— А ты знаешь, друг… — Умберто втянул носом воздух. — Здесь вкусно пахнет. Пожалуй, мы можем не только согреться, но и перекусить. Ты не против?
Кузнечик помотал головой. От резкого движения платок на его шее сбился на сторону, и мальчишка не успел его поправить, как незнакомый моряк — он был вовсе не так пьян, как показалось — спросил с любопытством:
— Кто это тебя так, парень?
— Мурена, — Умберто выдал первое, что пришло в голову, и тут же прибавил: — Он немой.
Кузнечик закивал, подтверждая его правоту, а моряк усмехнулся:
— Тот, кому едва башку не оторвали, должен радоваться, что остался жив, — медленно проговорил он. — Ну, немой — что с того? Капитан, небось, в таком матросе души не чает, а то ведь молодежь нынче любит огрызаться. Вы откуда будете? Недавно здесь, да?
— С «Верной», — ответил Умберто. — Нынче утром пришли.
— «Верная»? — задумчиво повторил незнакомец. — Н-не слышал про такую. Меня зовут Кирен, и я из тех, кого вы, бродяги, обычно зовете «цепными псами».
«Три тысячи кракенов!..»
Умберто еле сдержался, чтобы не выругаться вслух и не вскочить. «Цепными псами» для пиратов были все те, кто состоял на службе у Капитана-Императора, но в имперских портах так называли только матросов сторожевых фрегатов. Всему виной был царивший в зале сумрак, который не могли рассеять немногочисленные лампы: будь здесь достаточно света, темно-синяя униформа «пса» не казалась бы черной и уж точно Умберто не стал бы садиться с ним за один стол. Кирен и сам это понимал, поэтому в его взгляде читался вопрос: «Ну и что ты теперь намерен делать?»
— Чему удивляться? — беззаботным тоном произнес Умберто. — Кто-то ведь должен охранять дом, пока мы бродим по морям!
Кирен усмехнулся.
— А ты мне нравишься, парень, — сказал он и взмахнул рукой, подзывая служанку. «Знал бы ты, кого собираешься угостить… — мрачно подумал Умберто. — Хотя недурное выходит приключение! И ведь этот песик уж точно должен знать всё, что нужно капитану…»
Некоторое время спустя моряки увлеченно беседовали, не обращая внимания на косые взгляды посетителей таверны, а Кузнечик знай себе уплетал за обе щеки рыбный суп, оказавшийся необыкновенно вкусным, как и любая дармовщина. Умберто вдохновенно рассказывал новому знакомому о путешествии «Верной» — в рассказе не было ни слова правды, — и постепенно готовился к тому, чтобы перевести разговор в новое русло.
— …в общем, капитан сказал, что только здесь есть нужный ему товар, но я-то в таких вещах ничего не смыслю, — он поморщился. — Думал, хоть на механику вашу хваленую полюбуюсь, а на поверку оказалось — город как город, ничего особенного.
— Ха! Нашел, где искать! В порту, к твоему сведению, диковинок тоже немало, но все они хорошенько упакованы и охраняются так, что будь ты хоть маленькой мышкой, всё равно ничего не увидишь… В торговые ряды надо идти, только заранее приготовься: там на тебя будут смотреть, как на танцующего кракена.
— Это почему же?
— Потому что даже самая дешевая вещица оттуда стоит столько, что тебе пришлось бы зарабатывать на неё года два, если не больше. Это же механика, смекаешь? Древняя магия клана Краффтер, их звездное наследство… — неожиданно в голосе моряка проскользнула горькая ирония, а во взгляде опять появилась тоска, которую Умберто поначалу принял за хмельной туман. — Только вот иногда даже магия бессильна.
— Почему? — снова спросил Умберто и навострил уши в предчувствии важных сведений. Неужели Крейн не ошибся и в Эверре на самом деле происходит что-то странное?..
Кирен вздохнул.
— Вы ведь в здешних краях давно не бывали, так? Иначе твой капитан обязательно прослышал бы о том, что в окрестностях Эверры пропадают корабли.
— Как?! — Умберто вскочил, а Кузнечик чуть было не поперхнулся супом.
— Пропадают, исчезают бесследно — как хочешь, так и называй, — сказал «цепной пес», страдальчески морщась. — Последний сгинул вчера ночью. Ходят слухи… — Кирен помедлил. — Э-э… в общем, один рыбак говорит, что видел чудовище к северо-востоку от порта, и оно едва не сожрало его вместе с лодкой.
— Каким оно было? — спросил Умберто сдавленным голосом. — Он хоть что-то сумел рассмотреть?
— Вроде кракена, только какое-то… прозрачное. И щупалец десятка два, а то и больше. О-о, Заступница, пощади нас…
Умберто тоже обратился к Пресветлой Эльге, а потом задал последний вопрос, интересовавший его больше всего:
— И много фрегатов пропало?
— Восемь, — ответил «цепной пес», мрачнея. — Все торговцы, кроме последнего.
«Искусай меня медуза, последним пропал сторожевой корабль!» — подумал моряк. Рассказ Кирена многое объяснял — к примеру, злые взгляды горожан, которых исчезновение одного из стражей Эверры встревожило не в пример больше, чем судьба чужих кораблей, — но матрос «Невесты ветра» мог бы поведать об этом чудовище гораздо больше, поскольку видел его воочию.
В окрестностях Эверры поселился глубинный ужас.
Умберто содрогнулся, вспомнив тот день, когда на палубе «Невесты ветра» бесновались прозрачные щупальца: взамен одного отрубленного тотчас прибывало два-три новых, и эта битва казалась бесконечной. Справиться с тварью сумел только истинный Феникс, да и тот чуть было не поплатился жизнью за свою безумную отвагу. Глубинный ужас был больше кракена и быстрее кархадона, сабли и топоры причиняли ему урон, сравнимый с булавочными уколами, и только он один мог быстро утянуть под воду целый фрегат, не оставив следов. «Лайра ведь тоже о таком рассказывал! — вдруг вспомнил Умберто. — Но там всё одним фрегатом и ограничилось. Выходит, этих тварей в океане и впрямь много?»
— Ох, ну и страхи! — сказал Умберто, качая головой. — Может, они просто утонули? Бывает, шторм неожиданно начинается и…
— Ага, и так восемь раз, — перебил «цепной пес». Он откинулся на спинку скамьи, взглянул на своего собеседника, подозрительно прищурившись. — Не веришь — твое дело. Я правду рассказал!
Кузнечик, у которого пропал аппетит, отодвинул тарелку и посмотрел на Умберто, словно говоря: «Нам пора». Моряк и сам это понимал, но ему не хотелось расставаться врагами с тем, кто по доброй воле решил накормить их обедом.
— Давай я сам за нас заплачу, — предложил он, и Кирен, ухмыльнувшись, спросил:
— Брезгуешь? Ну плати, раз так…
… — Я, конечно, повел себя как полный идиот, — сказал Умберто, когда они вдвоем с Кузнечиком вышли из таверны. — У него на пропавшем фрегате могли быть товарищи, а с человеком, который потерял друзей всего-то накануне ночью, так не разговаривают. Да и вообще, он испуган — кто знает, какой корабль окажется следующим?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
