Но внутренний голос, всё портя, шептал о том, что с Машей так нельзя, что техника «взять нахрапом» в данном случае не сработает, что она и так к нему относится очень настороженно, а один неверный шаг может разрушить и без того хрупкое доверие, которое он с таким трудом выстроил между ними.
«Проклятье!» — в который раз отмёл столь желанный и привлекательной способ выйти из сложившейся ситуации, а в следующий момент произошли сразу две вещи: Маша увидела оазис, и на горизонте показалась погоня.
«Не моя вина», — подумал Бьёри, а на душе вдруг стало так спокойно-спокойно, как в детстве, когда все самые неприятные решения за тебя принимала мама.
Он оглянулся на ту, что с недавних пор занимала все его мысли, и нахмурился. Маша едва переставляла ноги от усталости, но послушно шла в указанном направлении. Не ворчала, не ныла. Только голову склонила тоскливо, думая о чём-то невероятно грустном.
У Димона сердце защемило от её вида, а в голову пришла запоздалая мысль о том, что женщинам иногда стоит не предлагать помощь, а просто помогать, не ожидая разрешения. Он шагнул к девушке и легко подхватил её на руки.
— Я же говорил, давай понесу, — укоризненно произнёс он, а Маша лишь благодарно вздохнула и обняла его за шею.
Димон же удивлённо прислушался к чувству абсолютного довольства, заполнившего грудь после этой простой демонстрации доверия. У него даже второе дыхание открылось, хотя и самого уже начинало шатать от усталости.
Добравшись до оазиса, Диметриуш поставил Машу на изумрудную траву и попросил:
— Побудь тут, пока я всё не устрою.
— Ага, — она рухнула на землю, как подкошенная, и прикрыла глаза, а Бьёри огляделся по сторонам.
Погоня неумолимо приближалась. У них, видимо, тоже открылось второе дыхание, когда они увидели беглецов, но Диметриуша это мало волновало. Сейчас его тревожило лишь одно: как можно быстрее поднять защиту и, хорошо бы, установить её так, чтобы у преследователей не было доступа к воде.
Демон подобрал кусок древесной коры, бросил короткий взгляд на отдыхающую девушку и повторил:
— Маша, чтобы ни с места!
— Да поняла я, — проворчала она и перевернулась на живот. — У меня всё равно сил ни на что большее, чем лежать, нету. Делай, что надо.
К счастью, зелёный островок был не очень большим, а водоём, который издалека они приняли за небольшой озеро, при ближайшем рассмотрении оказался даже не прудиком, а, скорее, огромной лужей. Правда вода в ней была чистой и удивительно прозрачной. На мгновение Димон даже залюбовался скользящими под зеркальной гладью рыбками, а затем тряхнул головой и принялся за работу.
Управился он минут за пятнадцать-двадцать. По большому счёту, выстроенный демоном круг кругом назвать было нельзя.
— В конце концов, — проворчал Бьёри, привычно отмечая, что снова говорит вслух, — контур не требует геометрической точности.
— Ты что-то сказал? — не открывая глаз, сонно пробормотала Маша, и Димон едва удержался от того, чтобы растянуться рядом с девушкой.
— Иди сюда, — он поднял её на руки и понёс вглубь оазиса.
— Зачем? — пробормотала она.
Не хотелось признаваться, что сил на то, чтобы сделать контур непрозрачным у него уже не осталось, а желания, чтобы толпа мужиков пялилась на ЕГО ЖЕНЩИНУ, не было изначально. Поэтому Димон только буркнул:
— Затем, — и спустя десяток шагов остановился, чтобы опустить Машу на берег. — Отдохни. А я пока нам что-нибудь пожрать раздобуду.
— Ты такой романтик, — усмехнулась она и так сладко потянулась, что у Димона снова заныло в паху. Несмотря на усталость. Вот же чёрт!
Когда минут десять спустя Бьёри вернулся с гроздью бананов и одним кокосом, на том месте, где он оставил Машу, аккуратно стояла пара кроссовок, а рядом с ними лежала стопочкой одежда: джинсы, майка, а сверху издевательскими лоскутками голубые трусики и лифчик.
«Это намёк, или она меня совсем за мужика не держит?» — хмуро подумал Димон и в тот же миг с середины лужи донёсся придушенный писк:
— Ты что здесь делаешь? Убирайся немедленно! Не видишь, я…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вижу, — проскрежетал Диметриуш, швырнул на землю свою добычу и скрылся в прибрежных кустах, бросив через плечо:
— Ты, как я посмотрю, змей не боишься?
Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Маша застыла, внимательно всматриваясь в прозрачную воду, осторожно прижимая руки к мокрой груди…
— Ядовитые змеи в пресной воде не водятся.
— На Тринадцатом — да, — злорадно прокомментировал Димон, не упомянув, что если внутри защитного круга и была какая-нибудь опасность для жизни, родовая магия её давно уже уничтожила.
Ещё немного тишины, наполненной лишь тихим плеском воды, а затем насмешливое фырканье и:
— Ты просто меня пугаешь.
— И как только догадалась? — хмыкнул довольно и, удобно устроившись на траве, приготовился получить удовольствие. Пока лишь эстетическое, но зато с лёгким эротическим уклоном.
Нет, положительно, гораздо выгоднее быть беспринципной сволочью, чем благородным рыцарем.
Маша подплыла ближе к берегу (жаль, не к тому, возле которого укрылся Димон) и несмело выглянула из воды. Того, что она его застукает, Диметриуш не боялся: очки поблёскивали линзами из левого кроссовка, а без них близорукая ведьмочка беспомощна, как ребёнок.
— Дима? — над искрящейся от солнца водой показались обнажённые плечи, и Диметриуш закусил костяшку большого пальца.
«Ну, давай же!»
Девушка подождала ещё немного, прислушиваясь к звукам оазиса, а затем медленно поднялась на ноги, и Димон, забыв об осторожности, шумно выдохнул, не в силах отвести взгляда от точёной фигурки.
Идя купаться, Маша собрала волосы в узел на макушке, прихватив его пушистой розовой резиночкой, и сейчас ничто не мешало Димону смотреть, как стекают по бархатной коже бриллиантовые капельки воды, и как съёжились от лёгкого сквозняка небольшие розоватые соски. Девушка подняла руки, чтобы поправить волосы, и Димон завороженно проследил за тем, как колыхнулась от её движения грудь.
Бьёри всегда считал себя знатоком и ценителем этой части женского тела, и смело мог утверждать, что за свой век он собрал хорошую коллекцию образов. Большая, мягкая, с выпуклыми сосками, с квадратными, с плоскими, с легко возбудимыми, маленькая, крепкая, как груши сорта «Осенний бергамот». И никогда в жизни, если не вспоминать период до пятнадцати лет, у Диметриуша не останавливалось дыхание от одного взгляда на женскую грудь, а рот не наполнялся вязкой слюной желания при мысли о маленьких розовых сосках.
И тут же, словно издеваясь над его выдержкой, Маша медленно провела обеими руками по бокам, подхватила мягкие полушария пальцами и задумчиво потёрла их, не вкладывая в свой жест никакого умышленного эротизма. Она-то не вкладывала, а Диметриуш опустил взгляд к ширинке и грустно усмехнулся, пробормотав неслышно:
— Я жду, но до сих пор Вас нет,
Я на диване время коротаю…
Одной рукой держу я Ваш портрет…
Другой рукой — о Вас одной мечтаю…
Закрыл глаза и процедил сквозь зубы:
— Мля, до чего я докатился…
Завёл руку за спину и, ухватившись за ворот, содрал с разгорячённого тела майку, одновременно сбрасывая кроссовки, две секунды потратил на то, чтобы избавиться от джинсов и, прежде чем окунуться в озеро, глянул на то солнце, которое уже привык считать Урсой и прошептал:
— Пожалуйста, пусть в этом озере будет холодная вода. А лучше — Лабрадорское течение.
И после этого шумно плюхнулся в воду, краем сознания отмечая, что Маша с писком выскочила на берег.
«Беги пока», — усмехнулся он, жадным взглядом проводив круглую попку, и нырнул в тёплую, как парное молоко, воду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Конечно, тёплую. Какую же ещё?
Дно у озера оказалось неровным и совершенно непредсказуемым: то уходило вниз, то горкой поднималось, едва не задевая колени. Несколько уверенных гребков, и Диметриуш замер на середине водоёма. Как раз там, где Маша выискивала встревоженным взглядом несуществующих водяных змей.
