Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу.
Что касается мирного времени, то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех Объединенных нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов зеленого шара и который устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения.
Совместно с нашими дипломатическими советниками мы рассмотрели проблемы будущего. Мы будем стремиться к сотрудничеству и активному участию всех стран, больших и малых, народы которых сердцем и разумом посвятили себя, подобно нашим народам, задаче устранения тираний, рабства, угнетения и нетерпимости. Мы будем приветствовать их вступление в мировую семью демократических стран, когда они пожелают это сделать.
Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожать германскую армию на суше, их подводные лодки на море и разрушать их военные заводы с воздуха.
Наша наступление будет беспощадным и нарастающим.
Закончив наше дружественное совещание, мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь действию тирании и в соответствии со своими различными стремлениями и своей совестью.
Мы прибыли сюда с надеждой и решимостью. Мы уезжаем отсюда действительными друзьями по духу и цели.
Подписано в Тегеране 1 декабря 1943 года. РУЗВЕЛЬТ, СТАЛИН, ЧЕРЧИЛЛЬ.
За историческим тегеранским соглашением последовали конкретные решения Крымской конференции в феврале 1945 г.
Снова Рузвельт, Черчилль и Сталин встретились, на этот раз в Крыму, в Ялте, чтобы сообща выработать меры, направленные к окончательному разгрому нацистской Германии и полной ликвидации немецкого генерального штаба. На совещаниях в Ялте был предусмотрен и грядущий период мира и заложены основы для всемирно-исторической конференции Объединенных наций в Сан-Франциско в апреле, которой предстояло выработать устав всемирной организации коллективной безопасности, опирающейся на союз трех величайших держав.
Накануне конференции в Сан-Франциско, 12 апреля 1945 г., Советская Россия утратила великого друга, а мир лишился великого демократического вождя: умер президент США Франклин Делано Рузвельт.
Гарри Трумэн, тотчас же по занятии им президентского поста, обещал довести до победного завершения войну против агрессоров в союзе с другими членами Объединенных наций и выполнить рузвельтовскую послевоенную программу установления прочного мира в добром согласии с Великобританией и Советской Россией.
8 мая 1945 г. представители немецкого верховного командования в присутствии главных американских, английских и советских военных руководителей подписали в разрушенном Берлине акт о безоговорочной капитуляции нацистских вооруженных сил. Война в Европе закончилась. Уинстон Черчилль в послании к маршалу Сталину сказал: «Будущие поколения так же чистосердечно признают все, чем они обязаны Красной армии, как признаем мы, кому довелось быть свидетелями ее необычайных достижений».
Не было во всей мировой истории другой такой яростной войны, как война между нацистской Германией и Советской Россией. Тысячу четыреста восемнадцать дней, сорок семь месяцев, четыре года шли на гигантских плацдармах Восточного фронта бои, не имевшие себе равных по масштабу и ожесточенности.
Конец наступил 2 мая 1945 г., когда бронетанковые части Красной армии штурмом ворвались в самое сердце нацистской цитадели — Берлин. Неизвестный красноармеец водрузил над рейхстагом красное знамя.
Знамена свободы развевались теперь во всей Европе.[107]
* * *
Когда эта книга уже находилась в печати, авторы имели беседу с человеком, с истории которого она начинается — с полковником Рэймондом Робинсом.
Полковник Робинс уже несколько лет как удалился от общественной деятельности и живет на покое в своем 2000-акровом поместье в Чайнсгат Хилл (штат Флорида), которое он завещал правительству Соединенных Штатов для устройства там заповедника и сельскохозяйственной экспериментальной станции.
Полковник Робинс сохранил свой «трезвый ум», свою горячую заинтересованность в благополучии рядового человека, свою нетерпимость к предрассудкам, алчности, свой живой интерес к государству, рождение которого в вихре революции ему пришлось наблюдать.
Вот что полковник Робинс сказал нам:
Счастливейшим временем своей жизни я считаю то, когда мне довелось увидеть свет надежды на освобождение от вековой тирании и гнета в глазах рабочих и крестьян России, откликнувшихся на призыв Ленина и других вождей советской революции.
Советская России всегда стремилась к миру между народами. Ленин знал, что война нарушит, если не сорвет, его великий план внутреннего строительства в стране. Русский народ всегда хотел мира. Все свои помыслы, энергию и надежды он отдает просвещению, производству, разработке естественных богатств огромной территории своей родины…
Советская Россия не имеет эксплуатируемых колоний и не стремится их иметь. Советская Россия не контролирует международных торговых картелей и не добивается этого. Политика Сталина устранила все расовые, религиозные, национальные и классовые противоречия в Советской стране. Единство и гармония, царящие среди советских народов, указывают путь к миру во всем мире.
Примечания
1
Три года русские солдаты храбро и искусно сражались против превосходящих сил врага. В первые месяцы войны, когда немецкое наступление было в разгаре, русские вторглись в Восточную Пруссию и оттянули с запада два германских армейских корпуса и кавалерийскую дивизию, что дало Жоффру возможность ликвидировать прорыв на Марне и спасти Париж. Русскую армию ослабляла неорганизованность и измена в тылу. Военный министр Сухомлинов был предателем и получал деньги от немцев. Двор кишел шпионами и германофилами, во главе которых стояла царица и ее советчик зловещий поп Распутин. Оружие и боеприпасы были на исходе. К 1917 г. потери русских войск превосходили английские, французские и итальянские вместе взятые — 2 762 064 убитыми. 4 950 000 ранеными и 2 500 000 пропавшими без вести. (Примеч. авторов)
2
Диалог между майором Робинсон и полковником Томпсоном, как и все другие разговоры в этой книге, цитируется по документальным источникам. Основным материалом для рассказа о миссии Рэймонда Робинса послужили его собственные показания на допросе в комиссии Овермэна в 1919 г., цитируемые по III тому издания «Немецкая и большевистская пропаганда: отчеты и протоколы юридической подкомиссии сената США 65-го созыва» (Вашингтон, 1919) и по книге Вильяма Харда «Рэймонд Робинс о самом себе» (Нью-Йорк, 1920). (Примеч. авторов)
3
В ноябре 1943 г. полковник Рэймонд Робинс писал авторам настоящей книги: «Впервые я услышал о Сталине, когда Ленин излагал мне свои планы создания Федеративной Социалистической Советской Республики… Он говорил, что они со Сталиным хотят объединить для общей работы все национальные группы населения Советской России, и добавил, что Сталин только что занял пост народного комиссара по делам национальностей… Пожалуй, величайшим историческим вкладом Сталина в дело объединения и усиления советского народа была его блестящая работа на посту народного комиссара, по делам национальностей. Его политика способствовала искоренению расового, религиозного, национального и классового антагонизма и дала различным группам советских людей то единство и сплоченность, с каким они сражались и, не щадя своей жизни, защищали Ленинград, Сталинград и всю Русскую землю». В последней фразе полковник Робинс, разумеется, говорит об исторической роли, которую во вторую мировую войну сыграл советский народ, вынудивший к отступлению и разгромивший нацистских захватчиков. (Примеч. авторов)
4
Англо-французское соглашение от 23 декабря 1917 г., определяющее французские и английские зоны действия (франц.)
5
В Бресте Троцкий, хотя и признавал, что русская армия больше не может воевать, все же отказывался подписать мир с Германией на том основании, что подписание такого мира предало бы всемирную революцию. Поэтому он не выполнил указаний Ленина. Позднее Троцкий признавал, что поступил неправильно. После того, как немцы вторглись в Советскую страну и угрожали Петрограду, Троцкий заявил: «Я считаю своим долгом сказать на этом авторитетном собрании, что в час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, допустимо ли подписать мир в Брест-Литовске, один товарищ Ленин, проявляя изумительную прозорливость, упорно, несмотря на наше сопротивление, утверждал, что это необходимо… И теперь мы должны признать, что были неправы».
