Волшебница распахнула глаза, жадно слушая, что говорит Крейг. Он никогда вообще не делился подробностями той своей жизни. Про Стаю рассказывал охотно, а семью, казалось, хотел совсем забыть. И вот перед самым судом решил-таки с ней поделиться чем-то сокровенным. — Она меня, считай, вырастила. Бывало, могла часами, без волшебства, вычесывать чертополохи из моих волос, — Скабиор весело фыркнул, — а я вертелся и орал: “Никто не тронет меня безнаказанно”.
Герми шмыгнула носом, представляя себе картину. Вредный мальчишка выкрикивает шотландский королевский девиз и сопротивляется, в то время как домашняя эльфийка, потакая капризам маленького хозяина, старательно и любовно руками выуживает колючки из спутанных лохм. Минки единственная, кто по мне скучает из семьи.
Домашняя эльфийка! Гермиона аж подскочила от внезапно озарившей мозг идеи. Скабиор удивленно уставился на явно повеселевшую девушку, темные глаза которой вспыхнули внутренним огнем. Грейнджер легко улыбнулась, смерила егеря хитрым взором и легла обратно к нему на грудь, надеясь, что не успела спалиться. Черт побери, это гениально! И как кстати! Усилием воли Гермиона призвала себя лежать дальше на егере, пока у них еще осталось время, но идея уже бурлила внутри готовым взорваться котлом. Она вновь спрятала лицо у него на шее, вдыхая, вдыхая, вдыхая его запах.
Скабиор если что и заподозрил, то виду не подал, просто продолжил гладить ее по волосам, остро желая навсегда остановить это мгновение.
— А мать не ревновала к ней? — осторожно спросила волшебница, чтобы хоть немного развить тему, но не спрашивать напрямую о Минки. Хотелось хоть немного понять специфику ебанутости отношений внутри этой чудесной семейки перед тем, как наведаться к ним.
— Гленна занятая женщина, — усмехнулся Крейг, — у нее всегда было много дел. Начиная от винокурен и заканчивая сохранением благопристойности облика чистокровной семьи. Какой чертополох, ты что. Мне кажется, ей вполне хватило воспитания старшего ребенка. Я рос, ну, как сорняк, — засмеялся не весело егерь, — Минки занималась со мной с самого детства. И даже кинулась защищать, когда матушка подняла палочку…
Скабиор замолчал. Впервые в жизни так подробно он рассказывал свою жизнь до Стаи и чувствовал непонятное облегчение. Словно вскрывал старый, глубокий нарыв, истекающий гноем, а Гермиона слушала и будто заживляла эту рану внимательным присутствием. Он вздохнул, прикидывая, стоит ли продолжать.
— А отец? — Гермиона старалась не давить, но и разузнать побольше, пользуясь внезапным потоком искренности МакНейра. Он-то думал, что ему больше нечего терять и решил поделиться с ней. Дурачок.
— Как ты можешь понять, он совсем не являлся главой семьи, — хохотнул егерь, продолжая свою исповедь, — если Дуглас и имел какие-то притязания, то распространялись они исключительно на работу вискикурен. В этом он понимал куда больше, чем в отношениях, а потому не вмешивался. И да, слышал, что умер пару лет назад, — Гермиона подивилась тому, что голос егеря даже не дрогнул, когда он говорил о смерти своего родного отца. Она вспомнила, как он рассказывал на озере о том, что потерял дядю и тогда…Тогда он тоже был с ней предельно откровенен. Парадоксальным образом они стали друг другу близки за какие-то недели настолько, что этот собирался умереть за ее доброе имя, а она предала все свои принципы, на которых базировался дивный новый мир, что так отчаянно она хотела построить. И не смогла. Гермиона поймала себя на мысли, что и не жалеет. В очередной раз, глубоко вдыхая запах его кожи, она с кристальной точностью поняла, что сделает все возможное, только бы он был рядом!
Слова начали клубиться в венах. Скажи это. Скажи! Гермиона крепко сжала губы, чтобы не дать им возможности прорваться. Слова требовали быть произнесенными. Грейнджер запаниковала и не нашла ничего лучше, чем броситься целовать егеря. Она хотела услышать это первой, но Крейг хранил молчание.
— Брат тоже боялся ее? — с неохотой оторвавшись от его губ, спросила ведьма, устроившись на плече егеря. Она потянулась, прикидывая, сколько времени у них еще осталось перед тем, как Гарри нужно будет вести Скабиора обратно. Нужно срочно разузнать больше!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не то что б прям боялся, — Крейг иронично хмыкнул, — он разделял мамины взгляды, так как бы ею воспитан. Я и не ожидал, что он броситься меня защищать, как Минки. Но Каллум вообще ничего не сказал, просто стоял смотрел, — егерь вдруг потер переносицу нервным жестом. Не любил вспоминать. А тем более анализировать тринадцать лет спустя. — В семнадцать я принял это как данность. Возможно, только это меня и спасло, — вымученно оскалился Скабиор, резко замолчав, и вновь начал перебирать локоны Гермионы. Он и не подозревал, как сильно был обижен на брата до сегодняшнего дня. — А Минки потом пару раз наведывалась к нам с дядей, потом, правда, перестала. Думаю, мама дала прямой приказ больше ко мне не ходить.
Вот же черт, подумала Гермиона, если Минки получила прямой приказ, это может все усложнить. Так как все прямые приказы, данные хозяевами до ее реформы, продолжали работать. Сейчас наемному свободному эльфу уже невозможно было что-то приказать. Хозяева стали нанимателями и могли попросить эльфа дать Непреложный обет. Тот в свою очередь мог отказать. Равноправие, которое далось им такой большой кровью.
— Мне очень жаль, что так вышло с твоей семьей, — приподнявшись на локте, Гермиона посмотрела на егеря, скривившего губы в усмешке. Пальцами она осторожно коснулась его щеки, отмечая, что пора все-таки обновить Бреющие чары, потянулась за палочкой. Скабиора пробрало. Жалели его, прямо скажем, не часто. Почти что никогда. Совсем никогда. Хрен его знает, что надо делать в этих случаях! МакНейр нашел выход.
Он опрокинул Гермиону, подмяв под себя, и стал с жаром целовать, стараясь изгнать странное давящее ощущение, горячей волной затопившее грудь.
Гермиона по-своему поняла панику егеря, рассудив, что он ей страшно благодарен за понимание. Она погрузилась в поцелуй, отвечая всем телом на порыв Скабиора. Несмотря на то, что она была более чем удовлетворенной, тетива внутри стала натягиваться, требуя его снова. Она обхватила его торс ногами, активно двигая тазом, подставляясь под него, уже готового войти. Жажда опалила внутренности, девушка вскрикнула, почувствовав его у самого входа. Такого одуряюще нежного.
Сквозь туман страсти, застилающей глаза, она увидела серебристое свечение, скользящее по стенам авроратской душевой. О, нет, только не сейчас!!!
— Гермиона! — светящийся олень закричал взволнованным голосом Гарри. — Авроры идут, их целая толпа, я не могу зачаровать всех! Быстрее!!
Они замерли, обменявшись расстроеными взглядами.
— Драккловы авроры, — разочарованно выдохнул Скабиор и запечатал ее губы быстрым поцелуем. Гермиона тяжело дышала, но все-таки сориентировалась, быстро дотянувшись до палочки. Пара взмахов — и она была одета, но изрядно растрепана. Еще пара — одежда Скабиора очистилась, и он принялся быстро натягивать на себя темные брюки и черную рубашку. Она повернулась к двери и принялась снимать сложные чары, что наложила на замок.
— Кровать не забудь, — его смех прокатился по спине, заставляя волоски подниматься дыбом. Мерлин! Она чуть не оставила улику прямо посреди душевой! Поглощенная внутренним негодованием, Гермиона трансфигурировала роскошную кровать со множеством подушек обратно в деревянную скамейку.
— Наложи на меня Охлаждающее, будь так добра, — голос егеря был хриплым, Скабиор крепко обнял ее, прижав к двери и отмечая про себя, что Гермиона тоже почти закипела, такой горячей стала ее кожа, — хотя тебе оно тоже понадобится, милая.
Гермиона выполнила просьбу, потянувшись в последний раз поцеловать его.
— Гермиона! — истошно завыл олень и забил копытом об синюю плитку душевой.
— Я… — она бросила отчаянный взгляд на егеря, замявшись. Чертовы слова снова были тут как тут! Клубились, кипели внутри, рвались наружу. Егерь заткнул ее губы своими.
