Состояние постепенно улучшалось, хотя стоять на своих двоих без поддержки все еще было тяжеловато.
— Мои закончились, а восполнить не успел.
— Значит, воспользуешься моими. Я дам тебе парочку на сутки. А сейчас вечереет уже. Проспись, а завтра подготовишься к охоте. Я все равно пойду с тобой, торопиться нам нет смысла.
Иво холодным взглядом, взглядом убийцы, взглянул в глаза убитого Яниса; безжизненные зеньки, что по сей момент цеплялись за свое существование и, казалось, все еще мерцали изгнанническими бликами.
— Да. Конечно.
Иво говорил вскользь, словно и не знает, на что отвечает.
Винсент простился с телом товарища и наставника, затем кивнул одному из магов. Тот ответил тем же. Затем они вышли из зала.
В том, где Иво встретился с безликими, уже было пусто, даже аур не ощущалось поблизости.
— Наш дом находится дальше от Баствеста, там и до садов ближе. Так что, Черный изгнанник чувствуй себя, как дома.
А после Винсент добавил.
— Я конечно замолвлю за тебя словечко, однако, как встретишь наших, не забудь…
Иво остановился, посмотрел на Винсента. Тот ухмыльнулся.
— Рыжая бестия убита, но не изгнана.
V. Мор I
Не спали лишь дозорные. И Иво.
Первых понять можно: наблюдатели, стоявшие на страже этой ночью, готовые разорвать каждого незваного гостя. А вот Черный изгнанник готовился к вылазке.
Он был бы рад послушать Винсента, да только не мог себе позволить задерживаться. И рисковать жизнью, или даже душой, еще одного, подобного ему, гибрида. В этом попросту не было смысла. Винсент рассказал, как ему и Рыжей бестии не удалось вдвоем изгнать отродье. Что изменится, замени бестию на него?
Одно его радовало: не нужно было прикрываться. Он был сейчас там, где все — такие же, как и он. Такие же упыри, чудища, ненавистные теми, кого они защищают. Все с одинаковой судьбой, одинаковой участью. Радовало, что не нужно будет искать сотню причин, почему он уходит куда-то ночью. Достаточно сказать, что на охоту, и тебя поймут без лишних слов. Единственное, что Иво не мог сказать Братству единого клинка, то, что он — носитель живого оружия. Этого они могли не понять.
После раскола и падения всего изгнаннического общества, оставшиеся разделились на три основные категории.
Первые стали Духовным орденом, под предводительством Ордовика, коего они чтили, как отца. Они даже негласно звали себя семьей, а не орденом. В этом обществе изгнанников царила исконная цель, видение мира, что они — гибриды, созданные давным-давно эльфскими анимансерами, даже будучи гонимыми и преступными, обязаны чтить свои корни и стоять на страже живого. Даже при свинском отношении к себе. Ордо привил каждому члену своего ордена такое правило: «Работай в тени и не убей, не изгони». И, так или иначе, каждый, кто приходил в орден, становился истинным щитом Эксодии.
Вторыми были изгнанники Братства единого клинка, расположившиеся в Баствесте. Их явного лидера Иво не знал даже по слухам и историям, хотя сейчас и догадывался, что им был Янис Донвар (или как сказал бы Винсент, им является Янис Донвар). Зато Иво прекрасно знал мировоззрение западных собратьев — те еще революционеры. Сторонники, что жизнь с ними обошлась жестоко, и что они достойны лучшей жизни. Жесткие и черствые, где-то прям, как животные, братья клинка являлись могучим отрядом, слаженным коллективом, имеющим бесконечный боевой опыт с каждым представителем мира: и живым, и мертвым. И весь этот опыт они накапливали, чтобы по итогу свергнуть современную власть и гонения, чтобы наконец-то выйти во свет.
Третьими были такие, как Иво — вольные изгнанники, свободолюбивые, со своим кодексом чести и своим видением картины. Одиночки бродили по миру, изгоняли встречавшихся на пути демонов и иную нечисть, занимались всем, что попадется под руку. Они занимались всем, чем только захотят, и ничто их не держало, им было плевать на законы этого мира, было плевать на то, как изменится ситуация. Они просто жили, дорожа своей свободой больше, чем даже жизнью.
И, если с одиночками все понятно, то между крупными объединениями изгнанников всегда были негласные конфликты. О них никто не говорил, никто в открытую не заявлял о нападениях или прочих пакостях. Но каждый смотрел на представителя иной касты глазами злобными, ненавистными и презрительными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Преимущественно, Иво общался лишь с Духовным орденом; с Ордо отношения были исконно дружескими, но сейчас, в Баствесте, Иво поближе познакомился и с представителями другой стороны неоглашенного конфликта. И те показались ему такими же, правда, действительно куда жестче и суровее. В них словно кипела иная кровь, кровь воинственная, кровь горячая, чем в орденских, что была «хладнокровнее» и спокойнее. Но это были все те же упыри. Такие же, как и он.
Изгнанник вышел из палатки. Во второй раз увидел маленькую изгнанническую деревню, которой даже имени не дали. Скрытая за Хельсингским лесом, с обычными домишками, трактиром, оружейной, она больше походила на разбитый военными лагерь. Даже знамена клинка витали на вышках по всему периметру, хотя внутри были и знамена Хельсинга, видать, для прикрытия.
Он прошел быстро к восточному выходу, откуда была прямая дорога в Сады смерти. Шаг изгнанника хоть и был быстр, но в то же время тихий, дабы не наводить лишнего шороху.
Подойдя к воротам, изгнанники братства сразу увидели Черного изгнанника. В ночи не было видно, кто это был именно. Иво кивнул тому, что был сверху, затем обнажил клинок и указал его острием в сторону садов. Такой жест был популярен среди изгнанников, означал, что тот идет на охоту.
Как и думал, вопросов у дозорных не возникло.
VI. Мор II
Погода портилась. Поднимался ветер, причем ветер жестокий, ревущий и метущий, сильными потоками сносящий все на своем пути.
И этот ветер словно гнал изгнанника вперед, упирался ему в спину, а когда тот сворачивал с пути, яростно срывал с его головы капюшон, открывая лик каждому, кого только можно встретить.
А встретить здесь можно было кого угодно.
Он еще не ступил на земли Садов смерти, еще не ступил на пепельные мертвые клочки земли, где под таким ветром все должно осыпаться. Общим понятием подобное явление называли «выжженными землями» — землями, с которых высосали всю жизнь, отобрали ее у плодородных земель континента. Иво читал как-то по детству о подобном в какой-то скучной книжке по истории. Во время смуты, когда демоны пошли жестокой войной на мир живых, наряду с изгнаниями представителей разумных рас, они также и изгоняли земли, потому что те обладают самой высокой жизненной энергией во всем мире. Именно земля, питающая десятки тысяч растений и животных, служит верхом жизненного цикла, и, как бы это, может, странно не звучало, но земля тоже обладает душой. По крайней мере, так утверждают анимансеры, изучающие науку о душах, их явлениях и всем таком. А то, что отродья Геенны «выжигали» и изгоняли земли, лишь подтверждает их слова.
Но пока еще была здоровая земля, правда, уже отрезками чахлая, значит, сады были близко.
А еще Иво чувствовал некие ауры по близости. Они были не по пути, находились севернее, и ауры были паскудные, проще говоря. Это были не чудовища или не бессмертные отродья, это были люди, только люди с «плохой» по всей видимости репутацией.
Иво хотел проигнорировать, но затем услышал лязг мечей. Звук был такой тихий, тем более прикрытый за сильным ветром, однако это щелканье Иво знал как никто другой.
Он сменил курс, ускорился. Ветер дул слева, капюшон постоянно слетал, тем более на бегу.
Пробежав полверсты, затем слегка сместившись направо, глазами изгнанник увидел схватку. А подойдя поближе, понял, что это была не схватка, а простое избиение.
Два тела валялось на земле, окровавленные, одному отсекли руку, другого просто проткнули и поводили сталью в теле. Рядом с лужей крови барахтался еще один, приглянувшись, эльф. Руками он толкался о землю и старался быстрее ползти назад. Спереди него стояло четверо ублюдков, еще трое валялись мертвыми, убитые более «гуманно». Эти четверо нагоняли и насмехались над эльфом, и вот один замахнулся, целясь в коленную чашечку.
