— На стене, в том месте, куда стрелял этот мерзавец, был какой-то механизм. Что, если он связан с запором двери?
— Возможно. Но какое это теперь имеет значение?
Я услышал металлическое лязганье у выхода, за которым несколько минут назад исчез Галов.
— Кажется, Галов со своими дружками собираются нанести нам визит…
— Подождите! — воскликнула Анна. — Какую комбинацию ты набрал?
— Какое это имеет значение?
— Имеет. Надеюсь, это не секрет?
— Разумеется, нет. Сорок восемь, шестьдесят четыре, двести пятьдесят шесть, два.
— Прибавь в конце единицу. Вместо двойки должна быть тройка.
— Почему ты так думаешь?
— Слишком долго объяснять. Через минуту люди Галова будут здесь. Просто прибавь единицу.
Мы ничего не потеряем, если выполним ее просьбу. Я пожал плечами и повернул кодовый верньер еще на одно деление. Раздался визгливый щелчок, словно внутри механизма кто-то провел ножом по сковороде, и запорное колесо сдвинулось с места.
Едва мы распахнули дверь шлюза, сзади у входа раздались выстрелы.
Я тут же погасил оба фонаря, и хотя у нападавших были свои, они не могли сразу сориентироваться, попав из освещенного пространства во внутренний полумрак мавзолея.
Выстрелы загрохотали чаще, но теперь это уже был не прицельный огонь. У нас появилось несколько секунд, и мы использовали их полностью.
Одним рывком я втянул носилки с Ланией внутрь переходной камеры, оба моих спутника были уже там, дверь с грохотом захлопнулась за нами, щелкнул замок. Сразу же вслед за этим дверь затряслась так, словно по ней прошелся отбойный молоток. Автоматная очередь наших преследователей ударила в ее поверхность.
— Думаешь, она выдержит?
— Она сделана из добротного земного металла и рассчитана не на такие нагрузки. Меня гораздо больше беспокоит вопрос о том, что находится за следующей дверью, куда ведет этот кессон?
— Я думаю, он ведет туда, куда нам надо, — сказала Анна, устало поправляя прядь волос. — Нет ему никакого резона потерять тебя посреди дороги.
— Кого ты имеешь в виду?
— Это ты и сам знаешь.
И я действительно знал. Чтобы проверить правоту Анны, требовалось всего лишь открыть дверь, запертую изнутри на обыкновенную щеколду с блокиратором кодового замка. Если уж вы попадали в кессон, вам не было необходимости второй раз набирать код, нужно только снять щеколду. Но почему-то это простое движение потребовало от меня невероятного напряжения. Я весь взмок и чувствовал, как пот каплями стекает по спине.
Еще одно усилие, и вторая дверь, наконец, распахнулась.
За ней виднелись помещение шахты и подъемник.
— Кажется, это наша шахта, — потрясенно произнес Северцев. Он все еще боялся поверить. Но в подъемнике тускло светилась знакомая лампочка, патрон был с дефектом, и во время движения она начинала мигать. Сейчас мы смотрели на нее как на восьмое чудо света.
В толстом слое пыли перед дверью сохранились следы восьми человек. Казалось, можно подойти к подъемнику и через переговорное устройство вызвать Влаша…
— А вдруг это та шахта, в которой мы очутились после твоего возвращения?
— Ту шахту мы сожгли. Вспоминаешь? Но я и сам боюсь поверить. Давай скорее наверх, только там мы сможем окончательно убедиться, в каком мире теперь очутились.
— Лампочка горит — значит, энергия есть и можно воспользоваться подъемником.
Мы перенесли в кабину носилки с Ланией и замкнули ходовой рубильник. Клеть затряслась, заскрипела и медленно двинулась вверх.
Один за другим мелькали освещенные шахтные горизонты, клеть постепенно набирала скорость. Я подумал о том, что, если сейчас наверху окажется хоть один охранник «Феникса», нам отсюда не выбраться. Но, может, это и к лучшему… Мне надоел этот безумный мир, я был сыт им по горло.
С грохотом, способным разбудить весь рудник, клеть, наконец, остановилась на нулевом горизонте. В каптерке никого не было.
— Я до последней минуты надеялся, что увижу здесь Влаша, — признался Северцев.
— В таком случае мы должны были сначала встретить самих себя. Но такой парадокс невозможен. Одновременно люди могут находиться лишь в одном из миров.
— С момента нашего ухода прошло совсем немного времени, рассвет только начинается, — отметила Анна.
— Если это тот же самый рассвет… — мрачно возразил Северцев, и он был прав.
Пока мы отсутствовали, времени могло пройти сколько угодно: час или год… В разных мирах оно текло по-разному. Пока нас не было, корабль мог улететь, или его захватили отряды «Феникса», или на него наложил свои лапы Коленский…
К счастью, он оказался на своем месте. Мы увидели его гордый, вонзающийся в небо корпус сразу же, как только вышли из каптерки подъемника.
У меня гора с плеч свалилась, хотя это еще ничего не значило.
Мы не могли знать, кому теперь принадлежит «Орешек». Рации не работали — то ли электроника испортилась во время наших пространственных переходов, то ли сели батареи, но в наушниках не раздавалось даже обычного треска.
Отбросив все опасения, мы бросились к кораблю. Если бы не носилки Лании, мы бы преодолели расстояние до него за несколько минут, теперь же для этого потребовалось почти полчаса.
Когда мы приблизились к «Орешку» настолько, что стали видны поручни трапа и наглухо задраенный люк, рассвет уже набрал свою полную силу.
В обращенном к нам борту корабля что-то изменилось. Секундой позже я понял, что там раздвинулись шторки одной из лазерных амбразур. Спокойный голос Зарегона, усиленный корабельными динамиками, произнес:
— Стойте на месте! Еще шаг, и я буду стрелять!
— Он что, спятил? — ошарашенно спросил Северцев.
— Возможно, просто нас не узнал. Мы уходили с дезами, а вернулись с двумя женщинами, одна из которых лежит на носилках. Я бы на его месте заподозрил неладное. Это можно расценить как специально подготовленную ловушку.
— Но у него же есть электронные умножители! Он может муху рассмотреть на наших лицах!
— И что, ты считаешь, он должен подумать, увидев двух одинаковых женщин? Твоя рация молчит, и вряд ли ему известна причина нашего странного молчания.
— Вот дьявол! Что же нам делать?
— Ждать. Рано или поздно он захочет проверить, что за странная компания к нему пожаловала.
— Он остался на борту один и ни при каких условиях не покинет корабля.
— В таком случае ты должен подать ему знак. Такой, по которому он тебя узнает. Думай, старина, у нас не так много времени. Как только окончательно рассветет, здесь появятся люди Коленского.
Секунду Северцев напряженно думал, затем выхватил из своей заплечной сумки фонарь, навел его на корабль и стал лихорадочно нажимать на кнопку в какой-то странной последовательности: длинная вспышка света, короткая. Короткая, длинная… Его действия показались мне бессмысленными, я даже подумал, что наше бурное путешествие подействовало на его психику слишком сильно.
— Что ты делаешь? — наконец не выдержал я.
— Это код. Старинный код, которым когда-то пользовались моряки. Его передают друг другу курсанты звездной академии просто так, из озорства. Когда-то он назывался азбукой Морзе. Не сомневаюсь, Зарегон его знает не хуже меня.
Собственно, я тоже его знал. Просто не сразу сообразил, что Северцев использует азбуку Морзе.
Капитан оказался прав. Не прошло и минуты с начала передачи, как амбразура закрылась, а входной люк распахнулся.
Последовали бурные приветствия, объяснения, и, когда я через полчаса оказался в рубке, первое, что я сделал, — просмотрел последние записи в корабельном журнале.
Журнал свидетельствовал, что мы отсутствовали трое суток. За это время боевики Коленского дважды пытались захватить корабль. Но, отогнанные огнем его лазеров, ушли и новых попыток не предпринимали.
Гораздо большее удивление вызывало у меня поведение отрядов «Феникса».
За все время нашего отсутствия они ни разу не приближались к месту посадки «Орешка». Больше того, с локаторов дальнего действия исчезли оба федеральных крейсера.
Удивленный их уходом не меньше моего, Зарегон отправил орбитальный зонд, и через несколько часов сканирования аппарат сообщил: космос над Зидрой чист.
Корабельный медицинский автомат подтвердил, что состояние Лании стабильно, и после завершения процедуры анабиоза она сможет вынести перелет.
Нас любезно приглашали покинуть планету, и все складывалось слишком уж удачно.
Усталые, мы разошлись по своим каютам, отложив решение всех вопросов на вечер.
Но, оказавшись у себя, несмотря на бессонную ночь, я так и не смог заснуть.
Мое пребывание на Зидре подошло к концу. Все ли я сделал, выполнил ли задание? В голове возникали еще не написанные строчки отчета начальнику нашего управления. Отчет практически закончен. Остался последний, самый важный раздел — мои собственные выводы и рекомендации.
