14:1—31 Обещания и заповеди ученикам
15:1 — 17 Аллегория виноградной лозы
15:18 — 16:33 Дальнейшее наставление учеников
17:1–26 Молитва Иисуса
18:1 — 21:25 Рассказ о страстях Христовых и воскресении
18:1 — 11 Предательство
18:12–19:16 Суд
19:17–37 Распятие
19:38–42 Погребение
20:1–29 Воскресение
20:30–21:25 Эпилог
Комментарий
1:1–18 Пролог
В отличие от других это Евангелие начинается не с рассказа об историческом Иисусе. Читатель сразу знакомится со Словом (греч. логос), которое не отождествляется с Иисусом вплоть до окончания пролога. Чрезвычайно важно рассматривать понятие Слово как ключ к пониманию всего Евангелия. Это понятие широко использовалось в греческой литературе, и многие ученые считают, что его значение для Иоанна можно понять только в этом контексте. Стоики использовали его для описания принципа Божественного разума, побуждающего естественное творение к развитию. Значительно полнее это понятие разработано в трудах Филона Александрийского, который рассматривал «логос» как орудие, посредством которого сотворен мир. Хотя может возникнуть впечатление, что в использовании этого понятия у Иоанна есть некоторое сходство с Филоном, однако весьма существенны и различия. Филон никогда не персонифицировал Слово и не настаивал на его предвечном существовании. Но самое удивительное и важное различие между Филоном и Иоанном состоит в том, что первый отрицал воплощение Слова, тогда как Иоанн утверждал, что Слово стало плотью. Некоторые ученые находят сходство в использовании этого понятия в Евангелии от Иоанна и в так называемом герметическом корпусе — синкретической философской литературе, распространенной в первые века новой эры, но основная мысль Иоанна совершенно иная. Возможно, греческая философия предоставила понятийный аппарат, которым воспользовался Иоанн, но источник основных идей следует искать в другом месте.
Гораздо больше оснований говорить о сходстве философии Иоанна с некоторыми идеями Ветхого Завета. Иудейская мысль внесла большой вклад в формирование идеи Слова. В библейских книгах Премудростей мы находим выразительные пассажи, посвященные созидательной деятельности Бога посредством Слова премудрости (ср.: Пр. 8). С этим тесно связан раввинский обычай приписывать Торе (Закону) определенное содействие творению. Открытие рукописей Мертвого моря привело к еще более высокой оценке значения иудейской мысли для понимания Евангелия от Иоанна.
Тем не менее пролог следует оценивать по его собственным достоинствам. Это сугубо христианский текст, предназначенный для подготовки читателя к рассказу о жизни уникальной личности. Ключ к пониманию пролога должно предоставить само Евангелие, а не наоборот. Тщательное изучение Евангелия покажет, как неразрывно связан пролог с его основными темами.
1:1—5 Предвечное Слово
Слова, открывающие это Евангелие, имеют удивительное сходство с первыми словами Книги Бытие. Нововведение Иоанна состоит в утверждении, что Слово существовало до начала творения. Это подразумевается в первой фразе: В начале было Слово. Хотя глагол употреблен в прошедшем времени, здесь выражена идея непрерывности. Слово, которое есть сейчас, пребывало до того, как начался мир. Это сразу открывает сложную тему, которая еще больше усложняется двумя следующими утверждениями. Греческий предлог, переведенный как «у», подразумевает идею общности. Дословно это означает «рядом с Богом», что предполагает некоторое различие между Богом и Словом. Но следующее предложение открывает новый ракурс, так как гласит, что Слово было Бог. Это нельзя понимать в адъективном смысле (как «Божественное Слово»), ибо такое понимание ослабило бы утверждение. Поскольку в греческом языке отсутствует артикль перед словом Бог, его следует понимать как определяющее сущность Слова. Но поскольку слово Бог — существительное, то, очевидно, Иоанн утверждает Божественность Слова, включающую не только Божественные атрибуты, но и подобие Богу.
Иоанн сразу переходит к провозглашению созидательной энергии Слова. Греческий текст концентрирует внимание на посреднической роли Слова. Эта идея усиливается исключением всякой возможности творения в отсутствие Слова. Тесная связь между Богом и Словом в ст. 1 проявляется и в их участии в творении. Роль, которую играет в творении Христос, — тема, снова и снова возникающая в Новом Завете. Настойчивость ее проведения подчеркивала несостоятельность гностических идей о посредниках творения, назначение которых состояло в защите Бога от осквернения при соприкосновении с греховным миром. Следующее утверждение Иоанна — в Слове была жизнь — является логическим следствием Его созидательной энергии. Это основная идея Евангелия, выступающая на первый план в 20:31, где сообщается, что оно написано для того, чтобы читатели могли иметь жизнь во имя Его.
Соединение жизни и света не кажется неожиданным. В материальном мире жизнь зависит от света, и это представление переносится на мир духовный. Утверждение, выдвинутое в ст. 5, следует толковать, опираясь на определение света в ст. 4. Свет, который доходит до каждого человека, — это, по–видимому, свет разума и знания. В ст. 5, однако, в центре внимания оказывается окружающая среда, которая названа тьмой. Свет, неразрывно связанный со Словом, следует рассматривать как присущий личности. Он означает духовную просвещенность, которую человечество получило только благодаря пришествию Слова. Следующее утверждение — и тьма не объяла его — можно перевести как «не постигла его». Оба толкования верно передают мысль и находят подтверждение в тексте Евангелия. Но последнее больше соответствует контексту, особенно в свете ст. 10,11.
1:6—8 Свидетельство Иоанна Крестителя
Упоминая о служении Иоанна Крестителя, автор обращается к историческим событиям, сопутствующим пришествию света. Мы сразу убеждаемся, что это служение было назначено свыше (6). Глагол «послать» часто используется в этом Евангелии по отношению к служению Иисуса. Именно это слово уместно и по отношению к вестнику. Не исключено, что некоторые из первых читателей Евангелия придавали Иоанну Крестителю слишком большое значение (ср.: Деян. 19:3,4), поэтому Иоанн стремится с самого начала устранить всякие недоразумения (ср. также: ст. 15,26,27). Он прямо заявляет, что Иоанн не был светом, и дважды повторяет, что его задачей было свидетельствовать о свете (7,8). Эта цель — дабы все уверовали через него — отражает назначение всякого истинного христианского свидетельства с тех пор и поныне.
1:9—13 Пришествие света в мир
Автор переходит от свидетеля к предмету свидетельства — явлению более важному. Свет истинный (9) — это Слово, которое еще не отождествлено с Иисусом. Приходящий относится к воплощению. Это точнее передает мысль, чем вариант перевода, который соотносит «приходящего» со всяким человеком (как в NIV mg.), отчего может возникнуть впечатление, что все получают этот свет в момент рождения. До пришествия Христа свет, несомненно, существовал, но это был свет отраженный. Христос — главный источник света, как провозгласил Он Сам (8:12).
Следует отметить, что, используя слово мир, Иоанн имеет в виду не только сотворенный мир. Это понятие часто применяется к людям как сотворенным существам, которые противостоят Богу. Фактически, в этом Евангелии проводится различие между теми, кто верит, и миром, который не верит. Слова мир Его не познал (10) свидетельствуют о том, что сознанию Иоанна была чужда какая–либо двойственность. Моральная ответственность лежит на тех, кто отвергает свет.
Перевод ст. 11 приводит к различным толкованиям. Согласно одному из них, Слово пришло в то место, которое принадлежало ему по праву. Согласно другому, Слово пришло в свой дом, то есть к своему народу, в Израиль. Оба толкования правомерны, но, учитывая то, что в оригинале использованы слова мужского рода, следует предпочесть второе. Вера и принятие Божьего слова для автора тождественны.
Ст. 12,13 следует рассматривать как смягчение предыдущих. Некоторые приняли Слово, и теперь Иоанн говорит о них. Верующие получают право стать чадами Божьими, подобно Божьему народу завета. Иоанн имеет в виду не естественное происхождение (13). Речь идет о новом рождении, о котором более подробно говорится в гл. 3. Поскольку духовное рождение отличается от физического, Иоанн подчеркивает, что оно происходит не от хотения плоти.
1:14—18 Воплощение Слова
Заключительная часть пролога смыкается с рассказом об исторической жизни Иисуса, начинающимся после утверждения, что Слово стало плотью. Самое важное в этом утверждении — акцент на слове плоть, символизирующем человеческое начало. Это даже более удивительно, чем если бы Иоанн написал: «Слово приняло форму человека». Понятие плоть приковывает внимание к вступлению Слова в самую гущу человеческой жизни. Божественное Слово стало человеком Иисусом. В выражении и обитало с нами использован глагол, означающий «жить в шатре» и напоминающий о том, как в пустыне Бог пребывал со своим народом в скинии. Обитание отчетливо воспринимается как временное. Но Иоанн стремится показать, что беспримерно важное пришествие Слова в мир людей не осталось незамеченным. Иоанн был свидетелем славы земной жизни Иисуса (146). Это более правдоподобно, чем предположение о том, что слово мы относится ко всем христианам, а слава — это слава Иисуса после воскресения. Из контекста следует, что некоторые люди на самом деле видели славу воплощенного Слова. Возможно, это намек на преображение, но более вероятно, что слава относится ко всему служению Иисуса. Отчетливость славы явствует из определения Иисуса как единородного от Отца, получившего славу, которая могла быть дарована только любящим Отцом возлюбленному Сыну. Таким образом, уникальность Иисуса открывается уже в начале Евангелия. Но главное даже не то, что Он пришел от Отца, а то, что Он — источник благодати и истины. Иоанн хочет, чтобы мы увидели в служении Иисуса выражение Божьей благодати и откровение истины.
