерова - у него были старые связи в МВД, которые помогли бы преодолеть расставленные на всем пути заслоны.
До отказа вывернув руль, Ярогор снова вывел машину на скоростное шоссе, и методично двигая рычагом, переходил с передачи на передачу, ускоряя машину. Перегазовка - синхронизация, следующая перегазовка - и снова мощное ровное гудение двигателя, разгоняющего грузовик, до нужных ста двадцати километров час. Дубровин потерял довольно много крови и после разговора с Озеровым сразу заснул - ритмичное покачивание кабины вырубило его как колыбельная.
5. Пробуждение Войдана.
Пробуждение в этом мире никогда не проходило для Войдана легко. Еще тяжелее, еще страшнее оно было на этот раз. Его первой мыслью было удивление, хотя он еще не осознавал чему удивляться. Потом пришла боль. Но не боль сама по себе, а лишь её тень, как предупреждение о грядущей - настоящей боли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
