— Вот оно как.
Эльф также отошел, укрылся за длинной ризой, прикрывая руками лицо.
— Не хочешь завтра выступить в Аурам? Там, конечно, изгнанники открыто не заявляют о себе, зато и не гонят их, только встреться.
— Я знаю, — перебил Иво. — Знаю Аурам ближе, чем ты можешь себе представить. Но нет, Силлиар. В Аурам я пока не могу себе позволить. Позже — вполне возможно, но не сейчас.
— А что сейчас? — мокрыми пальцами протирал свое лицо эльф.
Иво направил взгляд на восток. В сторону, где живых не чтят.
— А сейчас неотложные дела.
VII. Мор III
Ночная Эксодия была невыразительно прекрасной. Всегда. Независимо от времени года. Даже мертвая земля, треклятые Сады Смерти чем-то прекрасным отдавали. Хотя и не оспоришь, что в них мало чего красивого осталось. Но, даже в кучке вечного пепла, под ногами находилась некая красота. Что-то вечно дивило Иво в этих местах, пускай он и не был частым гостем выжженных земель, территорий мертвых и отобранных у их исконных поселенцев. Но даже так. Они все равно оставались красивым райским лежбищем. Нужно лишь увидеть эту красоту, прочувствовать ее. А еще… Искоренить всех, кто хочет отобрать это наследие у коренных жителей этого мира.
Иво неспешно шагал вглубь садов. Бушующий ветер вперемешку с проливным дождем создавали неописуемую атмосферу скорби и страха. Сады словно выли, молили о пощаде, о жизни, но их никто не слышал.
И сейчас, вновь взглянув на так называемые Сады смерти, он еще аз осознал, почему их прозвали садами.
Здесь росло много роз. Когда-то, разумеется. Но былое наследие и величие красоты земной отдавало ее отголосками. Здесь все было темным, угасшим, увядшим. Деревья остались, как и кустарники и прочая живность, да только вся без зелени — почерневшие ветки да и только. Причем, ветки пепельные, из-за взбушевавшегося ветра в садах все перемешалось, повсюду был пепел, летящим прямиком в лицо путника.
Розы, да. На них указывало множество голых ветвей, голых и шипастых. Но дотронься ты хоть до одного шипа, он посыплется прахом и пеплом.
Сады словно возвращали его в тот треклятый день. И слишком многое напоминали. Напоминали о чащобе близь Верхоянска, где он изгнал падаль. Напоминали о ней, потому что там тоже был участок мертвой земли, где при малейшем касании все осыпалось. Множество шипов напоминало о той малине, которую бедняга дочка старика Тихого собирала и цепанула при нападении. Вспоминая все то, что случилось, лучше явно не становилось.
Изгнанник много, что повидал. Много делал зла, и, наверное, добра тоже. Но были иногда у него воспоминания, которые он предпочел бы забыть навсегда. Не потому, что не дорожил ими. Скорее, напротив — есть настолько сокровенные и дорогие воспоминания, которые хочется забыть, ведь их близость к тебе сгрызает и уничтожает тебя изнутри, ломает всего полностью.
Все было бы не так. Точно не так, выживи бы ты, старик…
Иво не терял концентрации. Думал о всяком, но не терял, готовился к худшему, надеясь на лучшее. На миг он зажмурил глаза, так, что даже больно сделалось, а после открыл их, забыв обо всем. Обо всем лишнем сейчас.
Сейчас был только он. И тварь, ожидающая где-то там, впереди.
VIII. Мор IV
Звук, словно песок сыпанулся, с каким-то оттенком треска. Звук издался справа. Иссушенная «до смерти» ветка издала его. Изгнанник оставался все таким же непоколебимым, спокойным, даже руку на рукоять меча не положил. Он все также шел себе в прямом направлении с безжизненным выражением лица. Догадки не провели — жертва сама найдет его, не заставит долго ждать. Очередной хруст, уже более небрежный. Жертва передвигается быстро, слишком быстро. Еще буквально минута и она нападет на изгнанника. Иво был к этому готов. И он ждал.
Ожидания оправдались. Справа от Иво, из куста, находящегося в пяти метрах от него, вылетела небольшая туша демона, выставившая когти прямо в сторону изгнанника. Тот незамедлительно принял оборонительную стойку, вытащив моментально меч из ножен, затем ловко отразил атаку демона. Это был загулявший одинокий марш — демон звероподобной формы, смахивающий на мутировавшую псину. Демон не самый сильный, если он один, только вот, марши одиночками не передвигаются…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Демон отлетел в сторону и хорошенько так приложился всем телом о дерево. С его ветвей посыпался прах, а само дерево пошатнулось и чуть не повалилось на землю. Иво резко телепортировался впритык к демону и нанес оглушающий удар мечом. Марш взвыл от боли. Осознав, что он больше не сможет нормально передвигаться, парень обратился черным пламенем и нанес последний удар по демону, сжигая его плоть. Демон напоследок пискнул, но следом замолчал, и его тело безжизненно повалилось на землю, постепенно начав увядать. Иво изгнал его: почти невидимая форма души принялась переходить в тело изгнанника. Как только душа полностью покинула тело марша и переместилась в тело Иво, тот вдохнул холодного воздуха от наслаждения и широко растянул уголки своих губ.
Голод играл свою роль.
Не успел Иво насладиться добычей с охоты, как на него со спины напали еще трое маршей. Изгнанник ловко увернулся, избежав атак демонов, он сразу же перешел в наступление: первого он изгнал чересчур быстро — демон замешкал и, из-за того, что не обладал подобным изгнаннику разумом и достаточной реакцией, не заметил, как он переместился к нему за спину. Оставшиеся два марша почувствовали инстинкт самосохранения, увидев могущество изгнанника и принялись убегать в гущу леса. Благодаря своим невнушительным размерам, скорости им было не занимать. Также быстро, как они напали на Иво, они и ускользнули от него. Все сады зашумели от звуков побега. Демоны бежали от охотника сквозь безжизненные лысые кусты и пепельную землю, из-за чего и создавалась эта «симфония звуков». Однако Иво никак не уступал им. Он преследовал их со всем азартом и искушением, стремился догнать и стереть с лица земли этих двух жалких созданий. Словно мелких псов, которыми хотел полакомиться оголодавший хищник. Телепортируясь почти впритык к маршам, он уже был в буквальных миллиметрах от их тел. Одного из них он так и настиг: переместился лицом к лицу к бежавшему и повалил его на землю, после чего молниеносно нанес роковой удар, изгнав его.
Марши не обладали речью — лишь иногда кряхтели что-то себе под нос, либо издавали зловещее дыхание. Но, если бы они умели складно говорить или кричать, третий оставшийся сейчас бы молил о пощаде или провопил свои мольбы на все сады, да так, что изгнанники братства, расположившиеся достаточно близко к садам, проснулись от происходящего. Это было изгнаннику на руку. Пока Иво поглощал душу демона, оставшийся пока еще в живых марш немедля бежал дальше. Его скорость достигала двадцать метров в секунду — адреналин давал о себе знать. Аура изгнанника вселяла ужас и страх, и сейчас, в сравнении с той мелкой, хоть и демонической, но простой аурой животноподобного марша, именно она была настоящей демонической. Изменив траекторию и взяв направление немного левее, демон учуял сильную вонь от мертвой земли и обратил внимание на заваленную иссушенными деревьями поляну, в которой красовался огромный овраг. В его голове что-то стукнуло; именно туда он и направился. Проскочив обвалившиеся деревья, марш залез в огромную яму под огромным еще стоящим дубом и прижался максимально сильно к стенке ямы; с самой поляны его не должно было быть видно. Хорошенько спрятавшись, марш почти затаил дыхание — лишь сопел себе легонько, вынюхивая приближавшегося изгнанника. Но его запаха не было, лишь та самая вонь от земли. Обладал бы марш сердцем, сейчас бы оно колотилось сильнее церковного колокола в крещение.
Демон затаился. Едва дышал, выжидал чего-то. Сомнительное решение, конечно. Куда логичнее смотрелось бы просто бежать быстрее ветра в любую сторону, после чего найти своих сородичей и остаться с другой стаей. Конечно, никто не давал гарантий, что та стая не растерзает тебя в порыве безумного голода, но это всяко безопаснее, чем оставаться рядом с бушующим монстром, сверкающим черными огоньками.
