— Это еще кто такой — оракул? Мудрец?
— Дикий ты человек, — всплеснул руками Патрикий. Он был доволен и не скрывал этого. — Оракул это голос Богов. Древних Богов этих земель. Силы у них уже не те, что раньше, но так вот, по мелочи они еще могут помочь. Тучу разогнать или там, предсказание сделать.
Вместо ответа Гаврила пошел вглубь зала. Там, впереди, золото уступало место стали — повсюду лежали доспехи, мечи, луки. Лезвия секир лежали на полу отдельно от рукоятей, ясностью своей, напоминая лужи в погожий денек. Все это, хоть и лежало вповалку, смотрелось добротно, словно только что и было положено хозяином на это самое место. Правду сказать и на этом железе хватало золота и камней, но даже несведущему человеку понятно было, что железо тут главнее золота.
Гаврила вспомнил свой меч и наклонился, отыскивая что-нибудь похожее. В пестроте дорогого блеска в глаза сразу бросилась ухватистая рукоять с большим зеленым камнем. Огонь колдовских светильников отразился в лезвии и словно подмигнул журавлевцу.
«Люди мне ничем не помогли, — подумал Гаврила. — Колдуны с волхвами тоже… Может у Богов получится?»
С тяжелым вздохом он отложил меч в сторону и присел рядом с кучей, соображая, чем бы еще тут можно разжиться. Надежды на Джян-бен-Джяна у него уже не осталось. Достигнув цели, он понял, что промахнулся. Здесь не было ответов, и, слава Богам, что не было новых вопросов. Вопросы остались прежние — где искать замок Ко? Нужно было что-то придумать или подождать подсказки той силы, что время от времени вспоминала о нём, но что бы он не придумал — бесславное возвращение к Гольшу или поиски загадочного оракула, в любом случае ему понадобится оружие.
Рядом с запахом железа витал запах кожи. Тут же, совсем рядом лежали кожаные куртки с нашитыми на груди и спине блестящими прямоугольными бляшками. Развернул, прикинул на свои плечи и головой покачал. Эти доспехи должен был носить богатырь с иной статью — вдвое толще и вдвое шире в плечах. Журавлевец потянулся к другому свертку, развернул — та же история.
— Зря время тратишь, — раздался за спиной голос Патрикия. — Тут, верно, все такое.
— Почему?
— Так это же богатыри. Среди них таких мелких, как мы с тобой, не бывает.
Он поднял с пола меч, взмахнул, проверяя хорош ли.
— Мы сюда умом и хитростью пробились, да твоим везением, а эти — силой. Понятно, что чтоб сюда силой пройти, поперек себя шире быть нужно…
— И дураком в придачу.
— Дураком?
— А то… Будь ты хоть вчетверо самого себя сильнее, а как волшебника без колдовства одолеешь?
Подняв меч, он пошел вдоль стены в поисках чего-нибудь любопытного, но, не пройдя и пяти шагов, вновь встал. Прямо перед ним, на стене, в том месте, где свет одного светильника становился полумраком, а свет другого был слишком слаб, чтоб его рассеять, на вбитых в камни крючьях висел щит необычной формы. Не круглый, не прямоугольный и даже не похожий на яблочное семечко, как это повелось на Руси. Больше всего он походил на лист. На обычный дубовый лист.
На его лицевой стороне мастер нанес какой-то рисунок, но как не старался Гаврила понять, что там такое изображено, так и не понял. Изображение жило, двигалось, менялось, заставляя глаз угадывать, а не узнавать. Кроме меняющегося рисунка ничто более не украшало щита — ни царапины, не следы ударов чужих мечей. Стоявший за Гавриловой спиной Патрикий сочувственно пробормотал.
— Вот уж не повезло кому-то…
— Ты о чем? — спросил Гаврила, стаскивая диковину со стены.
— Да вот о нем. — Перетрий кивнул на стену. — Кто-то потратился, новые доспехи купил и пошел волшебника воевать, а все это даже не пригодилось… Вытряхнул его колдун из доспехов и даже не поцарапал.
— Нет. Это вряд ли, — не согласился Гаврила с разумным вообщем-то объяснением. — Скорее всего, его сам волшебник и сделал. Наколдовал, то есть. Я-то богатырей знаю немножко. У них так не бывает, что б пойти куда-то и не подраться по дороге.
— И что?
— А то, что чтоб сюда дойти со сколькими врагами такому богатырю пришлось бы силою мериться… Покарябался щит бы.
Щит, казавшийся таким тяжелым с виду, оказался легче обычного. Пока Гаврила вертел его в руках Патрикий попробовал его на ощупь и пренебрежительно скривился.
— Кожа… Тьфу…
— Красиво, — возразил Гаврила, но Патрикий, не соглашаясь, мотнул головой.
— Понятно, что такому только на стене висеть. Украшение.
Гаврила не возразил — только зубами лязгнул. Каменный пол замурованной под землей сокровищницы вздрогнул и по ней прокатился грозный гул.
— Хозяин вернулся! — обрадовано сказал Гаврила ждавший именно этого. Патрикий отрицательно покачал головой.
— Исключено. Быть того не может.
Грохот повторился. Потом загрохотало так, словно кто-то невидимый и сердитый колотил над их головой пустые горшки — по десятку за раз. Раз, другой, третий…
— Вернулся, — облегчённо сказал Гаврила. — Гостей выпроваживает.
Он сделал шаг к выходу, но тут свод над ними треснул, и неведомая сила отшвырнула его прочь, не дав осыпаться камнями внутрь. Гаврила прикрыл голову руками, но ни один камень не упал вниз. Вместо камней в сокровищницу влетел золотистый, брызгающий искрами шар и взорвался. Куча золота, оказавшаяся на его пути оплавилась, потекла, и в лицо журавлевцу пахнуло жаром, вспыхнула кожа, затлела шерсть ковров.
Вместо каменного свода над ним теперь висело звездное небо. Одного взгляда хватило Гавриле, чтоб увидеть все, что нужно — обломки башни, сломанным пальцем подпирающей небеса, непривычно лежащий на спине месяц, и человека, висевшего в воздухе. Гаврила совсем уж собрался, было, радостно заорать, приветствуя хозяина, но тот его и так заметил. В его руке вспыхнул огненный шар. Какой-то кусочек страха, что еще жил внутри журавлевца, услужливо подсказал, что это хозяин задумал сделать с непрошеными гостями. Гавриловы ноги, сами собой, сообразив все гораздо быстрее головы, согнулись, выпрямились, и уже через мгновение Масленникова и волшебника разделяла куча золоченого добра.
Гостям повезло дважды. Шар не только не попал ни в одного из них, шар даже не попал в кучу, за которой они прятались. Огненный хозяйский подарок угадил в соседнюю кучу и из нее вверх взлетели струи расплавленного золота.
— Бежим! — заорал Патрикий, хватаясь за грудь.
Еще чего! Столько ждать хозяина, и сбежать, когда он только-только появился? Не задать ни одного вопроса? Ну уж нет! Да и не дадут его в обиду! Есть кому спину прикрыть! Первый раз что ли?
Гаврила выглянул. Кажется, началось! Человек в небе болтался, словно тряпка на заборе. Какая-то сила — то ли ветер, то ли колдовство — швыряли его словно течение щепку. Патрикий ничего не понимая вопил, и это его извиняло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
