Я видел итальянца Мике Циприани, судорожно сжавшего свой живот и медленно опустившегося на палубу. Карлик, японец-полукровка, клоун в жизни, пританцовывая и скаля зубы, гримасничая и истерически хихикая, бросился наутек вниз через корму и скатился с трапа. Никогда до сих пор я не видел более разительного примера массовой психологии. Карлик, самый нестойкий из всей этой толпы, своей неустойчивостью вызвал отступление и всех мятежников. В тот самый момент, когда под непрестанными выстрелами из автоматического пистолета в руках первого помощника пал духом и отступил Карлик, за ним тотчас пали духом и потянулись все остальные. Наименее уравновешенный из всех, он перевесил!
Шанц, сильно истекавший кровью, стал одним из первых, последовавших за Карликом. Я видел Нози Мёрфи, остановившегося на сравнительно долгое время для того, чтобы метнуть свой нож в мистера Пайка. Нож стремительно полетел, с металлическим звоном стукнулся об одну из медных шпиц штурвала и упал на палубу. Второй помощник с пустым револьвером и Берт Райн со своим складным ножом пронеслись бок о бок мимо меня.
Мистер Пайк появился из маленького люка и случайным выстрелом уложил на месте Билля Квигли, одного из «каменщиков», упавшего к моим ногам. Последним ушел с кормы мальтиец-кокни, остановившийся на верхней ступеньке трапа взглянуть на мистера Пайка, который внимательно прицеливался, держа в руках автоматический револьвер. Тогда мальтиец, пренебрегая трапом, спрыгнул с кормы на палубу. Но кольт только щелкнул. Его последняя пуля уложила Билля Квигли. И корма была наша.
События продолжали разворачиваться столь стремительно, что я опять многое упустил. Я видел воинственного и осторожного буфетчика с его длинным, подвешенным у левого бока ножом: он появился из командной рубки. За ним последовала Маргарет, а за ней следом шел Вада, неся мою 22-зарядную автоматическую винтовку. Как он сообщил мне позже, он принес ее по настоянию Маргарет.
Мистер Пайк с холодной ненавистью смотрел на свой кольт, желая проверить, дал ли он осечку, либо пуст, а в это время Маргарет спросила его, как держать курс.
– По ветру! – крикнул он ей, прыгнув вперед к трапу. – Но держите румпель твердо, или же мы погибнем ко всем чертям.
Человек долга и службы, он и в эту минуту не мог изменить своей верности судну, находившемуся под его командой. Опыт всех его многолетних железных испытаний был налицо. В то время как разгорался мятеж и верная смерть носилась в воздухе над мистером Пайком, он не мог забыть свои обязанности, не мог забыть про свой корабль, про «Эльсинору» – неодушевленную, нечувствительную фабрику из стали, пеньки и дерева, которая для него была чудесным и одушевленным существом.
Подбежав к штурвалу, Маргарет послала Ваду ко мне. Когда мистер Пайк проходил мимо командной рубки, с палубы выстрелили, и пуля ударилась о стальную стену рубки. Я видел человека, который выстрелил: это был ковбой Стив Робертс. Первый помощник мгновенно нырнул за стальную мачту, и уже тогда, когда он бежал, его левая рука опустилась в боковой карман куртки с тем, чтобы появиться с новой обоймой пуль. Теперь он уже был в безопасности. Пустая обойма его пистолета упала на палубу, а заряженная немедленно была вставлена в магазин и годилась еще на восемь выстрелов.
Вада передал мне мою маленькую автоматическую винтовку туда, где я все еще стоял: под брезентом, у края кормы, почти у самого борта.
– Все готово, – сказал он мне. – Можете спокойно стрелять.
– Стреляйте в Робертса! – крикнул мне мистер Пайк. – Это их лучший стрелок. Если вы не сможете попасть в него, то хоть нагоните на него страху!
Впервые в моей жизни передо мной была человеческая мишень. Она находилась от меня на расстоянии меньше ста футов – Робертс стоял в проходе между каютой Дэвиса и правым бортом судна, готовясь еще раз выстрелить в мистера Пайка.
Первый раз я, очевидно, не попал в Стива Робертса, но пуля пролетела так близко от него, что он отскочил в сторону. Но уже в следующее мгновение он направил свой револьвер на меня. На сей раз удача не улыбнулась ему. Моя маленькая автоматическая винтовка стреляла каждый раз, как только указательный палец касался собачки. Первый выстрел ковбоя оказался неудачным, потому что я выстрелил прежде, чем он успел прицелиться. Он закачался и шарахнулся назад, но пули – штук десять – продолжали выливаться из дула моего винчестера, как вода из садового рукава. Я выпустил в него целый поток свинца. Я не знаю, сколько раз я поразил его, но убежден, что после того как началось его длительное, какое-то дрожащее падение на землю, по меньшей мере три пули еще вошли в него прежде, чем он свалился на палубу. И в то время, что он падал, уже будучи объят смертью, он чисто механически выпустил еще два заряда из своего револьвера. Свалившись на палубу, он уже больше не шевелился. Я полагаю, что он умер до того, как упал.
Когда я поднял ружье и взглянул на внезапно опустевшую главную палубу, то почувствовал прикосновение Вады к моему плечу. Я посмотрел на него. Он держал в руке дюжину маленьких, длинных, мягконосных бездымных патронов. Он хотел, чтобы я снова зарядил ружье. Тогда я откинул предохранитель, открыл магазин и опорожнил винтовку таким образом, что дал возможность новым патронам самим скользнуть на место.
– Принеси еще, – сказал я Ваде.
Едва он успел отправиться по моему поручению, как Билль Квигли, лежавший у моих ног, поддался в сторону. Я отскочил и – откровенно признаюсь! – закричал, закричал от ужаса и боли, когда почувствовал, как его лапы сжали мои лодыжки, а зубы вонзились в икру моей ноги.
Мистер Пайк меня спас. Первый помощник, казалось, совершенно не касался палубы. У меня создалось впечатление, будто бы он несся ко мне по воздуху, затем остановился возле меня и в тот же миг отпихнул одной из своих огромных ног Билля Квигли, который в следующий момент был уже за бортом. Это был чистый удар. Билль Квигли даже не задел перил.
Начал ли Мике Циприани, лежавший до того в грязи, ползти назад в поисках безопасного места, намеревался ли он причинить какой-либо вред Маргарет у штурвала, – на этот вопрос мы никогда не получим ответа, поскольку мистер Пайк не дал ему возможности реализовать свое намерение. С той же самой стремительностью, с какой мистер Пайк своими гигантскими прыжками пересек палубу, итальянец взлетел в воздух и отправился вслед за Биллем Квигли за борт.
Возвращаясь назад на корму, первый помощник ничего не упустил из виду. Даже караульный оставил свой пост на носу, и «Эльсинора», управляемая Маргарет, лениво, со скоростью двух узлов в час, скользила по спокойному морю. Мистер Пайк опасался выстрела из засады, и лишь после того, как в продолжение нескольких минут тщательно осмотрел все вокруг, он положил свой револьвер в боковой карман куртки и зарычал в сторону бака:
