Все хотят выглядеть как Мэрилин; все хотят, чтобы их любили, как любили когда-то Мэрилин; все хотят стать мифом, как стала мифом Мэрилин. Вот только никто не хочет повторить ее судьбу, а это все равно что жить в президентских апартаментах пятизвездочного отеля, не платя за это ни копейки.
Такого не бывает, служба безопасности в отелях класса люкс всегда на высоте. И улизнуть, не заплатив ни копейки, вряд ли получится.
Счет должен быть закрыт полностью, включая пункт «пользование баром».
Потому-то Мэрилин одна-единственная, как там ей живется – на небесах?
При всем этом Мэрилин никогда не была любимицей Джей-Джея и не выступала последним номером в дивертисменте его ночных грез. И дело здесь не в Мэрилин, а в самом Джей-Джее. Хотя ему и не чужды мечтания, как любому нормальному человеку, – толком помечтать перед сном не удается. Джей-Джей засыпает сразу же, как только голова касается подушки.
И это тоже часть правды о нем. Справедливости ради, до обнародования данной части дело доходит далеко не всегда.
Что еще рассказывает девушкам Джей-Джей?
Он составитель ребусов и ведет еженедельную колонку развлечений в одном не очень популярном журнале. Это раз.
В свободное от составления ребусов время он работает корректором в одном не очень популярном non-fiction издательстве. Это два.
Он не водит автомобиль. Это три.
Он любит кошек, но предпочитает наблюдать за ними издали. Это четыре.
Он никого не приглашает к себе. И сам неохотно отправляется в гости, убежденный в том, что лучшее место для встреч – нейтральная территория. Это пять.
На то, чтобы постричь ногти, у него уходит не больше двадцати секунд (результат, достойный книги рекордов Гиннесса). Это шесть.
Его родная стихия – иностранные языки. Желательно – максимально удаленные от норвежского. Джей-Джей основательно изучил несколько европейских и даже один африканский (йоруба). Это семь.
Семи позиций, характеризующих Джей-Джея, как правило, бывает достаточно, чтобы девушка фыркнула носом, изображая нерпу, недовольную деятельностью «Гринписа» – и удалилась в неизвестном направлении.
Раньше, когда Джей-Джей был неприлично молод, поспешное бегство девушек расстраивало его, выбивало из колеи на целый вечер. Вплоть до того момента, когда голова касалась подушки; и то верно – ничто не может противостоять здоровому сну, даже разочарование в любви.
На следующее же утро Джей-Джей просыпался отнюдь не разбитым и всеми покинутым, напротив – бодрым и веселым. Бодрая и веселая физиономия встречала его и в зеркале в ванной комнате. Сколько бы ни всматривался Джей-Джей в поверхность зеркала, он находил в ней то же, что и всегда: молодого человека приятной наружности (сначала двадцати, затем двадцати пяти и, наконец, тридцати лет). За прошедшее десятилетие в самом Джей-Джее ничего кардинальным образом не изменилось – те же светло-русые волосы средней жесткости, те же серые глаза с коричневыми крапинками вокруг радужной оболочки, тот же нос с небольшой горбинкой, тот же не слишком решительный подбородок.
С мира, окружающего Джей-Джея, совсем другой спрос: он-то как раз не стоит на месте, он постоянно обновляется. Он пережил несколько десятков локальных войн, несколько сотен террористических актов, несколько тысяч природных и техногенных катастроф, два глобальных расширения Евросоюза, расцвет и закат поп-групп «Roxette» и «Dr.Alban», распад Югославии, 11-е сентября, тотальное усыновление младенцев из неблагополучных стран звездами кино и шоу-бизнеса, смерть Рея Чарльза, Франсуазы Саган, папы римского и принцессы Дианы.
Больше всего Джей-Джей скорбит о Франсуазе Саган.
Франсуаза была писательницей. Это раз.
Франсуаза была хорошей писательницей. Это два.
А Джей-Джей с ума сходит от слов – любых, в любом наборе и в любой конфигурации. Это три.
Вот про что еще позабыл Джей-Джей в пылу своей вселенской скорби по Франсуазе: Интернет! За прошедшее десятилетие мир разжился Интернетом, стал использовать его на полную катушку. Вернее, не так: это Интернет завоевал мир, опутал (или лучше сказать – попутал) его, облапошил, обчистил, вынул всю мелочь из карманов – абсолютно всю, до последнего гроша. Даже на проезд в автобусе не оставил, подлец!..
Впрочем, до автобусов, равно как и всего остального транспорта, Джей-Джею нет никакого дела, он перемещается по городу на велосипеде.
Учитывая это обстоятельство, между Джей-Джеем и Интернетом не существует трений, их можно назвать друзьями. Добрыми друзьями. Именно в Интернете Джей-Джей нашел девушек, которые украсили его жизнь.
Всех девушек. Без исключения.
Это раньше, когда Джей-Джей был неприлично молод, он пытался подцепить их в местах, не слишком приспособленных для интеллектуального знакомства. На клубных вечеринках, на концертах классической и не очень музыки, в барах, в кафе, у музейных касс, на велосипедных стоянках, в магазинах и супермаркетах.
Не всякие магазины годятся, справедливо полагал неприлично юный Джей-Джей, вычеркивая из списка продуктовые и галантерейные и оставляя книжные. Но ни в одном из книжных магазинов удача ему так и не улыбнулась. А что поделаешь, если хорошенькие девушки ищут в книжных лишь любовные романы, пособия по макияжу и коррекции фигуры, а также открытки к многочисленным дням рождения своих многочисленных друзей и поклонников. Подругу хорошеньких девушек не бывает, а если и бывают – то настолько бросовые, что на них и открытки жалко.
Ах да, еще и Валентинов день! Про него тоже не стоит забывать, именно на преддверие Валентинова дня приходится самый массовый заплыв в книжные хорошеньких девушек. Джей-Джей хорошо помнит один из таких дней – тот день,
когда он познакомился с блондиночкой в стиле Мэрилин.
Блондиночка терлась у стендов, бросая долгие взгляды на Джей-Джея (что несказанно порадовало его) и еще более долгие – на «Философские исследования» Людвига Витгенштейна (что вознесло Джей-Джея на седьмое небо).
Витгенштейн – единственный философ, который оказал на Джей-Джея сколько-нибудь ощутимое влияние. Это раз.
Джей-Джей полностью разделяет концепцию Витгенштейна о структуре языка, которая одновременно является и структурой мира. Это два.
Блондиночка в стиле Мэрилин, положившая глаз на «Философские исследования», – самый перспективный, самый захватывающий вариант из всех возможных. Это три.
Она не купила Витгенштейна, как на секунду показалось осоловевшему от предчувствий Джей-Джею. Она ограничилась приобретением двух томов Джекки Коллинз и трех томов Даниэлы Стил (все книги, как и следовало ожидать, – в мягком переплете). Обе макулатурные примадонны – откровенная мерзость, неприкрытая гадость, пошлость, тягучая, как патока, – но и здесь Джей-Джей не особенно расстроился. В конце концов, он не какой-нибудь сумасшедший лингвист, книжный червь, недорезанный ботаник: он отлично понимает, что ценность женщины заключена не в мозгах. Ценность женщины заключена совершенно в других частях тела.
