сделал задумчивое лицо. — Да, про вампиршу я забыл. Хорошо, определим её к врачевателям. Лучше, сразу к водникам.
— М-мастер… — Дилль даже заикаться начал от волнения.
Гроссмейстер не выдержал и рассмеялся.
— Иди уже. Устроим твою Илонну… подальше от Мейса.
Когда адепты ушли, Адельядо повернулся к Россу.
— Ну, и что ты думаешь?
— Сам бы не видел, ни за что бы не поверил, — покачал тот головой. — Один за утро одолел вакуумный взрыв, другой вызвал управляемый электрический разряд.
— Росс, всё потому, что они молоды и неопытны. Они не знали, насколько это сложно, поэтому просто взяли и сделали.
— А их связка? Ади, я уже забыл, когда вживую видел боевую связку.
— Хорошо бы, если б и маги на той стороне тоже не вспомнили об этом.
— Сомневаюсь. Наши адепты при Арьене им задали жару. Да и своим «походом троих» шуму наделали. Только полный глупец не сообразит, кто против него выступил. А гроссмейстер Дево никогда дураком не был.
— И наверняка уже просчитывает способы, как взломать защиту Дилля и Тео, — кивнул гроссмейстер. — Дево испробует десяток-другой способов атаки и непременно найдёт уязвимость. Вот почему я им запретил соваться к тилисцам. Чем меньше они будут выпячиваться, тем дольше будут целыми. Росс, ты чего нос повесил? Переживаешь за жизнь своего ученика? Брось! Мы наденем на них все защитные амулеты, какие только есть в арсенале, и пусть Дево хоть сто способов испробует, всё равно ничего не поймёт.
[1] Озрик — прародитель электричества
Глава 35
* * *
Хивашские степи бывают очень красивы весной. После зимнего безводья начинаются дожди, и степь покрывается изумрудным ковром трав. Потом начинают цвести маки, и степь кажется зелёным морем, по которому бегут красные волны. А потом начинается жара, трава выгорает и становится буро-жёлтой.
Раньше в разгар лета хивашские всадники откочёвывали на север, где нет такой сжигающей жары, а воды куда больше, чем в иссушенной степи. Но это было давно — сначала империя Гариаль прижала хиваши к владениям некромагов, затем, после распада империи и временного разброда и безвластия, хиваши вернули свои северные владения. А потом ситгарский король окончательно выбил их и возвёл на тех землях хорошо укреплённые города.
Сейчас всё вновь переменилось. Внезапно к кагану Джарему прибыл тайный посол короля Ситгара и сообщил, что Неонин и Винлик более не нужны Юловару, передал личное письмо и уехал. Джарем тут же связался с Хозяйками Ковена — хотя он и был номинальным правителем каганата, но всем заправляли высшие колдуньи. Мнения в Ковене разделились надвое — одни Хозяйки считали, что Юловар просто пытается обмануть их, другие склонялись к тому, что королю Ситгара сейчас явно не до южной войны.
Верх одержали те, кто считал, что Юловар пытается связать руки Мироттии и Эштигеру, пустив хивашских всадников к их границам. Кроме того, слишком велик был соблазн получить обратно исконные земли без боя, тем более, с уже отстроенными и укреплёнными городами. Решающим доводом стало то, что никто не помешает хиваши напасть на Ситгар уже после захвата Неонина и Винлика. И завершив долгие споры, Хозяйки велели кагану отправить ударную группу и занять города.
Двадцать тысяч всадников отправились на захват. С ними ушли сорок три шамана, двадцать младших сестёр, шесть старших и три Хозяйки. Неонин хиваши заняли, едва разведчики донесли об уходе ситгарских войск, и в городе тут же развернулось производство зомби из остатков местного населения, которых отлавливали разведчики. Вслед за ударной группой началось переселение ремесленников и семейных воинов. А вместе с ними на север потянулись и караваны рабов, которых шаманы должны были превратить в зомби. Менее, чем за месяц, Неонин превратился в северный оплот хиваши.
Поднятые, послушные воле колдуний и шаманов, несли круглосуточную вахту на стенах Неонина — им не нужны были ни отдых, ни сон. Правда, зомби имели одну нехорошую особенность — они постепенно разлагались, а у колдуний не было ни времени, ни сил, чтобы законсервировать такое количество поднятых. Город заполнился вонью гниющего под жарким солнцем мяса. Чернь, да и рядовые солдаты с опаской относились к неживым союзникам, и военачальникам то и дело приходилось устраивать показательные порки.
Каган Джарем, лично участвующий в походе, увёл пятнадцать тысяч всадников в Винлик. Город-порт, несмотря на распоряжение короля и действия ситгарской армии, не был покинут населением. Те, кто остался, закрыли ворота и решили дорого продать свои жизни. Но их было слишком мало, и вскоре хиваши ворвались на улицы Винлика. Защитников города они старались не убивать — зачем портить заготовки? История Неонина повторилась.
Настал момент решать, как поступить дальше. Ковен вновь разделился во мнениях. Одни предлагали идти на север и, пользуясь слабостью Ситгара, отобрать новые территории. Другие считали, что продуктивнее будет начать наступление на Эштигер, где граница почти не укреплена. Одни утверждали, что Юловар не сможет прислать подкрепления южной армии — его сейчас с запада атакуют тилисцы, а с юго-запада — Мироттия. К тому же, эштигерцы не дураки, и наверняка не отправили всю армию в помощь Мироттии. Другие возражали, что Юловар не снял южные войска на западный фронт — это значит, что с наскока разбить ситгарцев не удастся. А захватив часть территории Эштигера, можно пополнить запас заготовок для зомби, что сделает Винлик неприступным. В конце концов Хозяйки решили предпринять нечто среднее — каган Джарем получил приказ устроить рейд по тем ситгарским землям, по которым уже прошла мироттийская армия. Это решение устроило всех — мироттийцы ведь не вырезали население тех провинций, которые предали ситгарского короля, а, значит, урожай заготовок будет хорошим. И одновременно с этим хиваши распространят своё влияние на север.
Хозяйка Ровит была из тех, кто ратовал за захват Эштигера. И когда закончилось обсуждение дальнейших планов, а в главный шатёр ввели жертву для передачи приказа кагану, одна из старших сестёр поднялась и вышла на середину круга. Ровит с удивлением узнала Гилиан — свою первую помощницу.
— Смиренно прошу слова, госпожи Хозяйки, — сказала Гилиан, но в глазах её было что угодно, только не смирение.
Хозяйки начали переглядываться и бросать косые взгляды на Ровит. Не дожидаясь одобрения, Гилиан заговорила:
— Мудрость ваша, данная Великой Госпожой, беспредельна. Но даже в Ковене нет места совершенству. Среди вас есть те, кто не желает, чтобы власть Великой госпожи воцарилась в мире, а потому вносит смуту в умы Хозяек. И это — Ровит.
Теперь взоры Хозяек неотрывно смотрели на Ровит. Та же, не понимая, смотрела на Гилиан.
— Я, старшая сестра Гилиан и недостойная слуга Великой Госпожи, обвиняю Ровит в предательстве.
— Ты понимаешь, что после такого обвинения Великая Госпожа не простит либо тебя, либо её? — спросила Азра — старейшая Хозяйка Ковена. Гилиан кивнула, и Азра продолжила: — Тогда установим полог Великой Госпожи.
Ровит вышла в центр круга и встала напротив Гилиан. Глаза Хозяйки пылали яростью и злобой — она не ожидала предательства со стороны самой послушной и преданной сестры. Гилиан же была спокойна. Когда зеленоватое мерцание окружило их, Гилиан сказала:
— Я, будучи доверенным лицом Ровит, поддерживала связь с Тернлис — нашей младшей сестрой в Тирогисе. Я исправно передавала ей указания Ковена, но однажды Ровит велела мне сделать то, что шло вразрез с вашими приказами. А именно — оставить в живых мага Гвинарда.
Хозяйки начали хмуриться, а Ровит воскликнула:
— Это ложь!
— Когда я возразила, что Гвинард слишком опасен — ведь он мастер-маг и почти достиг успехов в истинной некромагии, Ровит сказала, что это не моего ума дело и заставила меня передать Тернлис этот приказ.
— Ах ты, лживая сучка! — лицо Ровит исказилось от ярости.
Гилиан, зная, что под пологом Великой Госпожи со стороны Ровит ей ничего не грозит, только усмехнулась.
— Я передала приказ Тернлис, и младшая сестра втайне от Ковена выполнила его. Гвинард остался жив, хотя Ковен получил сведения, что маги прикончили его. Более того, Ровит послала меня в Тирогис, чтобы провести с ним обряд. Я выполнила приказ, и теперь в Тирогисе находится лич, послушный лишь её воле, — палец Гилиан ткнул в стоящую напротив женщину.
— Тварь! — прошипела Ровит.
Лица
