Страшным ударом по моим светлым воспоминаниям об этом городе было то, что я увидел через 24 года, а потом не раз слышал от товарищей, регулярно его посещавших в последующие годы.
Современные разрушители закрытых цветущих городов никого не убивали и ничего не жгли, подобно вандалам, разрушившим древний Рим. Некогда цветущий город Ленинск и огромное хозяйство полигона к концу XX века разрушились без применения какого-либо оружия.
Чтобы разрушить современный город, достаточно лишить его электричества, топлива и городских властей. Радикальные реформы предали анафеме общество, в котором были созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, потому только, что оно называлось «социалистическим».
Спустя многие годы в такой же по солнечной яркости день я вновь гуляю по «городу Солнца». Но теперь я — не обремененный служебными заботами участник подготовки очередного пуска, а почетный гость.
Ил-18, полный московских гостей, прилетел в аэропорт Крайний по случаю 40-летнего юбилея НИИП-5, то есть ракетного полигона, известного всему миру как Байконур.
С аэродрома нас доставили в гостиницу на некогда родную «двойку». Необременительная официально-торжественная часть проводилась в солдатском клубе тут же, на «двойке». Было много теплых встреч с ветеранами, слетевшимися из разных городов и еще живущими здесь, в «ближнем зарубежье». На следующий день мы получили в свое распоряжение микроавтобус для путешествия по памятным местам. «Мы» — это я и семья Натальи Сергеевны Королевой, дочери Сергея Павловича.
Наталью Сергеевну сопровождали ее дети, уже взрослые, самостоятельные, внуки легендарного Королева: Маша, Андрей и Сергей. У Натальи Сергеевны Королевой уже появились внуки — правнуки Сергея Павловича.
Доктора медицинских наук хирурга Наталью Сергеевну Королеву я по старой памяти продолжаю называть Наташей.
В первой книге «Ракеты и люди» я рассказывал о деятельности советских специалистов, которые жили и работали в Германии в 1945-1946 годах, восстанавливая совместно с немцами ракетную технику времен второй мировой войны. Мы, победители — офицеры и солдаты Советской Армии, — немцами воспринимались как оккупанты. Поэтому прилетевшие к нам из Советского Союза весной 1946 года жены и дети составляли некий замкнутый клан. Это отделяло наши семьи от немецкого населения больше, чем языковый барьер. Местные жители при общении подчеркнуто присваивали нашим женам чины мужей. Катя возмущалась, что обслуживавшие нашу виллу немки, шофер и даже жены немецких специалистов обращались к ней не по имени или фамилии, а «фрау майор». Антонина Константиновна Пилюгина была «фрау оберет». Наши дети, не знавшие языка, этого не понимали, тем более что немецкие дети их сторонились.
В конце мая 1946 года из Москвы в Бляйхероде приехала и первая жена Королева — Ксения Максимилиановна Винцентини с одиннаддатилетней дочерью Наташей. В то лето и состоялось близкое знакомство между нашими семьями. Жена Николая Пилюгина — Тоня обрадовалась, что у ее дочери Нади появилась русская подружка. Моя жена Катя надеялась, что серьезные девочки смогут приглядеть во время гуляний и плескания в городском бассейне за нашим семилетним Валентином и при случае защитят его от излишне близкого общения с немецкими ровесниками. С тех пор для нашей семьи дочери Королева и Пилюгина, даже став бабушками, оставались Наташей и Надей.
Жена и дочь Королева вскоре покинули Германию. Ведущий хирург знаменитой московской больницы им. С.П. Боткина — Ксения Винцентини спешила к своим больным, а Наташе нельзя было опаздывать в школу.
После нашего возвращения из Германии в личной жизни Королева произошли изменения. Это никак не отразилось на наших теплых отношениях с Ксенией Максимилиановной и повзрослевшей Наташей. После смерти великого отца, затем бабушки и матери Наташа проявила поистине королевский характер. Она вырастила сыновей Андрея, Сергея и дочь Машу, получила ученые степени, звания и Государственную премию. Кроме всего этого создала уникальный домашний мемориальный музей, посвященный памяти Сергея Павловича Королева.
Самолет, в котором мы с Наташей летели из Москвы на празднование 40-летия НИИП-5 — современного Байконура, заменил нам фантастическую машину времени.
«Машина времени» переносит меня и Наташу из немецкого городка Бляйхероде в зеленой лесной Тюрингии 1946 года в ракетный «город Солнца» — Ленинск 1995 года.
Не только для коренных жителей 10-й площадки, но и для нас, прилетавших сюда ежегодно, начиная с 1956 года, в многомесячные командировки, по меткому выражению Воскресенского, эта земля была вторым домом. После окончания страшной войны мы все годы восстанавливали, строили, создавали. За годы, прошедшие после войны, мы привыкли думать, что разрушать города могут только замлетрясения. Больно и страшно было смотреть, как теперь погибает некогда цветущий «город Солнца» без единого выстрела, без землетрясений или каких-либо стихийных бедствий.
В 1995 году французский журналист и предприниматель, изучавший историю космонавтики вообще и нашу в частности, посетил Байконур. После этого он брал различные интервью, в том числе и у меня. Он не скрывал своего восхищения и возмущения: «То, что я увидел на Байконуре, потрясло меня своим величием. Я побывал на всех стартовых сооружениях. Независимо от планов России и Казахстана это должно быть сохранено для потомков, как египетские пирамиды. Если так все бросить, пустыня со временем поглотит эти свидетельства достижений вашей космонавтики. Особенно тяжелое впечатление производит город. Как вы терпите, что идет процесс такого варварского разрушения? Вы капитулировали. Вам нужен свой генерал де Голль».
В отношении де Голля я с ним согласился.
На эту тему в последние годы столько говорено и писано, что я позволю себе не терзать читателей и возвратиться к воспоминаниям последних дней мая 1971 года.
После «большой прогулки» пришла пора возвращаться в «провинцию», на «двойку». По дороге мы заехали в 17-й квартал — резиденцию космонавтов, чтобы поздравить Алексея Леонова с днем рождения. Ему исполнилось 37 лет. Он был горд тем, что его назначили командиром «Союза-11» в предстоящем полете к ДОСу. «Мы войдем в эту заколдованную станцию», — заверил нас Леонов.
Поздравили Леонова нарзаном и пообещали выпить за его здоровье у себя дома что-либо покрепче: здесь, у космонавтов, был строгий сухой закон.
Оставив автографы на выпущенной по случаю дня рождения Леонова шутливой стенгазете, мы вышли погулять по саду. Здесь была особенно густая и уже по-летнему темная зелень. Цвели, испуская тонкий аромат, заросли кустарников, напоминавшие нашу акацию.
В тот вечер с особым наслаждением дышалось здешним воздухом, чем-то напоминавшим атмосферу среднерусских садов. У входа в гостиницу распустились настоящие розы. Розарий на месте верблюжьих колючек! Не только знаменитые апрельские тюльпаны росли в казахстанской степи.
По дороге домой мы снова рассуждали о том, как разрастался и благоустраивался полигон. Справа на выезде из города красовалась стальными кружевами телевизионная вышка. Слева от бетонки раскинулась распределительная подстанция с теснящими друг друга мачтами, трансформаторными будками, кажущаяся со стороны запутанным клубком проводов. В разных направлениях разбегались высоковольтные линии электропередач.
На холме третьего подъема перед традиционным КПП, учрежденным здесь еще в 1956 году, среди десятков малых антенных тарелок выросли две новые 32-метровые параболы. Это НИП-23 командно-измерительного комплекса.
Отсюда 30 километров до стартовых позиций H1. Направление на них легко определить по самому яркому зареву на горизонте. Там круглые сутки не затихает работа.
31 мая 1971 года, в понедельник, корабль «Союз-11» вернулся с заправочной станции и был установлен в вертикальный стенд. Ждали приезда космонавтов для примерочной «отсидки». Из гигиенических соображений вся конструкция стенда по требованию медиков была тщательно протерта спиртом.
— Что вы делаете? — обратился я к медикам. — От одного запаха у космонавтов голова пойдет кругом, а нам нужны их трезвые замечания по кораблю.
— Мы надеемся, что до их приезда вы и другие окружающие не упустят случая подышать парами медицинского спирта. Космонавтам уже не достанется, — отшучивались они.
Основной экипаж «отсидел» в корабле больше положенного часа. Было много вопросов и споров, но никаких серьезных доработок не требовалось. Для порядка двадцать минут посидел в корабле и запасной экипаж.
Глава 17
ЖАРКОЕ ЛЕТО 1971 ГОДА
В понедельник 31 мая 1971 года Бушуев позвонил мне на «двойку» по ВЧ-связи из Подлипок и рассказал, что Келдыш собирал у себя «узкий круг» членов экспертной комиссии по Н1-Л3. Келдыш заявил, что пора решать судьбу Н1-Л3.
