Огонь в этом секторе фронта велся самый интенсивный, и казалось невероятным, что знамена врага все еще развеваются и странные рогатые лошади все еще скачут по полю боя, но Фульбра видел, что их ряды пополнились пехотинцами, которые все-таки смогли преодолеть поле смерти. Лишь у немногих было огнестрельное оружие, и большинство его составляли простые ружья, но даже те, кто был вооружен только клинками, теперь подошли достаточно близко, чтобы причинить урон, и они уже обходили ряды бронетехники, составлявшей первую линию имперской обороны.
— Усилить центр, — приказал Фульбра. — Едва ли им хватит сил, чтобы попытаться обойти нас, но держите наготове резервы на обоих флангах, на случай если они все-таки что-то готовят.
Ему пришлось отойти от перископа, он был слегка ошеломлен этой своей первой встречей с магией Гульзакандры. Как и Гамера, он служил в Зендаморе, и там сталкивался с магией, но лишь в небольших стычках, и никогда в таком бою, от которого столько зависело.
— Вы смотрели на небо, сэр? — спросил Диамбор.
Единственное, куда не позволял смотреть перископ — на небо, и Фульбра так и собирался раздраженно ответить полковнику — но Диамбор — не Гамера, и если он хотел привлечь к чему-то внимание генерала, значит, для этого была причина.
Люк в башне был открыт, чтобы в машину проникал свежий воздух, и в него был виден маленький круглый кусок неба. Невооруженным глазом можно было разглядеть не больше десятка звезд, но этого было достаточно, чтобы Фульбра понял, что хотел сказать Диамбор.
Звезды не двигались, и их свет был чисто белым.
— Баалберит был прав, — прошептал он. — Варп-шторм прекратился. Но надолго ли?
— Возможно, поэтому они и атаковали, сэр, — сказал Диамбор. — Должно быть, они боятся неподвижности неба так же, как нас пугает его движение. Даже если они ничего не знают о варп-штормах, вероятно, они знают, что звезды были неподвижны, когда Империум впервые пришел на Сигматус. Для них это должно быть страшное знамение.
В этот момент десяток звезд вдруг исчез во тьме. Что-то заслонило их на несколько секунд. Было трудно из узкого люка разглядеть форму и величину закрывшего их объекта, но Фульбра сразу понял, что объект этот, должно быть, огромных размеров, и поэтому не может быть, что это самолет Мелькарта, прибытия которого Фульбра ожидал — и который, похоже, уже давно не выходил на связь. Но если это не самолет, то что это может быть?
— Что-то в небе над полем боя, — сказал он своему связисту. — Пусть солдаты на тыловой позиции попытаются рассмотреть, что это, и доложат мне.
Вокс-оператор передал приказ и стал ждать.
— Они не могут сказать точно, сэр, — сообщил он наконец. — Некоторые говорят, что это что-то похожее на птицу, другие говорят, что оно похоже на летающего паука — но оно чертовски громадное. Даже если оно лишь в нескольких сотнях футов над землей, оно больше, чем что угодно на планете способное летать. А если оно еще выше… некоторые говорят, что оно очень высоко, почти среди звезд, но это просто неправдоподобно.
— Может быть, это корабль? — взволнованно спросил Фульбра. — Имперский космический корабль?
Но он понимал, что едва ли это корабль, подобный тем, чьи пустые корпуса были выставлены на обозрение в Состенуто. Если это корабль, то совсем непохожий на них. Но кто здесь, на Сигматусе, может знать, сколько разных кораблей есть в Имперском Флоте?
Радость от этой мысли вскоре сменилась сомнением, порожденным иной мыслью: кто на Сигматусе может знать, сколько разных кораблей есть во флотах, враждебных Империуму? В информации, сохранившейся от первых колонистов за два столетия, упоминалось об эльдарах и флотах-ульях тиранидов, но никто из ныне живущих на Сигматусе не знал, что в точности означают эти названия, или сколько еще подобных сведений было утрачено.
В любом случае, была вероятность, что гигантская тень над полем боя — тень врага.
— Оно стреляет в нас? — спросил Фульбра. — Или его присутствие оказывает какой-то магический эффект?
Ему вдруг пришла в голову мысль, что эта тень может быть громадным знаменем, самым мощным из всех колдовских знамен, которому достаточно только попасть в свет имперских прожекторов, чтобы его ужасная магия пришла в действие.
— Пока нет, сэр, — ответил вокс-связист. — Оно просто кружит над полем боя, словно проявляет любопытство. Только…
— Что только?
— Техножрецы докладывают, что псайкеры пришли в сильнейшее возбуждение.
— Разумеется — мы сражаемся в величайшем бою с еретиками Хаоса, который только видел этот мир. За последние полчаса против нас применено больше магии, чем за последние полвека. Я бы удивился, если бы у них не было припадков.
— О, у них есть припадки, сэр. Но техножрецы не понимают ничего из того, что они пытаются сказать. Полная бессмыслица. Техножрецы считают, что тут что-то не так.
— Это же техножрецы! — вмешался Гамера. — Конечно, они считают, что что-то не так. Но мы все равно побеждаем. Слава Императору Великолепному, мы побеждаем!
Фульбра вернулся к перископу, а Диамбор поддержал мнение Гамеры, хотя и более рассудительно. Больше не было видно двух магических знамен с изображениями глаза, исчезла и экзотическая кавалерия, столь успешно атаковавшая имперские позиции в начале боя. Фульбра видел все еще сражавшихся врагов, но каждого из них уже окружали имперские солдаты. И убивали одного за другим.
Конечно, враги еще сопротивлялись — Фульбра видел, как падали его солдаты, некоторые раненные, а некоторые мертвые. Но имперцы больше не отступали, и на место каждого убитого солдата становился другой. Оборона держалась и была по-прежнему прочной. Вражеская армия вложила всю свою силу в эту атаку, подобную урагану, но теперь ураган рассеялся, и от него не осталось ничего кроме нескольких еще не затихших порывов.
— Бой почти закончен, сэр, — сказал Диамбор. — Они совершили самоубийство.
В устах Гамеры это была бы фигура речи, но Фульбра знал, что слова Диамбора имели буквальный смысл. Атака была самоубийственной: атаковать такое количество бронетехники, расположенной на так тщательно подготовленных позициях было абсолютным безумием. Противнику было бы куда более разумно вести партизанскую войну, заманивать в засады небольшие отряды имперских войск, выбирая подходящее поле боя, быстро наносить удары и исчезать среди этих странных лесов.
Если бы так называемый Гавалон «Великий» решил вести партизанскую войну, завоевание и усмирение Гульзакандры могло бы растянуться на годы. Конечно, даже так он не смог бы одержать победу — как только были бы установлены надежные маршруты снабжения, имперские войска могли бы получать подкрепления и усиливаться, пока не стали бы совершенно неодолимой для туземцев силой — но, по крайней мере, тогда Гавалон сильно затруднил бы их задачу.
Вместо этого он совершил самоубийство.
Почему?
На секунду Фульбра задумался, стоит ли вообще задаваться такими вопросами, когда имеешь дело с колдунами, но это был слишком легкий ответ. Должен быть какой-то смысл, пусть и извращенный, в том, что совершил Гавалон. Почему он действовал столь безрассудно — словно завтра уже не наступит, и думать о будущем не имеет смысла?
Фульбре оставалось лишь вернуться к предположению, что это из-за того, что варп-шторм прекратился и звезды в небе неподвижны. Чем бы ни была та странная тень над полем боя, для Имперского Флота теперь путь свободен, чтобы прийти на помощь маленькому «Империуму» Сигматуса — и если путь свободен, псайкер Баалберита, должно быть, уже связался с флотом.
«Как доволен будет имперский командующий, когда узнает, что я совершил сегодня», подумал Фульбра. «Этот тщеславный глупец Мелькарт воображает себя будущим правителем мира, но когда Империум вернется, Мелькарт будет ему не нужен. Несомненно, я стану тем, кто больше всего выиграет от восстановления контакта. Даже Баалберит сумел проявить свою верность Империуму довольно жалким образом. Но я одержал победу — победу именно такого рода, какие больше всего ценятся в Империуме! Возможно, я буду служить генералом в масштабах звездного Империума!»
Звуки выстрелов постепенно затихали, и, наконец, настала тишина.
— Самоубийство, — повторил Диамбор. — И этим они нам сильно помогли, несмотря на все наши потери. Если бы они настолько не упростили нам задачу их уничтожения, мы могли бы потерять в три или даже в пять раз больше людей.
— Их глупость всегда была нашим преимуществом, — заметил Гамера. — У них нет нашей дисциплины, нашей веры, нашей чистоты и целеустремленности…
— Тень в небе все еще видна? — спросил Фульбра вокс-оператора. Он смотрел на круглый кусок звездного неба, видимый в люк, но небо было куда больше.
