Она посмотрела назад, потом вперед. Обе Лестницы поднимались наверх, и Амти не помнила, какая из них привела ее сюда, откуда она спустилась.
— Хуже не будет, — сказала себе Амти. Она выбрала Лестницу по которой ей идти обратно с помощью считалочки. Сделав первый шаг, Амти почувствовала спокойствие. Она никогда не ощущала такого прежде. Ей казалось, будто у нее было все время мира, она знала, что и для нее все кончится хорошо тоже. Что все всегда кончается хорошо, что даже смерть — не конец, и что самое страшное уже позади. Амти очутилась в чудесном саду. Пели птицы, шелестела листва. Цвета были такие яркие, что Амти захотелось нарисовать все эти невозможные, несуществующие растения. Она и не заметила, что по щекам у нее текут слезы. Высокие деревья укрывали маленьких птичек с яркими крылышками, на прозрачной воде плясало огромное солнце.
И все же Амти знала — это не ее место. В этом не было ничего плохого, просто она понимала, что в гостях. Хозяин этого сада не был к ней враждебен, хотя она несла в себе скверну.
Амти нагнулась, попробовав сорвать цветок на память, но ей вдруг стало жалко его с его короткой, бессловесной жизнью. Жалко, и Амти не сомневалась, что это по-настоящему.
Она сделала еще шаг вперед, и, казалось, взлетела. Амти увидела маму. Она не была красиво накрашена, выражение ее лица не было надменным, как и всегда. Мама улыбалась ей, но когда Амти протянула руку, медленно покачала головой.
— Мама! — сказала Амти.
Но мама не ответила. Она только смотрела на нее, и Амти подумала, что, наверное, мама все-таки любила ее, а она все-таки любила маму.
— Папа, — сказала Амти. — Очень скучает!
А я не помню тебя, но так хотела бы помнить. Я так хотела бы узнать тебя лучше, мамочка.
Амти этого не сказала, но, казалось, мама все поняла. Со следующим шагом мама расстворилась, как туман, когда восходит солнце. Амти будто бы оказалась в калейдоскопе. Небо перед ней горело разными цветами, и Амти знала, что здесь есть каждый из цветов, даже те, которые не различить ее глазам. В мире столько пестрых вещей, подумала Амти, птицы, лягушки, цветы, какие же они все красивые.
С каждым шагом Амти чувствовала себя все легче. Подниматься было лучше, чем спускаться. И все же ее глаз фиксировал далеко не все. Амти скорее улавливала отдельные впечатления: всплески золотого света, ощущение радости, прохладный летний дождь на щеках.
Наверное, подумала Амти, спускающийся вниз Перфекти тоже не смог бы различить все оттенки тьмы, только почувствовал бы страх, одиночество, ярость. Амти не чувствовала под ногами земли, она будто летала во сне.
А потом Амти поняла: нет никакой особенной разницы между Перфекти и Инкарни. Все они жили в этом большом и разном мире, где в равной степени было темно и светло.
У них был общий дом, который одни хотели разрушить, а другие — сохранить, однако жили в нем не они. Все, что пряталось в темноте было так же важно, как то, что осталось на свету. Ощущение было очень сильное, но Амти не могла облечь его в слова, потому что не придумали таких слов.
Сделав следующий шаг, Амти неожиданно почувствовала под ногами пол, а потом, потеряла равновесие, споткнулась и упала.
Да, Амти определенно растянулась на полу и он определенно был холодным. Она почувствовала, что засыпает спокойным, приятным сном, и ей было абсолютно все равно, где она находится.
Кто-то помог ей подняться, мягко поставил на ноги, отогнав сон. Зрение сфокусировалось не сразу, человек долго казался ей отливающим золотым светом. Но когда Амти моргнула пару раз, она увидела усталого мужчину средних лет с двухдневной щетиной на впалых щеках.
— Здравствуйте, — вежливо сказала Амти. Она огляделась. Комната была небольшой и полностью белой. Все в ней было удивительного, снежного цвета: письменный стол, телефон, стулья. Больше всего, подумала Амти, похоже на кабинет врача.
Амти снова посмотрела на мужчину, он выглядел совершенно обычным. Только его руки, сначала Амти подумала, что у него кольца на каждом пальце, а потом увидела, что золото как будто было частью его плоти.
— Надеюсь, — сказал он, голос у него был довольно подозрительный. — Ты не сошла с ума во время своего путешествия.
— Я тоже на это надеюсь.
— Как твое имя?
Амти сказала с гордостью:
— Я - Амти, Инкарни Страсти, Тварь Страха.
Она поклонилась, а губы мужчины растянулись в усталой улыбке.
— Ашдод, Перфекти Чувства, Творение Радости, — сказал он.
— Не похожи вы на радость, — серьезно сказала Амти.
— Вот и я так считаю. От тебя несет пустотой.
Он скривился, будто запах был для него едким. Амти втянула носом воздух, почувствовала запах карамели и улыбнулась.
— Для Перфекти, — сказал Ашдод. — Далеко не так приятно.
Он достал из ящика стола респиратор, надел.
— Не думал, — сказал он. — Что мне придется соблюдать технику безопасности.
— Технику безопасности?
— На случай, если кто-нибудь из Инкарни доберется сюда. Такого не случалось уже очень давно.
— А вы меня не боитесь?
— Если ты здесь, вряд ли ты очень враждебная Инкарни.
Амти подумала, а потом кивнула. Если прислушаться к себе, то можно было ощутить дрожь во всем теле, будто у Амти температура. Сам местный воздух был для нее не слишком полезен, казался горьковатым.
— Здесь тебе долго задерживаться нельзя, — сказал он. — Нужно выпустить тебя в Государство.
— Государство? — спросила Амти. — А разве это не Государство?
Ашдод вздохнул, из-за его респиратора это звучало как предсмертный хрип.
— Ты что случайно сюда попала?
— Можно и так сказать, — кивнула Амти. — Но я просветлилась. Честно.
— По крайней мере, по сравнению с твоими товарищами.
Ашдод копался в шкафу, доставая какие-то порошки, потом включил в розетку белый чайник.
— Прости, что так долго, — сказал он. — Это для нас форс-мажор, хотя мы дежурим на случай, если кто-то из вас сюда попадет.
— Мы, наверное, тоже дежурим, — сказала Амти. — Чтобы вас убить.
— О, не сомневаюсь.
Голос у Ашдода был такой усталый и циничный, что Амти никогда не сказала бы, что он — Перфекти.
— А у вас все такое белое?
— Нет, — сказал он. — У нас все сияет. Мы закрасили здесь окна, чтобы не ослепить охотников за тайным знанием среди Дочерей и Сыновей Тьмы.
Амти окна сразу и не заметила, так они были плотно закрашены белым. Она села на стул, расправила юбку.
— А вы не боитесь, что я ходила за Слезами и теперь уничтожу мир?
Ашдод посмотрел на нее, у него были темные глаза, такие темные, что зрачков было почти не видно. Золото на его пальцах переливалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
