Его рано отправили спать, плотно затворили дверь в комнату, но Кирилл не закрывал глаз. Смотрел на другой конец комнаты, где на спинке кресла сидела тень вороны. Плоская, как будто вырезанная из картона, - какой и должна быть тень. Сама птица, которая днем сидела за окном на дереве, давно улетела, а тень вот осталась, как никогда чёткая в рассеянном свете фонаря на улице. Она переступает лапами, вот длинный клюв скользнул вниз и принялся теребить обивку кресла. Наверное, утром там будет дырка и торчащий пух, за который мама отчитает его, Кирилла. Ни за что не поверит, что сделала это воронья тень.
Тени часто путешествуют без своих хозяев, но Большиши почему-то об этом не знают. Не замечают, что ясным днём можно насчитать куда больше теней, чем тех, кто их отбрасывает. Иногда случаются очень смешные вещи: например, в разгар лета по раскалённому асфальту вдруг начинают кружиться тёмные комочки - не сразу в них узнаёшь тень пурги, когда снег набивается в капюшон и за воротник и стоит открыть рот, как он тоже будет полон снега...
Разглядывая воронью тень, Кирюша пытается отвлечься от скандала на кухне. Медленно, болезненно страшные звуки угасают, ощущение такое, будто вытаскиваешь из-под ногтя колючку. Сначала очень больно, а потом приходит облегчение и только ноет ранка.
Какое-то время слышно только, как папа недовольно ходит туда и сюда.
Приоткрывается дверь, пропуская жидкий свет из коридора, и в проеме обозначился знакомый силуэт. К нему в комнату вошла мама, опустилась на краешек кресла, скрипнула обивка, и тень вороны взмахивает крыльями, чтобы раствориться среди других теней.
Сквозь приспущенные веки он смотрит на её глаза. Но вместо глаз чёрные провалы, отделённая от мира хрупкой роговицей морская бездна.
Эту бездну он начал видеть в глазах Большишей какое-то время назад. Тогда Кирилл смотрел с мамой кино про подводный мир, а потом перевел взгляд на маму и увидел ту же картинку в её глазах. Он жутко перепугался. Родители ходят вокруг с пустыми глазами, в глазах вместо белков и зрачков зелёные водоросли и стайки мелких рыбок. У стариков на скамейках, у водителей трамваев - у всех один и тот же пустой взгляд. Как будто море взяли и разлили по человеческим головам. Только у малышей взгляд нормальный.
Мама встаёт, ладони скользят по платью, поправляя непорядок, и Кирилл слышит, как плещется у неё в голове вода.
Снова приоткрывается дверь, сквознячок шевелит на голове Кирюши волосы. Исчезла. Квартира утихает, и медленно, как будто большая глыба, накатывает и подминает сон.
Камень у озера лижет руку влажным языком, и Кирилл, радуясь этим прикосновениям, опирается двумя руками и залезает на него целиком. И мама кричит:
- Ну-ка слезь сейчас же! Ты же испачкаешься.
- Не испачкаюсь, - говорит Кирилл. - Мама, а для чего этот камень здесь лежит? Почему он не уплывёт?
- Что ты там кричишь? Я не знаю. Слезай!
И вот теперь он выныривает обратно, к спящему миру, чтобы хорошенько подумать. Размышляет о больших людях, о Большишах, таинственных существах, среди которых приходится жить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Часто между мамой и папой на пустом месте вспыхивал огонь раздора, и тогда хрупкий мир лопался, как мыльный пузырь. Пространство вокруг становилось плотным и колючим, как будто бы Кирилла закутывали в одеяло колючей стороной.
Тогда единственным спасительным местом оставалось пространство под кроватью в его комнате, где Кирилл скрючивался, обнимал руками колени и слушал, как на кухне или в другой комнате бушует гроза. Они закрывали дверь, но он всё равно прекрасно слышал. Стёкла звенели в тон их крикам и звон этот походил на тонкое хихиканье, а в форточку врывались и катали по полу предметы и катышки пыли какие-то дымящиеся существа.
Кирилл спускает с кровати ноги, пол приятно холодит пятки. Одежда висит на спинке стула, штаны и майка, которые мама приготовила ему на утро. А одежда сейчас нужна - он собирается наружу. К Ведьме.
Ведьма эта выглядит совсем не по-ведьмински. Ну, то есть она не старая. И волосы у неё из носу не торчат.
Ведьма живёт за парком, в старом деревянном доме с мансардой. Они с мамой часто встречали её, гуляя в парке. Иногда одну, иногда в компании.
- Ну и мода пошла, - морщится мама, и пихает папу локтем в бок. - У молодёжи. Не, ну ты смотри, как одеты! Что это? Крашеная, джинсы драные, мымра какая-то...
Отец смеется. Наклоняется и говорит Кирюше на ухо:
- Видишь? Тётя ведьма!
- Ну, может и не ведьма, - с сомнением говорит мама. - Не наговаривай на людей.
Но Кирилл уже не слушает. Он заворожено смотрит на женщину, разглядывает короткую стрижку и крашеные в красный цвет волосы, из-за чего она была похожа на клубничное мороженое.
Кирилл заглядывает в ее глаза и не видит там ни рыб, ни зеленых водорослей. Зрачки яркие, цветом напоминающие свежую траву. Кирилл силится понять, почему у всех взрослых глаза пустые, а у неё - полные какого-то восторга. Даже походка не как у всех, такая, как будто эта тётя вот-вот оторвётся от земли и упорхнёт.
- Ведьма, - зачарованно повторяет Кирилл.
После ночного скандала всё вокруг ещё пропитано склизким холодом, нервно подёргивающимися тенями. Кирилл вязнет во всём этом, как муха в варенье. Раздвигает руками воздух, за дверью тёмный коридор, похожий на глотку чудовища. Сереет на вешалке папина куртка, почему-то очень страшная без хозяина. Свет на кухне не горит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С сандалиями в руках Кирилл возвращается в комнату. Под кроватью, там, где смыкаются сон и явь в тёмном водовороте, двигается одно из сегодняшних его созданий. Увидев, что Кирюша обратил на него внимание, прекращает возиться и впирает в него жёлтые глаза со звёздочками зрачков.
Кирилл поманил создание.
