Я осторожно, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице и оказался в небольшой комнатке. В ней стояли односпальная кровать, стул, старый, ободранный комод и торшер с совсем уж маломощной лампой, едва освещавшей помещение. На полу возле стены лежал сложенный вдвое коврик. Видимо, обычно он закрывал люк, а теперь его отбросили в сторону. Толстый слой пыли на всех предметах, заметный даже при таком плохом освещении, указывал, что здесь редко кто‑то бывает, а тот, кто всё же сюда иногда заходит, за чистотой не следит.
Дверь, ведущая из комнаты, была на четверть приоткрыта, я аккуратно просунул голову в проём и осмотрелся. За дверью находилось просторное помещение, что‑то типа объединённых в одно пространство гостиной, кухни и прихожей. Деталей разглядеть я не мог, так как освещения в этой комнате не было. Надеясь, что и сообщников Левашова в ней тоже нет, я полностью отворил дверь, чтобы свет из маленькой комнаты хоть немного осветил большую.
Особо не помогло. Тогда я на полную силу активировал свои навыки на приём чужих эмоций, но не почувствовал даже самых малых. Либо в помещении всё же никого не было, либо был какой‑то суперсильный одарённый, которого я просто не мог определить. Но вряд ли, такой сильный маг сидел бы и ждал, пока сумасшедший граф наиграется в подвале со своими жертвами. Я был почти на сто процентов уверен, что никого, кроме меня, Арины и Левашова, в этом доме нет. Однако осторожность в любом случае следовало соблюдать.
Я подошёл к окну. За ним глухой стеной стояли деревья. Значит, мы находились в лесу. Прежде чем выходить на улицу, я ещё раз оглядел помещение. Обнаружил ещё одну дверь. Подошёл к ней, отворил. За дверью находилась комнатка типа той, куда я попал из подвала. Тоже с кроватью и комодом, но без стула и торшера.
Заходить в эту комнатку я не стал. Осмотрел потолок основного помещения, лестниц на второй этаж не обнаружил. Выходило, что дом был не очень большим – в один этаж и всего из трёх комнат и большого погреба.
Вышел на улицу, там было довольно темно – молодой месяц лишь обозначал себя на небе, но ничего не освещал. Слева от дома деревья были не очень густыми, и я сквозь них разглядел воду. Прошёл в ту сторону, чтобы рассмотреть получше. Судя по идеальной глади, в которой отражались звёзды и месяц, это было озеро.
Вернулся к дому, обошёл его. К своему немалому удивлению не обнаружил никакого подъезда к нему. Дом просто стоял посреди деревьев. И нигде не было никакого транспорта. Возник резонный вопрос: на чём же нас тогда сюда привезли? А за ним следующий: на чём нам отсюда выбираться?
Меня, конечно, порадовало, что никого, кроме нас и Левашова, не оказалось ни в доме, ни за его пределами, но надо было как‑то выбираться отсюда. И желательно поскорее. Я понимал, что нас ищет как Зотов и его люди, так неизвестный эльф со своими помощниками. И в любой момент может найти.
Я ещё раз обошёл дом, в этот раз по большому кругу, но и в этот раз ничего не обнаружил: ни транспорта, ни подъезда для него. Мелькнула нехорошая мысль: а не на острове ли мы находимся? Отправился к берегу, немного пройдя вдоль него, наткнулся на небольшой деревянный пирс, неподалёку от него в кустах обнаружил лодку – обычную, деревянную, на вёслах. Теперь я уже был почти уверен, что мы на острове.
Само по себе это было не страшно, учитывая, что я нашёл лодку. С ней перебраться с острова на большую землю было не так уж и трудно. Вряд ли Левашов увёз меня на Ладогу, скорее всего, это был Ильмень или вообще какое‑нибудь маленькое озеро. Смущало другое – как добираться потом?
Покидая дом, я очень надеялся, что снаружи найду машину, на которой Левашов нас привёз. Но теперь задача усложнялась. Машина явно была – обшарив карманы куртки, я нашёл ключи от неё. Но где искать эту машину, я не представлял. Значит, надо было пытать молодого графа. Но как же мне не хотелось этим заниматься.
Размышляя о наших перспективах, я простоял на берегу озера минут пять. Зрение немного адаптировалось к темноте, и я смог разглядеть противоположный берег. До него было метров пятьсот – семьсот. Точнее определить было сложно. Это расстояние на лодке можно было преодолеть минут за десять. Главное, чтобы это был берег большой земли, а не другого острова, но это мы могли узнать, лишь перебравшись туда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Можно было притащить лодку и сплавать на разведку, но совсем уж надолго оставлять Арину с Левашовам не хотелось, и я направился в дом. Спустившись в подвал, обнаружил улыбающуюся княжну, которая крутила на кончике указательного пальца правой руки небольшой огненный шар.
– Отпустило? – спросил я. – Вернулась магия?
– Ага, – ответила девушка.
– А как наш друг? Не приходил в себя?
– Приходил, но я его щёлкнула по лбу небольшим файербольчиком, и он опять отрубился.
Я сконцентрировался и попробовал тоже вызвать пламя у себя на ладони, но ничего не вышло.
– А меня пока не отпустило, – сказал я. – Но хорошо, что к тебе хотя бы магия вернулась. Нам, возможно, придётся его пытать.
Я рассказал Арине обо всём, что увидел, и, немного посовещавшись, мы решили, что всё же для начала мне стоит самому отправиться на противоположный берег и разведать там обстановку. И уже по итогам этой разведки думать, что делать дальше.
Как и предполагал, я догрёб до нужного мне берега минут за десять. А вот там меня ждал сюрприз – берег был заболоченный, с густыми зарослями камыша и было совершенно непохоже, что к острову Левашов отплывал отсюда. Я отгрёб от берега и посмотрел по сторонам, пытаясь понять, где заканчиваются камыши. Но было слишком темно, и выяснить это не представлялось возможным. Пришлось налечь на вёсла и поплыть вдоль берега.
Сначала я двинул вправо, приметив на берегу сломанное дерево, как ориентир. Минут десять картина на моём пути не менялась: росли всё те же камыши, и не попадалось ни одного помоста или пирса, чтобы можно было нормально причалить. А потом и вовсе пологий берег превратился в обрывистый. Я развернул лодку и погрёб обратно.
Проплыл мимо сломанного дерева и после этого продолжал грести ещё минут двадцать, пока камыши не стали редеть и кое‑где не начал проступать глинистый берег. Через некоторое время берег стал каменисто‑песчаным, и я решил, что можно уже на него выбираться. И выбрался бы, не заметь вдали какую‑то конструкцию. Я поднажал на вёсла и через три минуты доплыл до деревянного рыбачьего помоста.
Привязав к одной из свай лодку, я взобрался на помост и сошёл на берег. Прислушался, но, кроме стрекотания цикад и кваканья лягушки, ничего не услышал. От помоста отходила небольшая тропинка, ведущая от озера неизвестно куда. По ней я и пошёл. Минут через десять она привела меня к просёлочной дороге. Эта дорога уходила от озера чуть ли не под прямым углом и, скорее всего, вела к ближайшей трассе. Однако к трассе я не пошёл, а решил вернуться к озеру, но уже по дороге.
Через пять минут дорога упёрлась в огромную поваленную сосну. Я присел на дерево и призадумался. Шансов найти машину ночью в лесу было не то что немного – их вообще не было. Когда я садился в лодку, то, конечно же, не надеялся, что, переплыв на противоположный берег, сразу уткнусь в машину, но и что всё окажется настолько сложно, я не думал. А в сложившейся ситуации поиски машины грозили превратиться в пустую трату времени.
Наилучшим выходом мне казалось – вернуться в дом, вколоть Левашову содержимое непонятной капсулы, надеясь, что там снотворное, связать его максимально крепко, может, даже ещё одну дозу серебра вколоть и, оставив его в подвале, попытаться выйти с Ариной к ближайшему населённому пункту и попросить там помощи или хотя бы телефона. Конечно, очень хотелось забрать такого ценного свидетеля с собой, но это было просто невозможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я встал с дерева и направился к лодке. По дороге засунул руку в карман куртки и достал ключи от машины. Судя по брелоку от очень дорогой сигнализации, машина тоже была непростая. Вздохнув, я положил ключи назад, и тут мне в голову пришла мысль, от которой у меня аж перехватило дыхание. Я снова достал ключи и внимательно рассмотрел брелок.
