– В наши дни все компьютеризовано, – прохрипел он. – Но я стараюсь иметь печатные копии. Ощущение бумаги в руках заставляет напряженнее думать, не находите? Или это только мое мнение?
– Нет-нет, – заверила Алексия. – Я тоже так считаю. Всегда настаивала на бумажных отчетах в министерстве. Уверена, что это доводило молодых служащих до безумия.
Дабловски отдал ей папку, позволив себе коротким пальцем коснуться ее ладони.
– Вряд ли стоит объяснять, миссис де Вир, что это секретные материалы. Обычно мы не показываем информацию о расследовании убийства друзьям и родным жертвы. И ничто не должно покинуть этой комнаты.
– Разумеется. И я уже сказала, что очень благодарна. Алексия уже читала. Она вспомнила, как сэр Эдвард Мэннинг передал ей досье на Билли Хэмлина, когда тот снова появился в ее жизни. Неужели это было всего два года назад? А как будто вчера… И столько всего случилось за это время. Столько ужасного.
– Вы так и не обнаружили подозреваемых?
Она взглянула на Гарри пронзительно-голубыми глазами.
– Нет.
Его лицо потемнело:
– Честно говоря, дело совершенно безнадежное.
– Почему же?
– Как вы знаете, девушку похитили и где-то держали до того, как убить. Поэтому сначала у нас было множество версий. И мы надеялись найти убийцу.
– Какие именно версии?
– Видите ли, прошло достаточно времени после похищения, чтобы кто-то что-то видел или слышал. Может, девушка кричала. А может, кто-то заметил что-то необычное в определенном месте или доме. Правило такое: чем сложнее преступление, если оно случается не в одном месте или не за один день, тем большая вероятность, что преступник наделает ошибок. Улики – это всего лишь синоним ошибок.
– Но в этом случае такого не произошло?
– Да. Убийца был крайне осторожен и умен. Кроме того, он не вписывался в обычный профиль.
– Профиль?
– В убийстве такого рода, где молодая женщина похищена и садистски уничтожена, можно ожидать рядом такие же преступления, по этому же сценарию: девушки, которых тоже утопили, но перед этим пытали. Серия. Но этого не произошло. Слава Богу, ограничились одной жертвой. Но дело завело нас в тупик.
– А как насчет ее окружения?
Дабловски пожал плечами:
– Жертва жила очень тихо.
Алексия кивнула. Она уже знала это из собственного, весьма ограниченного расследования. Девушка вела самое спокойное, самое мирное существование. Ей даже никогда не выписывали штрафа за парковку в неположенном месте.
– А как насчет ее отца?
Гарри чуть прищурился.
– Вы его знали?
– Очень давно, – поспешно ответила Алексия. – Я уже сказала, что это старые друзья моей семьи. В последнюю встречу отец Дженнифер выражал тревогу за ее безопасность.
Если Дабловски и казалось странным, что высокопоставленная особа, министр, дружила с бывшим заключенным из Куинса и его убитой дочерью, он ничем этого не выказал и деловито заметил:
– Отец – бывший заключенный, страдающий паранойей, шизофреник. Не хотелось бы вас обидеть, но даже собака Дженнифер была бы более надежным свидетелем, чем ее старик. Парень слышал голоса. И да, что-то говорившие о дочери. Он хотел, чтобы мои люди пришли и все проверили. Грустно, в сущности.
– И вы проверили?
– О, конечно. Мы обязаны проверять все сообщения об угрозах, даже если они исходят от психов. Но у него не было доказательств. И вообще ничего. Все голоса были у него в голове. Кроме того, прошел год, а то и больше, прежде чем Дженнифер Хэмлин была убита. Поверьте, тут нет никакой связи.
– Понятно. Но все равно, спасибо.
Вынув серебряную ручку «Монблан» из сумочки Баленсиага, Алексия мило улыбнулась.
– Понимаю, что информация очень ценна и я не могу делать копии. Но, шеф Дабловски, вы будете очень возражать, если я кое-что запишу?
Шеф Дабловски не шутил, утверждая, что у полиции мало материала. Только обрывки информации о жизни Дженни, добытые из единственного допроса ее бывшей соседки по комнате Келли Дюпре.
Алексия посетила Келли на работе, в жалком маникюрном салоне, дыре, втиснутой между магазином полуфабрикатов и аптекой, в ничем не выдающемся районе Бруклина. Но владелица делала все, чтобы оживить салон: модные кожаные стулья, сверкающие белые, свежеокрашенные стены и соблазнительная подборка лаков «Эсси» в форме радуги вдоль задней стены, что придавало салону вид старомодной кондитерской.
– Сейчас приду! – жизнерадостно объявила невидимая Келли, потерявшая часть своего сияния, когда Алексия объявила, что она не клиентка, а пришла насчет Дженни.
– Послушайте, я работаю, так? У меня нет времени. Я уже рассказала копам, что знаю.
– Я ценю это. Просто считаю, что полиция слишком легко сдалась.
Келли подозрительно прищурилась:
– Считаете?
– Я не репортер. Я друг друга.
– Леди, если это подстава и вы процитируете меня в какой-то дерьмовой статье, клянусь Богом…
– Это не подстава. Мне нужно несколько минут вашего времени.
Келли должна была признать, что ухоженная немолодая леди с британским акцентом не похожа на репортера.
– Ладно, – неохотно буркнула она. – Встретимся в «Старбакс», когда я закончу. Это на другой стороне улицы. Скажем, в пять.
Она сдержала слово. Ровно в пять Алексия заказала кофе, и женщины уселись поговорить.
Келли Дюпре, рыжеволосая девушка с бледной кожей ирландки и россыпью веснушек на переносице, выглядела моложе своих двадцати восьми. Она выщипала брови тонкой ниточкой и громко и нервно постукивала по столешнице акриловыми ногтями.
– Простите, если была немного резка. То, что случилось с Джен, – ужасно. Но газеты и телевидение отнеслись к ее смерти как к развлечению. Словно это извращенное реалити-шоу, понимаете? Вот мне и неприятно об этом говорить.
– И я вас не виню, – кивнула Алексия. – Я была политиком… сейчас в отставке, – и понимаю, как могут СМИ манипулировать людьми.
– Так откуда такой интерес к Дженни? Простите, но я с трудом верю, что вы «друг друга». Джен знала очень мало таких людей, как вы.
– Много лет назад я была знакома с ее отцом. Потом отношения прервались. Когда я услышала о случившемся и о смерти Дженнифер, посчитала, что перед памятью Билли обязана попытаться обнаружить правду. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что полиция просто не прилагала нужных усилий.
Келли горько рассмеялась:
– Не ошибаетесь. Копы еще хуже прессы. Несколько недель убийство Джен было чем-то вроде сенсации. Потому все о нем забыли и занялись новым скандалом. У них нет улик. Так называемое расследование – просто фарс. Как только они поняли, что это не Лука, все затихло.
– Лука Минотти? Бойфренд Дженни?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
