– Не захотела. – Голос Бертрады звучал неуверенно, и она нагнулась над котенком, которого держала на коленях.
Сэр Дэвид увидел, как она ласкала его.
– Она даже бросила котенка, которого я ей подарил.
– Я попросила его у нее. – Берт пощекотала ему шейку. – Он похож на мою новую маму, потому что царапается, если его обидишь, и мурлычет, когда его гладишь.
Дэвид смотрел на дочь. Вид у него был несчастный.
– Папа?
Берт говорила шепотом, но сэр Дэвид услышал.
– Что, милая?
– Ты обидел мою новую маму?
– Я только поступил благоразумно. Я думал, ей нравятся благоразумные люди, но, видимо, я ошибался.
Он сжимал и разжимал кулаки.
– Что она тебе говорила?
– Когда?
– Перед тем как уехать?
– Мы говорили о кличке для котенка. Она хотела назвать его как-нибудь, чтобы я могла рассказывать ей о нем в письмах. – Берт подняла котенка и потерлась о него щекой. Он замурлыкал так громко, что даже я услышал. – Ей понравилось прозвище, которое я придумала.
Сэр Дэвид был не в состоянии говорить, потому я спросил:
– А как ты его назвала?
– Он черный с белым, поэтому я назвала его Клевер, как одну из наших коров. – Берт улыбнулась. – А ты помнишь ее?
– Она дала кличку котенку! – Сэр Дэвид потер себе виски и поднялся с ревом. – Дайте мне пива! Где пиво?
Я побежал за пивом. Это была последняя членораздельная фраза, которую мы от него услышали за всю последующую неделю.
Я был рад, что остался ради Берт.
* * *
Сэр Дэвид Рэдклифф открыл глаза и уставился прямо перед собой. На этот раз он сознавал, где находится. Длинные, напоминающие деревья предметы превратились в тростник на полу холла. Поцелуями в ухо его одаривал любимый охотничий пес, а обдававшее жаром дыхание исходило от окружавшей его своры. Он уже столько раз просыпался под эти звуки и видел те же предметы, что он уже не находил в них ничего таинственного.
Он попытался со стоном подняться, обхватив голову руками. У него это не получилось. Он мог или выпрямиться, или держать себя за голову, одновременно это у него не получалось.
– Эдгар, – простонал он. – Гай.
Никто не отвечал. Вероятно, они испытывали к нему такое отвращение, что не могли оставаться с ним в одной комнате. А почему бы и нет? Ему самому было противно наедине с собой.
– Берт?
Она тоже ушла. Благодарение Богу за Эдгара. Сэр Дэвид мало что помнил, но он точно знал, что Эдгар развлекал Берт, пока ее отец пытался обрести душевный покой на дне пивной кружки.
Жаль только, что каждый раз, как он в нее смотрел, перед ним всплывало лицо леди Элисон.
Но когда Дэвид закрывал глаза, было еще хуже. Тогда он видел несчастную Филиппу, пленницу собственного мужа.
Жива ли она?
– Нет! – Откатившись, Дэвид ожидал, пока стены перестанут кружиться. Ухватившись за скамью, он поднялся и, шатаясь, подошел к двери. С прошлого лета солнце не палило так ярко. Ослепленный, он оступился, пошатнулся и рухнул вниз по лестнице. Лежа в пыли, он понял, что покончил бы с собой, не будь он настолько пьян.
Он хотел увидеть Берт, объясниться с Гаем, снова предстать героем перед Эдгаром. И в своих собственных глазах тоже. Это и было самое главное.
Прислушавшись, Дэвид услышал голоса и, вновь поднявшись на ноги, направился к площадке для учений. Свернув за угол, он увидел, как Эдгар, обхватив Берт руками, учил ее стрелять из лука.
При виде этого зрелища он резко остановился.
– Сэр Дэвид! – Эдгар виновато отскочил от Берт. – Я ей только показываю…
Берт уставилась на Эдгара, как на сумасшедшего, и Дэвид понял, что если мальчик находил в этой близости утешение, Берт видела в его объятиях только проявление доброты.
– Прекрасно, – с трудом сказал Дэвид. – Благодарю. Ты ее занимал и не сделал ей ничего плохого. Я этого не забуду. – Сев на пень, он махнул им рукой.
– Продолжайте. Покажи мне, чему она научилась.
Когда Эдгар помогал Берт вставлять стрелу, Дэвид вспомнил, как он так же держал Элисон, обучая ее стрелять и одновременно впитывая в себя ее жизненную силу. Теперь источник этой силы исчез из его жизни, и ему некого было в этом винить, кроме самого себя.
Осберн, этот жалкий трус, пытался убить Элисон еще до ее встречи с Дэвидом. Он истерзал ее, избил сэра Уолтера, запугал ее людей. И Дэвид не отомстил ему! Он не мог сейчас думать ни о чем другом.
Неделю он оправдывался перед собой. Но теперь он понял. Элисон поступила правильно, но неразумно. Он поступил разумно, но неправильно. Он вернул Филиппу мужу и тем самым, может быть, обрек ее на смерть, потому что он был трус, который пекся только о себе, боясь королевского гнева и пытаясь сохранить свою собственность ценой чести.
Ему следует проучить Осберна. Свой урок он уже усвоил.
– Ты видел, папа? Ты видел? – Берт радостно указывала ему на цель. – Я почти что попала.
– И в самом деле! – Стрела дрожала в загородке позади цели, и Дэвид с гордостью выпятил грудь.
– Ты храбрая папина девочка, и я очень рад, потому что мне нужно кое-что сказать тебе. Сказать всем и тебе тоже, – он махнул рукой Эдгару. – А где Гай?
– Гай? – Дети переглянулись. Эдгар смотрел в сторону. – Ему нужно было поехать… куда-то.
– Куда?
– Куда-то… еще.
Дэвид больше спрашивать не стал. Гай покинул Рэдклифф.
– Хорошо, – решительно сказал он. – Гай уехал, и я тоже уезжаю.
– Уезжаешь? – Берт, его неустрашимая Берт, заплакала.
Дэвид посадил ее на колени.
– С тех пор, как уехала Элисон, меня, в сущности, тоже здесь не было.
– Я знаю, но все уезжают. – Берт опустила голову к нему на плечо и громко разревелась.
Дэвид полагал, что ему уже не могло стать более скверно на душе, но он ошибался. Он приласкал дочь и подумал, как бы и Эдгар тоже не расплакался. Мальчик явно старался побороть свои чувства. Дэвиду пришлось объяснить свои поступки им обоим:
– Я сделал ошибку, теперь я собираюсь ее исправить.
Берт перестала плакать и прислушалась. Эдгар, склонив голову набок, прищурился.
– Я намерен забрать Филиппу от ее мужа.
Единственный способ это сделать, – он вздрогнул, вспомнив результат их последнего поединка, – это убить его.
Теперь он полностью завладел вниманием детей.
– Вполне возможно, что я погибну. – Он ожидал вопля Берт, но она молчала. Наверно, она не поняла его.
– Я соберусь и поеду с вами, – проговорил Эдгар, задыхаясь от волнения.
