— Ты! — зашипела она. — Ты убила моего Хильда!
— Нет, — помотала головой я, — это ты его убила.
Богиня сузила глаза и улыбнулась, словно ей в голову внезапно пришла замечательная идея.
— Итак? Сад! — Часть длинного лезвия, отобранного у жреца, утонула в плоти Андрея. Он застонал.
— Хватит! — заорала я. — Если ты сделаешь хотя бы еще одно движение, то никогда не получишь желанное.
— Виоетта, не поддавайша, — прохрипел, пришедший в себя от боли пленник.
— Тихо! — зашипела Гефра.
Самый крупный из охранников в белом кулаком заставил Андрея замолчать — русая голова безвольно упала на грудь. Но перевес на стороне богини стал еще больше — в зале появился Двалин. А следом из расщелины выбрался дымящийся Гал. И как только уцелел? В робкой надежде я посмотрела вниз, но Розалии нигде видно не было. С самым довольным видом, какой только возможно отразить на лице, слуги остановились возле госпожи.
Гефра внимательным взглядом ощупала меня, видимо, удостоверяясь, что никаких сюрпризов ее больше не ждет и растянула рот в довольной улыбке.
— Больше тебе никто не поможет. Пропасть ждет тебя. Давай, сделка будет честной.
Действительно, все три листочка рассыпались в прах. Неприметность и Удачу вообще не помню, где потеряла. Мои сторонники поплатились жизнями. Гавриил не шевелился — и я не знала, что с ним. Не осталось ничего. Но внезапно у меня возник план, совершенно отличный от замыслов Гефры. Полной уверенности в затеваемом не было, но ничего другого не оставалось.
— Все равно ты никогда не сможешь достойно управлять садом. А я, наконец, смогу воскресить свой мертвый лабиринт!
— Ты так думаешь? — Я мысленно приказала перенести себя на противоположную сторону, но Защитник не откликнулся. Похоже, те израсходованные листочки — все, что от него оставалось в лабиринте. Тогда я позвала боярышник. Внезапно стекло в окнах звонко лопнуло — и в зал со всех сторон, словно змеи, потянулись стебли. Они ползли, извивались и секли воздух. Несколько зеленых веревок обхватили мои запястья, подмышки и плавно понесли меня через ущелье. В животе ухнуло. Но потом странная уверенность разнеслась по телу. Получается! Я усмехнулась, видя, как расширяются синие глаза противницы. — Разве может управлять садом Всевластия тот, кто живое называет мертвым?
— Врешь! — зашипела богиня, отступая назад.
Я мягко опустилась на мрамор. Удивительно, но на этот раз я не чувствовала в себе ни малейшего упадка сил от того, что оживила обычное растение. Жрецы попятились к двери, оставив пленника в свободном доступе.
— Твое право не верить. — Я пожала плечами, пытаясь сообразить, как лучше действовать дальше. Но Гефра опередила, метнув нож. Длинное лезвие с черной рукоятью дважды кувыркнулось в воздухе, но с траектории не сбилось, и по-прежнему стремясь поразить мое сердце. Однако в последний момент было отброшено в сторону оживленными кустами из сада-лабиринта. — Впрочем, смотри сама.
Гефра раскрыла рот, не желая верить в происходящее. Один из толстых зеленых хвостов хлестнул по зеркалу — и то со звоном рассыпалось на блестящие осколки.
— Нет! Мое зеркало! — завопила она.
— Если останетесь, с вами будет то же самое! — пригрозила я страже в белых балахонах.
Жрецы словно только и ждали подобного предупреждения: понеслись к выходу, подгоняемые гибкими стеблями, будто плетьми.
— Стойте! — закричала Гефра. — Вернитесь, предатели!
Но "верные" последователи с криками бежали прочь, и, не помышляя о возвращении.
— Гал! Двалин! Убейте ее! — приказала богиня. Здоровяк словно окаменел и лишь бестолково хлопал веками. Двалин в ужасе жался к стене, у которой уже замерло трое подростков. — Тогда я сама!
Гефра укуталась в перьевое манто и, обернувшись соколицей, бросилась прямо на меня. Я едва увернулась от удара крючковатым клювом. Один из стеблей изогнулся и отшвырнул птицу прямо к пропасти. Метаморфозы произошли прямо в воздухе. Серебристое перьевое одеяние упало на покореженный мрамор, а богиня в человеческом обличии приземлилась на ноги у самого края расщелины. Отчаянно замахала руками, пытаясь восстановить равновесие. Тщетно. В следующее мгновение она уже падала вниз. В зале стояла почти мертвая тишина, нарушаемая лишь громким сопением гиганта и возней оживших "веревок".
— Гал, помоги мне! — послышалась просьба.
Я подошла к обрыву. Гефра висела, держась за выступ. Длинные пальцы побелели от напряжения. Однако здоровяк вместо того, чтобы помочь госпоже, внезапно бросился вон из зала.
— Предатель! — сдавленно проговорила богиня. — Проклятый тролль!
— Мальчики! Помогите мне, — простонала она.
Бледные подростки подбежали к обрыву, и внезапно выражения их лиц с дикого ужаса переменились на решительность. Они переглянулись и, взявшись за руки, прыгнули прямо в расщелину.
— Я! Я спасу вас, госпожа. — Двалин, наконец, отклеился от стены, подобрал что-то с пола и подбежал к трещине. Осторожно наклонился и с жаром произнес. — Я нашел ваши зернышки! Возрождение и Жизнь! Вот они! Дайте руку! Только пообещайте, что мы всегда будем вместе!
— Неужели ты думаешь, что я пожелаю разделить жизнь с тобой, мерзкий гном?! — Она будто дышала презрением и отвращением.
— Но… — опешил старик, — я же люблю вас!
Гефра хмыкнула и с ненавистью посмотрела на меня:
— Ты победила. Но это лишь временно…
Тонкая кисть, судорожно сжимавшая выступ разжалась сама. Расщелина Забвения поглотила прекрасную богиню всего за несколько секунд.
— А я верю, что нет ничего более постоянного, чем временно, — сорвался шепоток с моих губ.
Двалин первым вышел из оцепенения и, воспользовавшись моментом, понесся к выходу. Однако боярышник (или я?) не собирался отпускать его так просто. Гибкий стебель обхватил щиколотку и рванул вверх. Кричащий гном повис вниз головой.
— Отдай, — спокойно потребовала я.
Гном обмяк, выражая свое повиновение — и растение опустило его на ноги. Внезапно глаза Двалина превратились в две злобные щелочки.
— Лови!
Зернышки полетели прямо в пропасть. Сердце екнуло, ведь на эти крохи я уже успела построить планы. Одно из растений юркнуло следом. И, слава богу, вернулось с добычей в листике, словно в ладони. Я осторожно взяла зеленое и бурое семечки и надежно спрятала в кармане.
Двалин же, подобрал манто и, набросив на себя, обратился соколом. Умудрился облететь хвосты лиан и сиганул в окно.
Я бросилась к Андрею. Жив! Подбежала к Гавриилу. Тот мелко и часто дышал, его лоб покрылся испариной. Я оторвала от плеча ангела, уже пустившую корни гвоздику и бросила в расщелину. Мысленно призвала Исцеление, но на зов из сада так ничего и не откликнулось. Подбежала к окну, собираясь крикнуть о помощи, но поняла, что это бесполезно. Туман рассеялся, обнажив сад как на ладони. Но из идеально подстриженного зеленого лабиринта он превратился в почерневшее кладбище иссохших коряг. Нигде не было видно ни одного, даже крохотного свечения. Я вернулась в комнату и пришла в ужас — только что живые лианы боярышника одервенели. Присела возле ангела:
