обеим воюющим сторонам. Тогда победитель в войне, кем бы он ни был, будет должен янки по гроб жизни. В результате вся контрибуция, содранная с побежденных вместе с кожей, уйдет за океан, где в ходе этой войны не разорвется ни один снаряд. Да и позже, когда игра перейдет к следующему раунду, участвовать в войнах янки будут только в составе больших коалиций, где союзникам достанется вся боль, кровь, горе и разрушения, а заокеанским деятелям – все политические и финансовые дивиденды.
– Так вы, герр Никольски, считаете, что эта комета назначена янки как Божье наказание за их плохое поведение? – спросил меня профессор Архенгольд, и тут же сам ответил на свой вопрос: – Если вспомнить историю со Всемирным Потопом, а также уничтожением Содома и Гоморры, то это вполне возможно. Разгневавшись на какого-нибудь грешника, Господь бывает с ним весьма суров.
Я пожал плечами и ответил:
– В нашем прошлом янки вели себя таким же образом, но Господь не обрушивал на них карающего удара. Но может, вы и правы. Наверное, Всевышний хотел посмотреть, до чего могут довести мир люди, на публику провозглашающие себя сторонниками борьбы за все хорошее против всего плохого, а на деле являющиеся проводниками самой безудержной алчности. Досмотрел до начала двадцать первого века, и разгневался. Возможно, у историй, закончившихся Всемирным Потопом и уничтожением Содома и Гоморры, были продолжения, о которых мы никогда не узнаем, потому что те исторические ветви было решено отсечь раз и навсегда, ибо не было смысла длить существование миров, впавших в маразм. Впрочем, то, что центр эллипса рассеивания совпадает с центром Нью-Йорка, может не значить ровным счетом ничего. С точки зрения математики, это самая вероятная точка падения, но и только. За время своего финишного пролета через атмосферу комета, безусловно, может вести себя в некоторой степени произвольно, и отклонение места реального падения от этой расчетной точки может быть как раз в пределах эллипса рассеивания. А там, чем больше отклонение – хоть по дальности, хоть по направлению – тем меньше жертв. Лично меня устроит, если комета взорвется над океаном на подлете к Нью-Йорку, когда видно и слышно все будет самым замечательным образом, но количество жертв будет близким к нулю. Но это решать уже не мне, а сами знаете кому. А Он окончательного решения, судя по всему, еще не принял.
– Очень хорошо, кэптен Никольски, – сказал молчавший до того адмирал Фишер, – ваша позиция достойна одобрения. Но скажите, что сейчас делать нам, британцам, в Канаде? Стоит ли эвакуировать Оттаву и на какое расстояние отводить население, чтобы избежать угрозы?
– Эвакуировать желательно, – сказал я, – километров на пятьдесят в обе стороны от большой оси эллипса рассеивания, но только учтите, что в маленьком городке сельского типа, каким является Оттава, угроза человеческой жизни при сверхмощном воздушном взрыве значительно меньше, чем в крупном городе, застроенном высотными зданиями. В таком случае люди могут укрыться даже в обыкновенном погребе, главное, чтобы выход из него не завалило обломками зданий. Но лучший выход – все же эвакуация.
– Скажите, мистер Никольски, – обратился ко мне Роберт Ставелл Болл, – а почему вы сказали, что в крупном городе – в частности, в Нью-Йорке – угроза человеческой жизни при катастрофах такого типа гораздо сильнее, чем в небольших городках и сельской местности? Традиционно считается, что все обстоит наоборот, и что крепкие каменные здания дают бо́льшую защиту, чем легкие деревенские дома или усадьбы зажиточных людей…
– Крепость камня тут ни при чем, – сказал я. – Вот уже полвека крупные города стараются застраивать высокими многоэтажными зданиями, в конструкции которых, помимо камня, имеется изрядное количество хорошо высушенного дерева. Этого дерева столько, что в случае пожара из здания сложно спастись, а высокая многоэтажная конструкция обеспечивает хорошую тягу, как в дымовой трубе, из-за чего огонь охватывает дом мгновенно. В момент взрыва заряда мощностью в пятьдесят миллионов тонн тротила на высоте пяти с половиной миль в радиусе тринадцати миль от эпицентра здания подвергаются частичному разрушению: у них срывает кровли, выбивает окна и двери, в некоторых местах ломает деревянные перекрытия. При этом стекла в окнах выбивает в радиусе тридцати пяти миль, в промежутке между этими радиусами разрушения ослабевают, но все же остаются достаточно значительными для того, чтобы облегчить распространения огня. При этом в радиусе двадцати пяти миль от точки взрыва температура поднимается настолько, что от этого воспламеняется сухое дерево. При описанной раньше высотной и тесной застройке (а место в центре крупных городов экономят, ибо земля там стоит дорого) возникает массовый пожар особого типа, называемый «огненным штормом». Прямые улицы современных городов в таких случаях работают как воздуховоды, доставляя кислород прямо в эпицентр пожара: ветер ураганной силы бросает в огонь все, что сумеет захватить, в том числе и еще живых людей. Температура в эпицентре поднимается настолько, что даже в надежных каменных подвалах все обращается в пепел. И даже если люди, заблаговременно предупрежденные, попробуют укрыться, как им кажется, в безопасном месте, то сначала они задохнутся, потому что питающая пожар тяга высосет из подвалов весь воздух, а потом обратятся в прах от неимоверного, будто в доменной печи, жара. Именно по этой причине, случись этот взрыв над центром Нью-Йорка, все население этого города будет гарантированно мертво, а в пригородах погибнет от половины до четверти всего народу, потому что чем ниже дома и чем больше между ними промежутки, тем безопасней в случае подобных катастроф.
Когда я закончил говорить, внимавшая мне почтеннейшая публика продолжала ошарашенно молчать. Правильно, некоторые вопросы в жизни лучше не задавать, потому что можно получить ответ, который тебе совсем не понравится. И вместе с тем, если даже прямо сейчас, немедленно, раструбить об угрозе, нависшей над Нью-Йорком, я сомневаюсь, что за оставшееся время удастся провести эвакуацию. Думаю, что количество спасенных будет самым минимальным. Во-первых, нам сначала не поверят, а потом, менее чем за сутки, когда местные обсерватории подтвердят наши слова, начнется паника с давкой, штурм поездов и все тому подобное.
– Герр Тирпиц, – добавил я, – никакие германские колонии под удар не попадают, но вот германских подданных и, самое главное, дипломатические учреждения желательно заблаговременно убрать из зоны поражения. И то же касается русских и британских подданных и дипломатов. Торговые суда наших стран, стоящие в порту Нью-Йорка, должны немедленно выйти в открытое море, а при невозможности это сделать командам следует самостоятельно эвакуироваться в безопасное место.
– Мы учтем ваши советы, кэптен Никольски, –
