— Вон, валяется, — Семён подбирает её, держит на ладонях. Затем просовывает пальцы между створок и открывает.
— Ах! — вырывается восклицание у женщины. В мягкой мантии моллюска, сияет оранжевым золотом, большая жемчужина.
Перед дорогой решили подкрепиться. Семён чудесным образом наловил пучеглазых рыб. Затем, обмотал её мясистыми водорослями, закопал и разжёг над ними костёр, благо сушняка на берегу много. Заодно простирали одежду и развесили над огнём.
Рыба оказалась на редкость вкусной, к тому же, без костей, лишь плоский хрящик разъединяет её на две части. Даже не могу её ни с чем сравнить. Вроде рыба, но в, то, же время есть, и от нежной индейки, и привкус тигровых креветок, и нечто незнакомое, что будоражит кровь.
До отвала, отведав стряпню Семёна, Зирд вновь насупился, сурово смотрит, точно, сейчас над его головой сверкнёт молния:- Признайся, ты житель этого мира?
Семён вздёргивает в удивлении брови, затем задумался:- Думаю, предки мои здесь если и не жили, то однозначно побывали, — делает он достаточно правдоподобное заявление. — Иначе я б не ориентировался так хорошо. Да и места мне знакомы, — он поднимается, окидывает всё взглядом. — Но здесь был город. Да! Я вижу развалины! Надо бы сходить, — он ищет у меня поддержки.
— Не советую, — встрепенулся Зирд, — здесь всё пропитано магией, чужой.
— Мы сходим, — мягко говорю я.
— Идите вдвоём, — нехотя соглашается он.
— И я с ними, — высокомерно вздёргивает носик Грайя.
— Не могу возражать жрице Огня, — жуёт губы Зирд.
Маги сбиваются в кучу, пытаются поставить защиту, но у них, ничего не получается, что-то вспыхивает и с противным шипением гаснет. Семён оглядывается, снисходительно улыбается:- Коргов боятся. Зря, они на суше очень медлительные. Пойдёмте с нами! — кричит он.
— Нет, нет! Мы в вагон залезем. Долго не задерживайтесь! — Зирд долго смотрит на нас, весь облик выражает беспокойство. С удивлением догадываюсь, он сильно переживает за нас, но пытается скрыть это чувство.
Железная дорога осталась сбоку. В нагромождениях обломков, едва угадываются, некогда стоящие здесь жилища или храмы. Каменные блоки округлились от времени и обросли разноцветными натёчностями. Если бы Семён не сказал о развалинах, может, мы и не поняли, что в этом хаосе просматривается нечто рукотворное. Но он ведёт уверенно, весь облик выражает нетерпение, в глазах серебряное сияние.
У развалин останавливаемся. Он, что-то ищет глазами. Вблизи ничего не понять, сплошной завал из скал, всё опутано вьющимися растениями.
— Зачем сюда пришли? — я действительно не могу понять, что можно найти в обломках, может даже и когда-то стоящих здесь, зданий. Не будем же проводить археологические изыскания, на это потребуются годы, исходя объёма породы, которую необходимо перелопатить.
— Пока не знаю, но меня словно влечёт к этому месту, — Семён ходит вдоль завалов, за ним, как хвостик, бегает Грайя.
Наконец он останавливается, подзывает меня:- Эта плита, случайно не дверь?
— Где ты её видишь? — прилежно пытаюсь, что-то понять в буреломе из каменных осколков и мелкой крошки.
— Ну, вот же! — Грайя бесстрашно рвёт ползучие растения, разгоняет красных скорпионов и вытирает ровную поверхность плиты ладошкой.
Склоняюсь над ней. Каменный блок, без претензии на дверь, стоит мощно, края вросли в основную породу и, в данный момент, представляет одно целое с общим монолитом.
— Даже если это дверь, мы её не откроем, — скептически хмыкаю я.
— Пожалуй, — взгрустнул друг, но, все, же принимается оббивать плиту обухом топора. Кусок натёчности, толщиной в кирпич, отрывается от плиты, с грохотом падает под ноги. В образовавшемся проёме тускло блеснул металл.
— Камень к металлу не прилип, его можно отбить, — воодушевился Семён и с энтузиазмом близким к лихорадочности, молотит обухом по плите. Словно заработала камнедробилка, хруст, пыль, звяканье, снопы искр, мы едва успеваем отскочить от лавины падающих камней.
На удивление Семён быстро освобождает дверь от известковых отложений, отходит к нам, устало опускает топор к ногам.
— Действительно дверь, — я не верю глазам. Грайя с победным видом поглядывает на меня. В отличие от моего скепсиса, она ни на минуту не сомневалась в Семёне.
На двери явственно виднеется выпуклая руническая надпись. Где-то я подобное видел. Напрягаю мозги. Вроде как древнеславянские руны. В любом случае не прочту. А вот Семён внимательно вглядывается в них, шевелит губами, лицо просветляется.
— Понял! Странно, но я действительно понял. Здесь написано слоговым письмом, причём с разным смыслом, от простого объяснения к сложному пониманию. В самом примитивном значении, просто вход в дом. Другое — хранилище истинны. А вот последнее является заклинанием. — Семён шевелит губами, капельки пота выступают на мужественном лице, глаза излучают свет. Невольно пячусь, осязаемо веет Силой. Мелькают неясные тени, голубая вуаль словно инеем покрывает поверхность двери. Всколыхнулась под ногами земля, струйки пыли вылетают из щелей проёма. Металлическая плита медленно ползёт в сторону, обнажая вход в зал наполненный золотым сиянием.
С трепетом входим внутрь. Удивительно свежий воздух заполняет пространство. Зал огромный, его конца не видно, он скрывается вдали. По бокам стоят стеллажи, доверху заполненные золотыми пластинами. Они в рунах. Боже, сколько здесь знаний! Я потрясён, Грайя словно в трансе, глаза блуждают по полкам, щупает пластины, испуганно смотрит на Семёна:- Разве может такое быть? Это наследие Богов?
— Это наследие ЛЮДЕЙ, — говорит он и подходит к отдельно стоящей золотой пластине.
— Что там написано? — мой голос дрожит от возбуждения.
— Хранилище основала Раса.
— Какая раса? Белая, красная, зелёная? — кошусь на Грайю.
— Просто Раса. Таких хранилищ несколько, все они в разных Мирах. Здесь говорится, что это некий стратегический запас для потомков, в случае обрыва Нитей
Мироздания. И ещё,… здесь сказано, идёт война,… уничтожено много Земель Расы,… но победа над Чёрными неминуемо будет. И, окончательно она произойдёт тогда, когда отринет от себя Раса Чёрную Веру и станет свободной от рабства души.
— С этим я согласен. Быть рабом плохо, а рабом божьим вообще гнусно. Рабы любы Чёрным Богам, Светлым это не нужно, — соглашаюсь я.
Грайя разевает рот в удивлении, нечего не понимает из наших рассуждений. Она даже не знает, что такое раб, военнопленные у них есть. Их или убивают, или, после определённого наказания, отпускают восвояси. А бывает, даже разрешают остаться жить на правах свободного гражданина. Но, что бы всю жизнь работать на хозяина, такого у них нет. Кстати, я приветствую этот же принцип в своей стране Граде Растиславле. Может поэтому не прижилась у нас христианская религия, где навязывается рабство души. Где в Рай попадают лишь нищие духом, плачущие и кроткие, а весёлые, богатые, умные, смелые, гордые, уверенные в себе люди, готовые постоять и за себя и за свой народ — для них Ад. Правда есть одна лазейка для недостойных Рая, покаяться, заплатить за отпуск грехов попам и можно грешить вновь. Главное, чтоб деньги не кончились на очередное покаяние.
Необходимо думать на уровне инстинктов. Если нам претит подставлять после удара по одной щеке, другую — скачок сознания. И не надо говорить, что в текстах "святых" книг скрытый смысл и, что только поп поможет нам, недоразвитым, понять их, а заодно и помочь ему купить себе очередную иномарку, на наши пожертвования Богу. Богу не нужны рабы, рабы нужны ИМ. Страшно подумать, кого мы кормили, в той жизни, может, это были "глисты"? Тогда их необходимо изводить. Идеи должны быть СВЕТЛЫМИ, а не тёмными, завуалированными, зашифрованными. Умный, это не тот, речи которого мы не можем понять, а тот — кого понимаем.
Помню, как-то спросили представителей РПЦ, "батюшек", что делать с той же Велесовой книгой, Ведами, …, вообще с наследием прошлого, они серьёзно заявили — собрать в одну кучу и сжечь. Следовательно, боятся правды, но настолько обнаглели в своей безнаказанности, что спокойно выставляют наружу своё гнилое нутро.
Вздыхаю, как хорошо, что это в прошлом. Как чудесно, нам дают шанс исправить душу. Я конечно не против Христа, Великий был человек, но оболгали и, после жестокого убийства, цинично вложили в его уста некоторые изречения, концовки которых оборвали словно гильотинным ножом, и смысл, приобрёл другое значение. Или некоторые фразы начинают разъяснять попы. Странно. А после голосования сделали Его "Богом" и воспользовались Им для порабощения народов. Десятки миллионов людей уничтожили, а кое-где, оставили от целых народов, лишь детей, дабы сделать их рабами Чёрного Бога.
Мне грустно, страшусь, что всё повторится. Я так хочу, чтоб Христос смог спасти людей от Чёрного Бога. Жаль, не известно истинное имя Христа.
