но не к тому, то случилось. Господин Орбрен поставил ведра передо мной, усмехнулся, глядя на решительную меня, и выдал:
– Это тебе. Если еще нужно будет, скажи. Принесу.
Развернулся и ушел обратно к колодцу, на ходу стягивая потную рубаху, в которой приехал. И мышцы на голой спине перекатывались и играли, а коленки-то мои от такого зрелища сдались мгновенно и ослабли. Я даже за косяк схватилась, испугалась, что упаду рядом с ведрами. Кошмар меня подери!
Это, вообще, что было такое? Господин Орбрен воду мне принес? Или просто решил не скандалить и сделал вид, что так задумано?
Собиралась я к Сайке, бурча под нос ругательства. А все опять господин Орбрен. Этот негодяйский негодяй захватил из шкафа в комнате охотничьего домика тот самый наряд, который мне понравился больше всего. Самый простенький из тех, что побогаче выглядели. Это платье мне еще там понравилось. Очень уж элегантное, и не вычурное. Я бы такое даже в своем мире надела бы. И моего размера к тому же.
И как догадался-то? У меня-то вся одежда после приключений была мокрой, грязной и мятой. Я даже думала, что придется либо платье-мешок надевать, которое в сундуке лежало на всякий случай, либо у Салины сарафан просить. Хотя в ее светло-голубом сарафане я как моль бледная.
А господин Орберн позаботился… Обо мне ведь никогда еще мужчина не заботился. Ну, кроме папы. Орландо не знал, да и не умел. Наоборот, это он всегда, как дите малое, в моей заботе нуждался.
И вот глядя на это длинное в пол темно-синее платье с короткими рукавами, отделанное белыми кружевами, я впервые почувствовала себя женщиной, которая достойна… не знаю чего именно. Просто достойна. Чего-то… Такого… Особенного…
И откуда-то такая благодарность появилась к господину Орбрену, что я даже носом захлюпала. А потом вспомнила, что я его ненавижу… и даже достала проклятый мешок из сундука. Но не надела… не смогла. Я же достойна лучшего.
А еще подняли голову мои мысли по поводу нечаянного замужества. Вдруг я на самом деле вышла замуж за этого негодяя. И тогда… сердце сладко замерло… о таком муже я ведь раньше и мечтать не могла. И красивый, и работящий, и заботливый, и аристократ… негодяй, правда.
Но разбуженное либидо, мерзко хихикая, отвечало, что у каждого свои недостатки. И, потирая ладошки и не обращая внимание на мои возмущенные, строило планы, как заполучить этот образчик в свои лапки. Кошмар меня подери! Я же его ненавижу!
А у меня в рюкзачке косметичка лежит, вспомнила я, расправляя кружевной воротничок… и там есть тушь и помада… и зеркальце.
– Малла! – хлопнула дверь и ко мне вбежала Салина, увидела меня и застыла. – Малла-а, – выдохнула восхищенно, – ну, ничего себе! Это тебе господин Орбрен платье подарил? А что ты с глазами сделала? И губы?
– Это тушь, Салина. И помада, – я протянула подруге флакончики, – вот. Это я с собой привезла…
Салина осторожно взяла, повертела в руках:
– Так вот они какие… Я про них только слышала, а вот видеть не видела… Мне Варн рассказывал, что королева открыла производство комс… ксом… ком… краски для лица, – выкрутилась сестра, – и теперь такие краски очень популярны в высшем свете. А сама ее величество без них даже из спальни не выходит… Но дорогущие-е! Не каждой дворянке по карману! Значит она тоже из Хадоа, Малла?
– Не знаю, – улыбнулась я, – может быть…
– Малла, Салина, – господин Орбрен бесцеремонно вошел в дом, не иначе услышал, о чем мы тут разговор начали, – пора идти.
И вышел. Нет, ну вот что за негодяй, а?!
– Пойдем, Малла, – рассмеялась Салина и подмигнула, – да, заметил он, заметил. Вздрогнул даже…
– Салина, – возмутилась, – мне все равно! Да, он мне даже не нравится!
– Ага, – фыркнула сестра, – то-то у мой Дар говорит, что ты врешь…
– Он негодяй!
– Малла, а когда это мешало девушкам влюбляться, а? – Салина рассмеялась и потянула меня к выходу.
Но я-то точно не люблю господина Орбрена. Он мне даже не нравится. Я же его ненавижу.
Гулянье намечалось на площади перед правлением. Все же такое событие, как свадьба, было слишком редким для вдовьего поселения, чтобы отмечать его скромно. И Салина, пока мы шли, успела шепнуть, что строители сегодня с утра смастерили огромные столы и лавки, чтоб всем колхозницам хватило. А Витка с девочками со вчерашнего вечера к застолью готовятся. И пир должен быть всем на зависть.
Никаких обрядов, связанных со свадьбой в Гвенаре не было. Жених с невестой просто пришли к правлению, чтобы оформить свои отношения. Эх, жаль, что я не участвовала в подготовке к свадьбе. Дирку пришлось бы потрудиться, чтобы получить от нас Сайку. Люблю я в выкупе невесты участвовать. Хоть со стороны жениха, хоть со стороны невесты. Глядишь и радовался бы больше. А то стоит, Сайку за ручку держит, а сам бледный, как будто бы она его арканом в ЗАГС… ну, в правление, привела. Да и Сайка тоже… вместо того, чтобы веселиться, чуть не плачет стоит. Словно силком ее за нелюбимого выдают. Да и гости поздравлять молодых не торопятся. Кучкуются возле площади, словно не на свадьбу пришли, а языки почесать вечерком.
– Салина, – привычно дернула за руку сестру, – почему они не радуются?
– Так Сайка у нас одаренная, хоть Дар и маленький. А Дирк совсем без дара. Совет сегодня ответил им, что брак на усмотрение Оракула, – Салина вздохнула, – вот и бояться. Оно, конечно, Оракул редко кому отказывает, но все равно же страшно.
– А что за Совет? – спросила я, вспомнив, что уже слышала об этом таинственном органе.
– По браку… у вас, в Хадоа, такого нет. А у нас ни один человек с Даром не может без его ведома семью создать.
– Но почему? Это же как-то неправильно!
– Если бы не Совет, – Салина снова вздохнула, – не было бы у нас никаких Даров. Это сейчас они просто одобряют или не одобряют твой выбор, а раньше, вообще, пары подбирали. И хочешь, не хочешь, замуж надо было за того идти, на кого Совет указал, чтобы в детях Дары сильнее проявились.
– А бывает так, что Совет отказывает?
– Конечно. Поэтому и влюбляться надо в того, кто тебе подходит, Малла. Вот, к примеру, тебе не разрешат замуж за господина Орбрена выйти.
– Почему? – удивилась я непроизвольно.
– Потому что он аристократ, – рассмеялась довольная Салина, – а у тебя Дар хотя и сильный, но недостаточно.
– А ты откуда знаешь?
– Ну, ты же простолюдинка. А был бы высокий уровень
