Со слов Арины выходило, что я мог использовать все изученные навыки, в том числе и способность чувствовать чужие эмоции. Но я ничего не чувствовал. Ни эмоции княжны, а они у неё явно были сильными в сложившейся ситуации, ни эмоции Левашова, которого просто трясло от злости во время разговора с эльфом. Но я ничего не ощущал. Значит, всё было не так просто, как полагала Арина. Значит, был какой‑то подвох.
Впрочем, стоило настроиться и попробовать уловить эмоции княжны. Я сконцентрировался и… испытал жгучее желание треснуть себя ладонью по лбу. Жаль, что верёвки не позволили этого сделать.
А ударить себя по лбу очень хотелось. И не раз. Потому что было за что. В стрессовой ситуации я совершенно забыл, что, ещё садясь в машину к Зотовым и отправляясь к ним в имение, поставил полную ментальную блокировку. Оба раза, когда я находился в их доме подолгу, в мою голову пытались залезть, но я каким‑то чудом подсознательно закрывался. В этот раз я осознанно решил оградить себя от подобных вещей и заранее поставил самую сильную блокировку, на которую только был способен. Очень уж мне не хотелось, чтобы по ночам кто‑то лазил в моём сознании.
Я быстро снял блокировку, но ничего особенного не почувствовал. То ли Арина уже настолько устала, что не испытывала особо сильных эмоций, то ли навык всё‑таки не работал. Я сконцентрировался и напряг все свои внутренние ресурсы. Голова снова разболелась так, будто вот‑вот треснет, но зато я ощутил исходящее от княжны чувство тревоги. Оно было очень слабым, но всё же я его ощутил. Значит, навык работал. Теперь надо было подумать, как его использовать в сложившейся ситуации.
С ходу никаких мыслей на этот счёт не пришло. Если верить Арине, а не верить причин не было, то мои способности ограничивались лишь приёмом эмоций. Что‑либо проецировать на других я не мог. Впрочем, пока никто к нам не пришёл, можно было потренироваться на Арине. Причём, не говоря ей об этом.
– Рома, что с тобой? – голос княжны отвлёк меня от размышлений.
– Ничего, а что такое?
– У тебя кровь к голове сильно прилила. И голова сейчас в инфракрасном излучении прямо как работающий утюг светится.
– Это неудивительно, мне с детства говорили, что я светлая голова, – попытался я отшутиться.
Несмотря на то что я почувствовал тревогу Арины, меня не оставляла мысль, что мой навык работал не в полную силу. Очень уж меня удивило, что эмоция княжны была столь слабой. И я решил провести небольшой эксперимент.
– Похоже, этот придурок нас похитил, – сказал я, начиная неприятный разговор. – Хотя называть его придурком, язык не поворачивается. Всё же у него хватило ума понять, что его используют. Хоть и не сразу, конечно.
– Если бы у него был ум, он бы не стал связываться с моим отцом, – мрачно произнесла Арина. – Теперь ему конец!
– Конец ему в любом случае, – сказал я. – Не думаю, что тот эльф простит ему это похищение и убийство своих людей. Но согласись, он хорош!
– Это на тебя так серебро действует, что ты бредить начал? – спросила Арина, и я ощутил исходящую от неё волну злости.
Мой эксперимент удался, у меня получилось спровоцировать княжну на сильные эмоции и почувствовать их. Теперь надо было как‑то выкручиваться. Я решил особо не напрягаться и сразу, как говорится, переобуться в воздухе.
– Хороший, говорю, он пример полного морального урода и придурка.
– Это да, – согласилась Арина, и я почувствовал, как она успокаивается.
Через минуту княжна уже совершенно спокойным голосом сказала:
– Всё же это много – два похищения за день.
– По мне, так и одно – перебор, – заметил я. – И, похоже, Левашов умом тронулся. Ладно бы просто нас похитил, так он же всю охрану убил. Если за первым похищением стоят эльфы, они ему такую выходку не простят.
– Не нравится мне всё это, – тяжело вздохнув, произнесла Арина.
– У нас с тобой много общего, – ответил я. – Мне это тоже не нравится.
Какое‑то время мы молчали. Я пытался припомнить все свои навыки, чтобы хоть один из них использовать для освобождения. Но ничего толкового в голову не приходило.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Примерно через час, если я правильно определил время, раздался звук отпираемого замка, и мы увидели яркую щель, которая быстро увеличилась до дверного проёма. В комнату шагнула тень, которая щёлкнула выключателем, и помещение залил яркий свет. Глазам с непривычки стало больно, но приглядевшись, я смог рассмотреть на пороге Левашова.
– А вот и я! – радостно сообщил наш похититель. – Не ждали?
Затем Левашов вышел из комнаты и тут же вернулся с двумя стульями. Один он поставил возле Арины, другой – возле меня. Поднял нас с пола и, не развязывая, усадил на стулья. Потом снова вышел в коридор и вернулся с двумя чемоданчиками. Один, маленький, поставил на пол у стены, а второй, побольше – возле Арины и сразу же открыл его. Некоторое время, сидя на корточках, Левашов внимательно разглядывал содержимое этого чемоданчика, но так ничего оттуда и не достал.
Затем он встал, посмотрел на Арину, потом на меня. Подошёл ко мне и, глядя в глаза, заявил:
– Вся моя жизнь из‑за тебя под откос пошла! Все мои проблемы из‑за тебя!
– В прошлый раз ты говорил, что из‑за меня, – сказала Арина. – Что‑то ты быстро показания меняешь.
– Заткнись, сучка! – вскипел Левашов. – Вы вместе мою жизнь испоганили! Но теперь вы за это ответите! Оба ответите!
Молодой граф подскочил к княжне, схватил её за волосы и, брызгая слюной ей в лицо, прошипел:
– У меня есть для тебя сюрприз. Точнее, для твоего папаши, который думает, что если он убил моих родителей, то с Левашовыми покончено. Но он ошибается!
– Не убивал он твоих родителей, – спокойно сказала Арина.
– Ну да, ну да. Так я и поверил в эту сказочку, – Олег на полминуты зашёлся безумным хохотом, а потом резко перестал смеяться и сказал уже совершенно другим тоном, холодным и спокойным: – Только вот я не сильно‑то расстроился. Благодаря твоему папаше, я теперь глава рода. И теперь я могу делать всё, что захочу, без оглядок на реакцию моего трусливого отца. И знаешь, чего я хочу больше всего? Отблагодарить твоего папашу за всё, что он для меня сделал! Я хочу сделать ему подарок. Только вот не знаю, что он любит больше всего. Может, дашь совет?
Левашов уставился на Арину, ожидая ответа и, не получив его, наотмашь ударил княжну ладонью по лицу. Молодой граф, либо сошёл с ума и совсем себя не контролировал, либо был совсем уж исключительным отморозком и изощрённо над нами издевался. И я даже не знал, что из этого хуже.
– Я спрашиваю, что твой папаша любит больше всего? – заорал Левашов и ещё раз ударил Арину, разбив ей нижнюю губу. – Я хочу отправить ему подарок!
Княжна с ненавистью посмотрела на своего мучителя, однако ничего не ответила. Но её эмоции были настолько сильными, что накрыли меня с головой. Впрочем, по накалу чувств Левашов от Арины не сильно отставал. Только вот испытываемые ими эмоции различались: от княжны исходили презрение и ненависть, а от молодого графа – ярость и наслаждение. Совершенно дикая смесь эмоций Левашова окончательно убедили меня в том, что мы имеем дело с психически нездоровым человеком.
Из разбитой губы девушки потекла небольшая струйка крови. Маньяк, а никак иначе я Левашова называть уже не мог, улыбнулся и размазал пальцем кровь по лицу Арины. Вытер палец о её волосы и сказал:
– Кажется, я знаю, что твой папаша любит больше всего – свою дочурку! Наследницу! Гордость рода! Вот тебя я ему и подарю. Тебя я ему и отправлю в посылочке. Думаю, ему будет приятно. И не раз! Потому что я отправлю несколько посылок. Как думаешь, с чего начать? С руки?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Левашов провёл ладонью по руке Арины от плеча до запястья.
– Или с ноги? – маньяк погладил колено княжны и провёл ладонью по внутренней поверхности её бедра. – Или мы отправим ему эти прелестные ушки?
Сумасшедший граф зашёл к Арине со спины, наклонился над ней и, неприятно улыбаясь, прикусил ей мочку уха. Судя по тому, что княжна скривила лицо от боли, прикусил сильно.
