Хотя ст. 16 естественно следует после ст. 14, ясно, что промежуточный стих следует рассматривать как намеренное отступление. Слова об Иоанне Крестителе придают еще большую убедительность его свидетельству об Иисусе. В них содержится косвенный намек на предвечное существование Иисуса, о чем уже было провозглашено в ст. 1. Ст. 16 показывает насущную необходимость благодати, которую приняли христиане (все мы). И снова подчеркивается идея личного опыта. Смысл загадочного выражения «благодать на благодать» удачно передан в N1V переводом благословение за благословением. Полнота приходит к нам не вся сразу, а постепенно, по мере приобретения благодатного опыта. Здесь можно усмотреть противопоставление различных путей к Богу, установленных Моисеем и Иисусом Христом, поскольку соблюдение закона менее ценно, чем принятие благодати. Но текст не требует такого противопоставления. Правильнее рассматривать ниспослание закона через Моисея и благодати через Иисуса как аналогию.
Кульминационный пункт пролога в ст. 18 заставляет читателя вспомнить ст. 1. Не существует никакой иной возможности узнать Бога, кроме как через Иисуса Христа, — Слово. Формула Бога не видел никто никогда отражает идею Ветхого Завета. Даже Моисею не было позволено смотреть на Него. В этом отношении явление Иисуса бесконечно выше, ибо Он Тот, Кто открыл нам Бога. Переводом Бог Единосущный, утверждающим Божественность Иисуса, NIV придерживается наиболее тщательно выверенного прочтения этого выражения. Однако в свете следующих за ним слов — сущий в недре Отчем — перевод «единородный Сын» больше соответствует контексту.
1:19 — 2:11 Начало служения Иисуса
1:19—34 Свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе
Упоминания об Иоанне Крестителе в прологе имеют целью подвести к историческим сведениям об отношении Иоанна к Иисусу. Рассказ начинается с расследования, предпринятого иудеями из Иерусалима. Определение «иудеи» часто встречается в этом Евангелии, но не всегда в одном и том же значении. Иногда оно используется для обозначения жителей Иудеи в отличие от жителей Галилеи; иногда характеризует иудеев как неверующих в Иисуса; чаще всего оно обозначает еврейских религиозных лидеров, противостоящих Иисусу. Здесь эти лидеры представлены священниками и левитами. Главное в этом фрагменте — отличие вестника от возвещаемого. Автор приводит вопросы, касающиеся личности Иоанна Крестителя, потому что это имеет несомненное отношение к надежности его свидетельства. Вопрос об Илии — это намек на Мал. 4:5. Некоторые усматривают в этом исправление синоптической традиции, в которой Иисус отождествляет ожидаемого Илию с Иоанном Крестителем (ср.:Мф. 11:14; 17:12). Но сам Иоанн не делает такого заявления. Вопрос о пророке связан с Втор. 18:15—18, где, по всеобщему мнению, подразумевается персонаж конца времен. Не похоже, что это расплывчатое определение имело отношение к мессианству (ср.: 7:40,41). Сам Иоанн утверждает, что он глас, упомянутый в Ис. 40:3 (23). У синоптиков эти слова относятся к Иоанну Крестителю, но не принадлежат ему. Он довольствовался ролью «голоса», провозвещающего Христа.
Учитывая отрицательные ответы Иоанна Крестителя, вопрос, почему он крестит, возник естественно (24—28), и это дало ему дополнительную возможность объяснить различие между своим собственным служением и служением Иисуса. Характер вопроса показывает, что крещение считалось таким обрядом, право совершения которого должно быть утверждено свыше. Иоанн не отвечает на этот вопрос, но указывает на Христа (его слова подтвердятся в следующем фрагменте). Иоанново крещение водой сравнивается с Христовым крещением Духом в ст. 33, что обнаруживает превосходство последнего. Но все внимание здесь сосредоточено на смиренности Иоанна, осознающего свою роль по отношению к Иисусу. Название места, где крестил Иоанн, тщательно зафиксировано, чтобы его не путали с Вифанией, упомянутой в 11:1.
Обратите внимание, что в ст. 29 автор начинает отмечать шестидневный период, что можно сравнить с описанием последних шести дней служения Иисуса. Поразительно, что, впервые увидев Иисуса, Иоанн называет Его Агнцем Божиим. Слушателям Иоанна слово «агнец» должно было сразу напомнить о жертвенном агнце. Храмовые жертвоприношения были для евреев настолько привычными, что им было трудно представить Агнца Божиего отдельно от этих жертвоприношений. Но еще большую трудность представлял для них перенос представления об агнце на человека. Сомнительно, чтобы слушатели Иоанна связали это с Ис. 53, но не исключено, что сам Иоанн Креститель имел это в виду. С другой стороны, он мог истолковывать высказывание Который берет на Себя грех мира в контексте наказания, а не в контексте жертвы. Нет никаких оснований считать, что Иисус не понял эти слова в том смысле, в каком говорится об этом в Исх. 29:38—46 и Ис. 53:4—12, даже если Иоанн Креститель и не осознавал всего их значения. Разумеется, евангелист понимал жертвенный смысл этого выражения полнее. Некоторые споры вызывает значение глагола, переведенного как берет на Себя. Если мы будем истолковывать его в свете Ис. 53, то неизбежно придем к идее страданий во искупление. Это неизбежно вызовет возражение, что здесь неуместно представление о взятии на себя греха, поскольку пасхальный агнец не приносился в качестве искупительной жертвы. Однако слова Иоанна не обязательно толковать строго в рамках Пасхи. Если в данном Евангелии рассказ об Иисусе начинается с представления Его как Агнца, значит, с точки зрения автора, это является ключом к пониманию Его служения. Крещение Иисуса, которое Иоанн не описывает, уже состоялось (ср.: ст. 32). Слова Иоанна Крестителя в какой–то степени отражают всемирный масштаб служения Иисуса.
Некоторые ученые с недоверием относятся к тому, что слова в ст. 29 произносит Иоанн Креститель, особенно по той причине, что позднее он будет выражать сомнение в мессианстве Иисуса. Полагают, что представление об Иисусе как об Агнце Божьем отражает мнение автора Евангелия, возникшее впоследствии, задним числом. Однако слишком многое в этом Евангелии говорите деятельности Иисуса как Мессии.
Появившиеся позднее сомнения Иоанна Крестителя не являются основанием полагать, что уже на раннем этапе Иоанн все понимал. Сравнение Иисуса с агнцем этого и не требовало.
Ст. 30 повторяет ст. 15, связывая этот раздел с прологом и снова подчеркивая превосходство Иисуса над Иоанном Крестителем. Когда Иоанн сказал, что не знал Иисуса, он, должно быть, имел в виду, что не знал его как «Идущего». В этом Евангелии слова «иудеи» и Израиль имеют разное значение, причем последнее никогда не используется в негативном смысле. Греческий глагол, переведенный как видел (32), передает идею твердой убежденности. Сообщение о схождении Духа на Иисуса в этом Евангелии отличается от рассказов синоптиков. Здесь Духа в виде голубя увидел сам Иоанн, тогда как у синоптиков его увидел Иисус. Возможно, голубь символизирует кротость характера, а возможно — полет, демонстрируя реальность схождения Духа. Бросается в глаза контраст между этим эпизодом и зримым проявлением Духа на Пятидесятницу (ср.: Деян. 2:2,3). Оба случая имеют исключительно важное значение в служении Иисуса. Иоанн получил некое особое откровение (33), позволившее ему узнать в Иисусе крестящего Духом Святым. Крещение Духом сопоставляется с крещением водой и обнаруживает свое превосходство. Утверждение, что Иисус есть Сын Божий, перекликается с идеями пролога и согласуется с целью Евангелия, сформулированной в 20:31.
1:35—51 Призвание первых учеников
Повторное высказывание об Агнце Божием (36) наводит на мысль, что двое учеников, пошедших за Иисусом, в какой–то степени осознали значение Того, о Ком говорил Иоанн. В тексте, однако, нет указаний на то, что Иоанн Креститель мог ожидать такого шага от своих учеников; скорее, он рассматривал свои слова как часть служения по возвещению Иисуса. Приведено имя только одного ученика, а вторым, возможно, был сам автор, Иоанн. Выражение пошли за Иисусом в ст. 37 вполне нейтрально, и лишь позднее следовать станет означать христианскую преданность. Ответ на вопрос Иисуса и обращение Равви показывают серьезность намерений учеников следовать за Ним. «Равви» — почтительное обращение, не имевшее никакого отношения к обучавшимся в раввинских школах (в таком смысле оно стало употребляться позднее). Может вызвать удивление десятый час, упомянутый в ст. 39. Если Иоанн пользовался обычным иудейским способом исчисления времени, то это был вечерний час, и здесь подразумевается пребывание до конца дня.
Из того, что Андрей первым делом нашел своего брата Симона Петра, явствует, что он сразу осознал огромное значение встречи с Иисусом. В своем Евангелии Иоанн еще дважды продемонстрирует глубокое проникновение в характер Андрея (ср.: 6:8; 12:22). Слово «Мессия» (41) переведено Иоанном в интересах читателей–неевреев. И древнееврейское слово «Мессия», и греческое слово «Христос» ведут свое происхождение от корня, означающего «помазанник». Хотя в Ветхом Завете представление о помазании не было связано с царями, в Новом Завете оно используется по отношению к Иисусу в более широком смысле, объединяющем помазанного пророка, священника и царя. Считается, что это заявление противоречит сообщениям синоптиков, согласно которым Иисуса не воспринимали как Мессию вплоть до признания Петра в Кесарии Филипповой. Впрочем, нет никаких оснований полагать, что в тот период ученики имели какое–либо представление о мессианстве, кроме самого общего. В ст. 42 сделан акцент на личных отношениях Андрея, Симона и Иисуса. И снова мы видим несовпадение Евангелия от Иоанна с синоптическими в определении момента переименования Симона в Петра. Здесь новое имя дается в начале служения, тогда как в Мф. 16:18 оно присваивается после признания Петра. Заслуживает внимания, что Иисус использует будущее время, возможно, имея в виду событие, описанное в Мф. 16:18. И «Петр», и «Кифа» означают «камень», и это наводит на мысль, что Иисус намеревался сделать из Симона человека, твердого как скала.
