Но Брайони такая же, как я. Всегда чувствует, когда случается неладное.
Проходит день, потом неделя, а телеграммы все нет и нет. Я звоню Притчу и прошу его разузнать, что происходит на Цейлоне. Мы также подключаем к делу Хаббарда и Дилли, они пускают в ход свои связи в посольстве. Я звоню Хью и Лоре, но они ничего не слышали.
Гай словно провалился сквозь землю.
Поэтому, когда в следующий понедельник звенит дверной колокольчик, Белладонна сама открывает дверь, думая, что это Хаббард или Дилли со срочными известиями. На улице громко шумит ливень, небо грозно потемнело, гром рокочет, как мой живот, когда я голоден. На пороге стоит человек, он промок до нитки, шляпа, натянутая на глаза, полна воды, с плаща текут ручьи. Он прислоняется к двери, будто только она и способна удержать его на ногах. Так оно и есть. Он хочет выпрямиться, сказать что-то, но качается и без сознания падает на пол.
Белладонна кричит, зовет меня, я прибегаю. Мы переворачиваем гостя лицом вверх, но я и без того знаю, кто он. Конечно же, Гай. Он бледен, как смерть.
— Я позвоню врачу, — говорит она, бежит в вестибюль и нажимает кнопку сигнализации, вызывая помощь. — Брайони не должна видеть его таким.
— Не волнуйся, — успокаиваю я. — Она на собрании девочек-скаутов до шести часов.
Вскоре прибегают Орландо и Хаббард, мы относим Гая в желтую спальню, снимаем мокрую одежду, надеваем пижаму и накрываем его одеялами. Он стонет от боли и горит в лихорадке. Кожа у него странного цвета; ладони и подошвы ног ярко-красные. Наверное, подхватил какую-то страшную тропическую болезнь.
Прибывает доктор Гринуэй. Он проводит с пациентом на удивление мало времени.
— Слава Богу, это не заразно, — говорит он. — Но он тяжело болен. Это лихорадка денге. Во время войны я долго жил в Африке, поэтому сразу распознал характерные симптомы. Красные ладони и подошвы, сыпь. Это денге. Ее часто принимают за желтую лихорадку или тиф. Неверное лечение может его погубить.
— Но он не умрет? — спрашивает Белладонна.
— Искренне надеюсь, что нет, — отвечает врач. — Посмотрим, не станет ли ему хуже. Но если перед тем, как заразиться, он был крепок, то у него хорошие шансы выкарабкаться. Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят.
Такой прогноз не воодушевляет.
— Нужно ли перевозить его в больницу? — спрашиваю я. — Мы бы предпочли выхаживать его здесь. Мы можем организовать круглосуточное дежурство, обеспечить все, что скажете. Только объясните, что делать.
— Полагаю, здесь ему действительно будет лучше. К тому же его нужно как можно меньше перемещать, — говорит врач, нахмурившись. Он не желает обижать знаменитую Контессу, которая практически финансировала строительство целого крыла в больнице Дэвиса. — Но при нем денно и нощно должна находиться опытная медсестра. Непрерывное наблюдение и внутривенные вливания. Разрешите позвонить по телефону.
— Спасибо, доктор, — говорит Белладонна. — Мы обеспечим ему наилучший уход. Под вашим надзором, разумеется.
— Постельный режим, полный покой. Побольше жидкости, если он сможет глотать. Сестры дадут вам советы. Ему будет очень больно — лихорадку денге не зря называют «костоломкой». Завтра утром в первую очередь заеду к вам.
— Я вам очень признательна, — говорит Белладонна. — За все, что вы сделали. Нам повезло, что у нас такой доктор, как вы.
Он смущается, улыбается, надевает шляпу и исчезает под дождем.
Спустя несколько минут звонит телефон. Это Тибо из сторожки у ворот.
— Надеюсь, все в порядке, — обеспокоенно говорит он. — Молодой джентльмен просил не докладывать, хотел сделать сюрприз для Брайони, так что я подвез его до вторых ворот и не звонил, как он и велел. Но на вид он был очень плох.
— Не переживайте, Тибо, — отвечаю я, — но у него в самом деле жестокая лихорадка. Как только ему станет лучше, нам не помешает ваш знаменитый фасолевый суп.
— Будет сделано, — говорит он и вешает трубку.
Вот он, сюрприз для Брайони, прямиком из джунглей. Мне не нравится думать о джунглях, они напоминают о бельгийских лесах.
О том, как я пытался завоевать то, что завоевать невозможно.
17
Возвращение блудного сына
— Брайони, ангел мой, у меня для тебя есть две новости — хорошая и плохая. Будь храброй девочкой, и я тебе все расскажу. Ты можешь быть очень-очень храброй? — говорит Белладонна дочери. Совсем недавно прибыла первая медсестра, она сделала для Гая все, что нужно, рассказала нам о том, как за ним ухаживать, и поселилась в соседней комнате. — С какой новости начать?
— С плохой, — очень серьезно произносит Брайони. — Дядя Гай умер, как папа?
— Нет, милая, он не умер. Но дядя Гай очень тяжело болен. У него страшная лихорадка. Это плохая новость. А хорошая — дядя Гай приехал сюда, чтобы мы помогли ему выздороветь.
Лицо Брайони осветилось.
— Правда? Дядя Гай здесь? — спрашивает она.
— Да, здесь, в желтой спальне, как и в прошлый раз. За ним ухаживает специальная медсестра.
— Дядя Гай здесь! — Брайони бросается матери на шею. — Можно мне к нему? Можно? Можно? Ну можно?
— Да, но только на минутку. Помнишь, как в Нью-Йорке у тебя был грипп и тебе было так плохо, что ты все время плакала? — Брайони кивает. — Дяде Гаю тоже очень плохо и хочется плакать, но он не может. Нам кажется, он знает, что он болен, но не понимает, что болен очень тяжело. Поэтому давай не будем показывать ему, как мы за него волнуемся. Давай очень-очень постараемся и будем бодрыми и веселыми. Понимаешь, дядя Гай совсем не такой, каким мы его видели раньше. Тогда он был сильный и здоровый. А сейчас слабый и больной. Как только он поправится, он снова станет таким, как был.
— Ты обещаешь? Честное слово? Честное-пречестное?
Белладонна опускается на колени и обнимает Брайони.
— Да, милая моя девочка, обещаю. Он ни за что не умрет. Мы этого не допустим, правда?
Брайони качает головой.
— Может быть, я дам ему Сэма, чтобы ему стало лучше?
— Пока не надо, — говорит Белладонна. — Я очень рада, что моя девочка такая храбрая.
— Я помогу ему выздороветь, — решительно заявляет Брайони. — Мама, пойдем. Скорее. Мы ему нужны. — Рука об руку они медленно шагают наверх. В дверях спальни Белладонна останавливается.
— Нам придется надеть маски, — говорит она, доставая из стола с медицинскими принадлежностями марлевые повязки. — Чтобы дядя Гай не заболел от наших микробов. Он очень, очень слаб. — Она повязывает себе и дочери маски и приоткрывает дверь. Брайони подбегает к кровати. Там бормочет и мечется в жару Гай. Медсестра хмурит брови над маской, но ничего не говорит. Брайони берет Гая за руку.
— Мама, какой он горячий и потный. — Брайони поднимает на мать глаза, полные слез. — Даже меня не узнает.
— Обязательно узнает, милая, как только очнется. Это лихорадка. Он не понимает, где находится, что говорит, кто вокруг него. Надо набраться терпения, тихонько сидеть с ним и ждать, когда ему станет лучше.
— Можно мне сидеть с ним каждый день?
— Да, понемногу, после школы. Можешь делать здесь домашнюю работу. Мы будем все время говорить с дядей Гаем, тогда он будет слышать наши голоса и скорее очнется. Доктор сказал, это самое лучшее, что мы можем сделать.
Медсестра, услышав такое, чуть не взорвалась. Белладонна впивается в нее горящими глазами, та не выдерживает и смущенно отводит взгляд.
— Мам, ты хорошо придумала. А можно Сюзанне тоже приходить?
— Об этом надо спросить у мамы Сюзанны, — без колебаний отвечает Белладонна. — Теперь поцелуй дядю Гая, чтобы он поскорее выздоравливал, и пойдем. Не стоит утомлять его.
Брайони склоняется над кроватью и целует Гая, потом хихикает.
— У него борода колется, — говорит она. — Он похож на пирата.
— Скажешь ему это, когда он очнется.
— Мама, теперь ты тоже его поцелуй, чтобы он скорее выздоравливал, — требует Брайони.
Белладонне ничего не остается. Ее губы впервые коснутся мужской щеки с тех пор, как…
С тех пор, как она была с Леандро.
Целыми днями мы сидим у постели больного. Гай лежит в забытьи, бледный, как смерть, а над ним хлопочут медсестры, которых рекомендовал доктор Гринуэй. Больше всего нам нравится одна из них — очень педантичная, но не такая ворчливая сестра Сэм. Ей обычно достаются послеобеденные смены.
— Ее зовут сестра Сэм, как твою куклу, — говорит дочери Белладонна.
— Она тоже под платьем мальчик? — осведомляется Брайони.
Белладонна с трудом подавляет смех.
— Нет, милая, ее полное имя Саманта, — отвечает она. — И мы должны ее слушаться, делать все, что она говорит.
Сестра Сэм коренаста и приземиста, однако очень проворна и горячо предана своему лихорадящему пациенту. Я задумываюсь, с кем бы ее познакомить. Может, с Темплтоном, шофером? Или с конюхом Фэркином? От нечего делать я развлекаюсь, оттачивая свои своднические навыки. Я ими горжусь — сегодня утром Белладонна показала мне письмо от Джека. Через несколько месяцев Джек собирается жениться на Элисон и просит нашего благословения. Великолепно. Брайони будет держать букет, а я сошью себе красивый новый костюм.
