Видимо, Скабиор услышал ее мысль, потому что издал легкий смешок. Смотреть она не стала, но была готова поспорить на десять галлеонов, что лицо егеря насмехалось над ней. Да что ж такое!
— Крейг, — осторожно начала Герми и потрясенно замолчала на несколько секунд, услышав вместо своего нормального голоса какое-то жалкое сипение. Мерлин, она понадеялась, что чары Неслышимости выдержали. — Суд уже так скоро! Пожалуйста, подумай над легилиментом. Это единственная возможность для тебя.
— Нет, — был краткий ответ. Скабиор не пошевелился, даже глаз не открыл, так и продолжил лежать.
— Ты же понимаешь, что уже не сможешь вернуться к своим делам? — недовольно зашипела Гермиона. Упрямство егеря будет стоить ему жизни. — В любом случае, ты больше не будешь иметь дела с “Немой Мандрагорой” и в своими, — она запнулась на секунду, припоминая это его словечко, — корешами?!
— Я, может, и не буду, — протянул МакНейр, — но сдавать подпольную сетку не собираюсь. Знаешь, сколько труда вложено в нее после Войны?
Гермиона открыла рот. И закрыла. Неужели какие-то преступники ему дороже, чем она?!
— Или у тебя в голове есть еще что-то, о чем никому не стоит знать? — главное подозрение вырвалось почти против воли. Однако Гермиона начинала злиться. Пренебрежение с его стороны сильно задело ее.
Скабиор тяжко вздохнул и перевернулся на бок, подперев голову, уставился на нее ледяными глазами.
— Ага. Например, чудесный роман “Исправительные работы”, в главных ролях сотрудница Министерства и бывший егерь, — Скабиор окинул выразительным взглядом их голые тела, лежащие на мокрых простынях. — Как думаешь, понравится он уважаемым членам Визенгамота? А знаешь, насколько я хорошо владею окклюменицей, чтобы не дать никому вломиться в эти воспоминания? Ни хрена не владею! А, значит, никого не впущу, — довольно жестко закончил он, прошив ее острым взглядом.
Гермиона задумчиво пожевала губу, придумывая новые контраргументы, те, которые он еще не отметал. Оставался один. Отчаяние бурным морем забушевало во взгляде ведьмы. Скабиор не понял и чуть склонил голову волчьим движением, от которого Герми уже немного отвыкла. Оно вновь выглядело совершенно звериным.
— Ты не пустишь легилимента? — Скабиор мотнул головой в отрицании. Высохшие космы волос колыхнулись в такт.
— Ты не согласишься на сыворотку правды? — еще один резкий жест.
— Ты понимаешь, что они с удовольствием тебя упрячут в Азкабан и не позволяешь ничего сделать, чтобы спасти? — Егерь раздраженно раздул ноздри. Герми решилась, — а как же я?
Скабиор прикрыл глаза. Вот никогда он думал, что ему скажут нечто подобное. Он никогда не хотел, чтобы у него был кто-то, кто будет плакать, когда он непременно попадет в заварушку и сдохнет, как и подобает псине. Кто будет грустить о нем, когда он умрет. Всегда был один. А тут… Крейг просто не знал, что нужно говорить в таком случае.
— Легилимент увидит. Под сывороткой правды — потребуется один прямой вопрос, типа: а чего это мисс Грейнджер за вас так впрягается. А он возникнет, учитывая, что ты приходишь каждый день. И все им расскажу. Сам, — Скабиор нервно сглотнул, во рту мгновенно пересохло от открывающихся перспектив, — про нас. Я самолично сдам тебя. Не знаю, как в среде героев, у преступников такое не в почете, — чуть усмехнулся он, перехватив руку, которую она занесла для тычка в ребра, и поцеловал раскрытую ладонь. Герми чуть было не задохнулась от возмущения, поднявшегося в душе.
— Ты сдался! — с негодованием воскликнула она, уставившись на него вопросительно, и не в силах отнять свою руку. Живой. Такой живой. Как нечто столь живое должно умереть?!
— Я обозначил варианты. Все херовые, — спокойно сказал егерь.
— Но… — Гермиона хотела возразить, что так нельзя, что им надо бороться. Скабиор не дал ей начать, одним резким движением повалив на подушки. Он знал, что поцелуи всегда безотказно работали, затыкая праведные порывы Грейнджер.
— Мы будем бороться! — оторвавшись от его губ, закричала Гермиона. О, видимо, не в этот раз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Конечно. Будешь приносить мне аконит? — засмеялся Крейг, нависнув над ней. Голое мягкое тело под ним всей шкурой чувствовалось так приятно.
— Буду! — с вызовом бросила волшебница, стараясь привстать на локтях, однако вес лежавшего на ней егеря этому мешал. Она заерзала в попытке сбросить его.
— Вот и славно, — Скабиор глумливо наблюдал за ее потугами и, когда Гермиона дернулась особо сильно, грудью замерев прямо перед его носом, облизнул торчащий сосок. Девушка вскрикнула, упав на подушки, насквозь прошитая теплым импульсом. — Отработаешь на мне реформу, м? — игриво изогнув бровь, егерь подарил ей свою самую сальную улыбку. Гермиона вспыхнула. Именно этим она и собиралась заняться.
Скабиор перекатился на спину, перестав наконец-то нависать над ней, и вытянулся, вперив взгляд в потолок.
— Короче, я тут подумал… Меня обратил Грейбек, — с нажимом сказал егерь, внезапно ставший серьезным. Гермиона нахмурилась, внимательно рассматривая его лицо и стараясь понять логику. — Ему уже все равно. Так даже будет более понятна моя лояльность. А Пий МакМанус не будет запятнан посмертно. Не хочу, чтобы это всплыло, понимаешь? — в его голосе Крейга мелькнула мольба. Теперь Гермиона поняла. Он хотел сохранить добрую память о дяде. И был готов ради этого отправиться в Азкабан?! Честно, она уже надумала многое, начиная от темных делишек Стаи и заканчивая черным рынком “Мандрагоры”, да даже поняла мотивацию сохранить подпольную сеть. Но вот такое простое. Такое человеческое… Что, не ожидала подобного от оборотня? Герми тряхнула волосами и склонила голову так, чтобы упавшие на лицо локоны скрыли горькую усмешку.
— Думаю, твой дядя был бы не согласен с тем, что ты должен умереть за его доброе имя, — попыталась все же зайти с другой стороны Грейнджер, хоть и прекрасно знала, насколько Скабиор упрям. Она легла на его грудь, стараясь не потерять ни одной отпущенной секунды близости.
— Вообще-то, умереть я хочу главным образом за твое доброе имя, если уж на то пошло, — егерь скосил на нее светлые глаза, — потом дядя, потом сетка. Если все вскроется, тебя вышвырнут из Министерства, разве нет?
Гермиона сглотнула образовавшийся в горле комок и медленно кивнула. Кончено, она уже сотню другую раз это все сама передумала, переверетела, перетасовала все факты, стараясь найти оптимальное решение. Если ставить во главу угла ее жизнь, то выходило все именно так, как Крейг говорил. Но… у нее самой в приоритете была не карьера, а он. Живой. Невредимый. Рядом.
— Я могу применить Обливиэйт, — с мольбой начала она, тревожно глядя в его глаза в тщетной попытке отыскать в них снисхождение. Но его не было.
— Нет, — отрезал Скабиор, раздраженно уронив голову на подушку. Для себя он все уже решил. Попался, как последний идиот. — Если не прокатит, что я буду вспоминать, когда захочу подрочить в Азкабане?
Против воли Гермиона испустила глупый смешок, прозвучавший в гулком пространстве душевой, как всхлип отчаянья. Она уронила голову, уткнувшись носом куда-то в область шеи егеря. И всхлипнула еще раз, почувствовав, как горячие руки смыкаются на спине, прижимая ее крепче. Его кожа по-прежнему пахла лесом, зеленым мхом и горьким вишневым табаком. Трубку она притащила еще в первые дни заключения, а маггловскую зажигалку Скабиор попросил у нее сам, сказав, что он достаточно опытный пользователь.
Крейг снова стал гладить ее по волосам. Выучил приемчик, теперь наверняка, каждый их спор будет заканчиваться массажем головы, раздраженно подумала ведьма. И опомнившись, сильно зажмурилась, чтобы не заплакать. Как много споров у них осталось?
— Когда я был мелким, меня так укладывала спать наша эльфийка, Минки, — голос МакНейра звучал мечтательно, пожалуй, впервые за все знакомство, она слышала такую интонацию. Мягкую и обволакивающую. Как будто он баюкал ее, только при помощи одного голоса, уверяя в том, что все будет хорошо. Даже если это совсем не так. Пальцы егеря нежно касались локонов, перебирая их, накручивая и разглаживая. Гермиона еще сильнее напрягла глаза и даже губу закусила, чтобы не разрыдаться окончательно. — А меня мало что могло угомонить. Думаю, Минки единственная, кто по мне скучает из семьи, — Гермиона вздрогнула. Ответа на письмо она так и не получила и томилась в ожидании, слепо надеясь, что Гленна МакМанус сжалиться. Но эльфийка?
