В те годы Воинство было еще слабо и малочисленно, в сравненьи с тем, что теперь. Однако ж благая его деятельность тайно повлияла на избрание в законные цари смиренного отрока Михаила Романова и укрепила его власть.
— Вы священник, святой отец… Теперь я понимаю, что сие не случай.
— Духовенство составляет до двух третей Воинства, Филипп. Потомкам царей этой земли должно вести ее Божьими стезями. Но вот я дошел наконец до объясненья того, как и зачем пересекся мой путь с маленькой Нелли Сабуровой. Для предков ее исчезнувший царевич давно уж сделался легендой, которая затем и вовсе забылась. Однако же мы не оставляем вниманьем тех, с кем были связаны. Нам известны многие удивительные свойства людей. Так известно нам и то, что в роду Сабуровых через поколение или два встречаются особого рода медиумы, именуемые дактиломантами. Память драгоценных камней является для них книгой, которую они могут по своему желанию открывать. Особенно проявляется этого рода магия по отношению к родовым драгоценным камням, ибо кровь и камни взаимодействуют. Кровь усиливает камни.
— Нелли — медиум магический?
— Да, она медиум, Филипп.
— Да хоть бы внучка Андорской волшебницы!
— Не знаю, как насчет Андорской волшебницы, но без бабки тут не обошлось. Предыдущим медиумом была Неллина бабка Агриппина, что умерла менее года назад. Никогда не знаешь заране, какое знанье понадобится. Я прибыл в Сабурово следом за родовыми драгоценностями, что унаследовали его владельцы. Задача моя, казалось, не должна была занять много времени и сил. Я думал лишь выявить нового дактиломанта, а после прослужил бы в селе лишь столько, чтобы соблюсти приличие. Подозрение мое почти сразу пало на маленькую Нелли: ни брат, ни родители не представлялись сколь-нибудь подходящими на сию роль. Да и могло ли обмануть то выражение щасливой мечтательности, что появилось в ее глазах довольно скоро. Камни притянули девочку как магнит, и она, несомненно, училась говорить с ними. Но тут случилося нещастие, поначалу и мне представившееся случаем. Брат девочки проигрался в карты и покончил с собою. Однако сколь же велико было мое удивление, когда я прознал, что кредитор охотится именно за фамильным ларцом. Узнавши, что имя кредитора Венедиктов, я сразу понял, что с целью получения ларца и был подстроен сам проигрыш.
— Кто такой Венедиктов, Ваше Преподобие? Зачем ему сей ларец? Казалось, все внимание отца Модеста приковалось вдруг к крестам
дальней церковки, показавшимся за сосновым бором.
— Видите ли, Филипп, — наконец ответил он, продолжая вглядываться в даль. — Венедиктов — нечистая сила.
— Вы смеетеся надо мною, отец?! — Роскоф приподнялся в стременах. — Время ли теперь для шуток?
— Родитель Ваш не подумал бы, что я смеюсь, — ответил отец Модест. — Не зря изучал он древние времена. Суемудрие нынешних дней таково, что люди не понимают реального существования столь обычных явлений, как привидения, бесы, и, наконец, сам Диавол. Вы росли в доме, где обитал дух Разума, но вокруг Ваше младенчество смущала суемудрая столица парисиев. Мне повезло больше Вашего, я возрастал иначе.
— Но как я могу поверить Вам, когда вся моя жизнь противуречит этому?
— Но как Вы можете не поверить мне, когда все события последних дней не вмещаются в Прокрустово ложе Ваших прежних представлений о жизни?
— Да… пожалуй. Но все ж как-то оно слишком звучит, нечистая сила.
— Если угодно иначе, Венедиктов — демон, которому, к примеру, поклонялся Малюта Скуратов, приближенный сатанист Грозного. — Отец Модест, перекинув повод, поправил выбившуюся из косы белоснежную прядь. Снег серебрился на черной его треуголке.
— Пусть так, — Роскоф тряхнул головой, словно просыпающийся от обременительного сновидения. — Но зачем этому демону нужны были драгоценности Нелли?
— Вот именно, зачем? Этот вопрос и я задал себе прежде всего. Впрочем, скорей всего ему не нужен весь ларец, а нужна лишь одна вещь, только он не знает какая. Другой вопрос — что заключено в сей вещи?
— Что же это может быть?
— А как ты думаешь, Прасковия? — Рука отца Модеста, поддерживающая Парашу в седле, несколько напряглась.
— Кощеева смерть! — выпалила Параша.
— Лучше не скажешь, — отец Модест рассмеялся.
— Чья смерть? — не понял Роскоф.
— Да его же собственная! Прасковия просто вспомнила русскую сказку про злое чудовище Кощея Бессмертного. Смерть его была в игле, игла в яйце, яйцо в ларце, ларец на дубе, дуб на озере. Чтоб убить Кощея, надобно найти озеро, переплыть его, залезть на дуб, взломать сундук, разбить яйцо и только после уже сломать иглу. Думаете, так просто истребить демона? Уверяю Вас, это весьма и весьма обременительно. Мне покуда не все ясно и самому, друзья мои, однако и мне и Венедиктову, станем его покуда называть так, нужна Нелли Сабурова. С одною и тою же целью. Выявить драгоценность, которая знает о смерти Венедиктова, а равно и прочесть ее. Но Венедиктов хочет этого, чтобы уничтожить знанье, я — чтобы уничтожить его.
— Отчего ж он просто не пошвырял все камни разом хоть в тигель с кипящим металлом?
— Уничтожить, не узнав, — сие было бы неблагоразумно. Но теперь Вы должны понять, Филипп, отчего я говорил, что покуда Нелли в безопасности. Она сейчас у него, тут нету и тени сомнения, но драгоценности — скорее у нас. Есть медиум, но читать нечего. Поэтому сейчас мы спешим навстречу Катерине.
— Но откуда он знал, сей злой дух, что какой-то его секрет скрыт в злощастных этих камнях? — почти простонал Роскоф.
— Не имею представления, Филипп, решительно не умею Вам сказать. — Отец Модест послал лошадь в карьер.
Снег, как и положила Параша, успел уже стаять, и из-под копыт полетели черные брызги грязи.
Глава XLV
Даже в те ночи, когда в родительском дому лежало тело Ореста, Нелли не было так тяжко. Две странно молчаливых, Нелли не удивилась бы, если немых, черноволосых девушки подали пахнущую розовым маслом воду для умывания, распустили и переплели ей волосы, раздели и уложили в роскошную постель. Девушки, похожие словно близнецы, были уже взрослые, но ростом с самое Нелли, а руки их, бережно касавшиеся ее, были тоньше в пальцах и меньше в ладонях. Нелли казалось, что сами кончики легчайших этих перстов источали страх. Но отчего боялись они Нелли, разве она не пленница здесь? Или они просто боялись не угодить ей, рассердив Венедиктова? Нелли то и дело оборачивалась к порогу, где еще недавно лежало беззащитное тельце карлы.
Казалось, оно еще лежит там, во всяком случае, когда Нелли пробуждалась от легкого, беспокойного сна. Поначалу ей думалось, что она не уснет вовсе, и лечь Нелли согласилась лишь для того, чтобы пуще не пугать служанок. Но сон все же сморил Нелли, хоть каждый час она просыпалась и подолгу лежала, прислушиваясь к своей тревоге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
