Я вытаращила глаза, не в силах вообразить столько мёртвых петухов и то, как эта согбенная старуха передушила много птиц. Но не успела я и рта раскрыть, как она уже потрусила вперёд.
Я за ней едва поспевала. Для своего возраста Маджо была на удивление прыткой, и я начала понимать, как ей удаётся с лёгкостью путешествовать из города в город. Вскоре мы углубились в лес, где рос бамбук толщиной с женскую талию. Ещё через некоторое время я почувствовала лёгкий запах моря, и мои волосы начали тяжелеть от сырости. Когда ночь сделалась холодной и чистой, как лёд на поверхности пруда, мы достигли длинного песчаного берега, который был под ногами мягче, чем сладкие пироги. Гадалка снова заговорила. Её голос больше не казался грубым и болезненно-хриплым, он звучал высоко и чисто. Не было ничего удивительного в том, что он напоминал лай лисы, призывающей своих детёнышей.
– Вот мы и пришли.
– И куда мы пришли?
Я видела только бескрайнее море, белые буруны и изящный причал, тянувшийся над водой, как палец скелета.
Маджо закатила глаза.
– Лиса должна быть умной и самостоятельной. Ты у нас учёная, вот и разберись во всём сама. Я привела тебя сюда – моя роль сыграна. Я не книга, ты не можешь подсмотреть ответы в содержании. – Маджо повела плечами под тяжестью своего домика.
Я стояла на песке, смущённая, стараясь не выглядеть дурочкой. Она снова закатила глаза.
– Видишь причал? Больше вокруг ничегошеньки не видать. Почему бы тебе не пойти и не проверить, вдруг под ним кто-то живёт? Или мне всё делать за тебя, уподобившись твоей безмозглой матери?
Маджо расстегнула ремни на плечах и позволила деревянным ногам развернуться. Покопавшись в своей хибарке, она вытащила толстую подушку, устроилась на ней, выудила из юбок рисовый шарик и принялась с удовольствием его уплетать, свободной рукой указывая на причал и намекая мне поторопиться. Мои щёки словно обожгло ударом хлыста. Я не собиралась выглядеть избалованной девчонкой и побежала к шаткому причалу; от моих пяток во все стороны летели маленькие осколки морских раковин.
Под гнилыми досками воняло. Всё вокруг обросло водорослями, мидиями и морскими желудями; старые сети для охоты на крабов запутались в проржавевших вёдрах для сбора моллюсков. Я прижала ладонь ко рту, сдерживая позыв рвоты, – почти во всех сетях и ведрах имелись останки несчастных жертв. Я не видела ничего такого, ради чего меня могла бы послать сюда Маджо, – там и оголодавшая чайка не нашла бы ничего интересного. Но она не могла ошибиться, в этом я не сомневалась… И действительно, за обгрызенной колонной обнаружилась чья-то тёмная фигура. Я потащилась к ней, мои босые ноги хлюпали по приливным озёрцам и сырому песку. Вскоре, оказавшись по колено в солёной воде, я с шумным плеском спешила вперёд за шустрой тёмной фигурой в лунном свете.
– Подожди!
К моему изумлению, существо остановилось и повернуло ко мне гладкую голову. Это оказалась большая упитанная выдра. Она перевернулась в воде, где глубина была по пояс, и легко поплыла на спине, демонстрируя влажный золотистый живот, выделявшийся на фоне её гладкой тёмно-коричневой шкуры. Мордочка выдры выглядела вполне дружелюбной, даже доброжелательной. У неё были очень густые усы, настоящая щётка. В лапах она держала большое морское ухо, от которого успела отколоть несколько кусочков раковины, и теперь возилась с остальным, поглядывая на меня поверх неподатливой добычи.
– Что? – спросила выдра. Её голос был хриплым, как сухие водоросли, пересыпанные песком.
Я стояла, промокшая до костей и замёрзшая, не зная, что сказать. Мои пальцы утопали в липком иле. Эта грязь вынудила меня вспомнить о бинтах с некоторой тоской. Под причалом, среди колышущейся воды, я чувствовала себя ребёнком, пытающимся рассказать стихотворение, которое даже не пробовал выучить.
– Меня послала Маджо. – Я пожала плечами, стараясь вести себя так, будто каждый день беседую с выдрами. – Ну вроде того. Я поняла, что она меня сюда послала: сказала залезть под причал, хотя тут очень грязно, и мне кажется, много разных существ умерло.
– Несомненно, – сказала выдра и, наконец-то расколов раковину, вытащила из её мерцающих недр большой кусок плоти моллюска. – И каждое было вкуснее предыдущего.
Она довольно долго с усердием жевала жесткое мясо, прежде чем заговорить опять.
– Что ж, если Маджо послала тебя, полагаю, придётся справиться с помощью неряшливой тощей лисички, верно? Бывало и похуже. Я Ракко, Король выдр. Если ты не принесла мне креветку или каких-нибудь моллюсков в качестве подношения, останешься должна, так и запишем.
– Ох, – сказала я, пытаясь изобразить поклон в солёной воде. – Не знала, что вы Король. Я бы точно что-то принесла.
– Вообще-то, – сказал он и, прошлёпав мимо меня к одному из ржавых вёдер, выудил оттуда что-то мерзкое и зелёное, от нетерпения чуть не перевернув танцующий на волнах сосуд, – я Король в большей степени потому, что сам себя таковым назвал, и никто не стал возражать. Но этот причал ничуть не хуже любого тронного зала, здесь в каждой клетке и кастрюле сокровища. Вот откуда берутся короли, моя пушистохвостая девочка, – они выбирают место, вбивают в землю кол, называют себя Королями и ждут, не разозлится ли кто-нибудь из-за этого. Пока никто не разозлился, а это значит, что выдрами правлю я.
– Понимаю. – Я кивнула и подумала, не так ли сделался королём тот, кто первым стал управлять моей страной. – Я не очень поняла, чего от меня хочет Маджо…
– А что у лис получается лучше всего? Она хочет, чтобы ты кое-что для меня украла. Это будет нелегко. Надеюсь, ты годишься для такого дела – она иногда посылает ко мне девочек, но обычно они слишком хрупки для воровства.
Я чуть покраснела, думая о своих маленьких ступнях, скрытых под водой.
– Что я должна раздобыть?
Ракко отвлёкся от вёдер и затих, его мохнатая мордочка вдруг приобрела печальное выражение, а вода закапала с длинных усов, как дождь со стеблей пшеницы. Он потёр свои круглые коричневые глаза, будто не спал с той поры, когда море было лужей и сухую землю освещала луна.
– Это не для меня, – со вздохом признался он. – Совсем не для меня, но мне нужно, чтобы ты украла Звезду.
Сказка о Гагаре, Выдре и Звезде
Лучше всего я помню всплеск.
Мы ныряли с Секкой, Королевой гагар. Она научила меня, как стать венценосной особой. Но если я всего лишь Король-под-причалом и маленькие негодницы не приносят мне даже ёжика в качестве дани, то Секка один раз сказала, что она королева, и остальные гагары сразу увидели, какая у неё чёрная голова, размашистые крылья – бедная Секка появилась на свет более крупной, чем полагается гагарам, и настрадалась из-за этого, когда была птенчиком, – какое у неё белое брюшко, до чего пронзительно она кричит, и тотчас согласились с тем, что она должна сделаться королевой прямо сейчас. Увы и ах, ей пришлось убедиться в том, что это один из худших способов стать правителем, так как обычно к условиям сделки нужно добавить обязанности, а не только великое множество вёдер с вкусной подгнившей рыбой. Её гнездо самое большое и мастерски сделанное из всех гнёзд морских птиц, но приходится навещать всех наседок во время брачной поры. Секка старается, но гагары не очень быстро летают, поэтому редко удается побывать у всех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
