– А теперь быстро все замолчали, – сказал я. – Если Горлодер пикнет, врежьте ему еще разок.
Я перевел дух и сказал в микрофон:
– Н-12 на связи!
– Что у вас происходит? – спросил капитан.
– В корабле пробоина, капитан, но мы ее заткнули.
– Чем? И какой величины пробоина?
Я ответил, и на этом наша беседа окончилась. Спасатели добрались до нас не сразу, потому что, как я потом узнал, первым делом они изолировали весь наш отсек, задраив дверь в коридоре, а для этого им, естественно, пришлось эвакуировать всех пассажиров из соседних кают. Но вот наконец двое в скафандрах открыли дверь и вывели всех ребят, кроме меня. Затем они оба вернулись. Одного я узнал – это был мистер Ортега.
– Вставай, сынок, – сказал он. Голос через шлем звучал незнакомо и глухо. Второй спасатель склонился над дырой и прижал подушку.
В руках у мистера Ортеги была большая металлическая пластина, обтянутая с одной стороны липкой прокладкой. Мне хотелось остаться и посмотреть, как будут заделывать дыру, но инженер вытолкал меня вон и закрыл дверь. В коридоре было пусто. Я постучал в дверь, ведущую в соседний отсек, и оказался в толпе ребят. Они набросились на меня с вопросами, но ничего новенького я рассказать им не мог.
Через некоторое время мы почувствовали, что теряем вес. Капитан Харкнесс объявил, что корабль ненадолго прекращает вращение. Тут появились мистер Ортега с помощником и проследовали в рулевую рубку. От невесомости мне, как всегда, поплохело. Капитан Харкнесс оставил радиосвязь включенной, чтобы переговариваться с инженерами, вышедшими в космос залатать дыру снаружи, но я не вслушивался в их диалог. Когда тебя мутит и вот-вот вывернет наизнанку, все остальное становится до лампочки.
Наконец корабль начал вращаться и нам позволили вернуться в каюту. Выглядела она совсем как прежде, только на полу на месте пробоины была приварена металлическая заплатка.
В результате уроки в этот день отменили, а завтракать мы сели на два часа позже обычного.
Так я во второй раз попал на капитанскую разборку. На ней присутствовали Джордж, Молли и Пегги, а также руководитель нашего скаутского отряда доктор Арчибальд, все ребята из нашей каюты и все члены экипажа. Прочие пассажиры могли любоваться на нас по видео. Мне ужасно хотелось надеть скаутскую форму, но она была изодрана в клочья и вся покрыта липкими пятнами. Пришлось содрать с нее эмблемы и сунуть форму в мусоросжигатель. Первый помощник возвестил:
– Капитанский суд! Награды и взыскания.
Все встрепенулись, подтянулись. Тут вошел капитан и остановился напротив нас. Отец вытолкнул меня вперед.
– Уильям Лермер? – спросил капитан, глядя мне в лицо.
– Да, сэр, – отчеканил я.
– Я зачитаю запись из бортового журнала за вчерашний день, – сказал капитан. – «Двадцать первого августа в семь часов четыре минуты по стандартному времени, корабль, следуя по курсу, был пробит небольшим метеоритом. Герметизация сработала как положено, и поврежденный отсек, а именно каюта Н-12 была своевременно изолирована. Таким образом удалось предотвратить падение давления воздуха в остальных отсеках. Отсек Н-12 представляет собой жилое помещение, в момент аварии в нем находилось двадцать пассажиров. Один из них, Уильям Дж. Лермер, соорудил из материалов, имевшихся под рукой, затычку и сунул ее в пробоину, перекрыв утечку воздуха и позволив своим попутчикам продержаться до прибытия ремонтников.
Его быстрая реакция безусловно спасла жизнь всем пассажирам, находившимся в отсеке Н-12».
Капитан оторвал глаза от журнала и продолжил:
– Заверенная копия этой записи вместе со свидетельствами очевидцев будет направлена в организацию Межпланетного Красного Креста с ходатайством о награде. Другая копия будет вручена тебе. Я не имею права наградить тебя, могу лишь сказать, что благодарен от всей души. Я говорю это от имени команды и всех пассажиров, в особенности от имени родителей твоих товарищей по каюте.
Он сделал паузу, потом поманил меня пальцем и, понизив голос, сказал мне лично;
– Молодец, парень! Ты был на высоте. Можешь гордиться собой. Я ответил, что мне просто повезло.
– Возможно, – согласился капитан. – Но такого рода везение выпадает на долю тех, кто к нему готов. – Он снова помолчал, потом спросил: – Лермер, ты когда-нибудь думал о карьере космонавта?
Я ответил, что если и думал, то не слишком серьезно.
– Значит так, Лермер, – заявил капитан. – Если решишь, дай мне знать. Ты всегда можешь найти меня через Ассоциацию пилотов в Луна-Сити. Капитанская разборка на этом завершилась, и все разошлись. Мы с Джорджем шли впереди, Молли с Пегги – за нами. Я услышал за спиной голос Пегги:
– Это мой брат!
– Тихо, Пегги! И не показывай пальцем! – шикнула Молли.
– Вот еще! – возмутилась Пегги. – Он же действительно мой брат, разве нет?
– Да, конечно, но не стоит его смущать, – ответила Молли. Хотя, по правде говоря, я вовсе не чувствовал себя смущенным. Позднее меня разыскал мистер Ортега и вручил черный покореженный кусочек металла размером не больше пуговицы.
– Вот все, что от него осталось, – сказал он. – Но я подумал, что тебе будет приятно взять его на память – в вида компенсации за скаутский костюм.
Я поблагодарил его и сказал, что не жалею о форме; в конце концов, мою собственную шкуру она тоже спасла.
– Мистер Ортега, а можно как-нибудь определить, откуда он сюда залетел? – спросил я, глядя на метеорит.
– Вряд ли, – ответил он, – Хотя можно, конечно, отдать его на растерзание ученым умникам – пусть выскажут свои соображения, если хочешь.
Я сказал, что не хочу. Лучше сохраню его как талисман; я до сих пор таскаю его с собой в кармане.
– То ли это осколок кометы, то ли кусочек из пояса астероидов, – продолжал инженер, – трудно сказать, поскольку здесь, по идее, не должно быть ни того ни другого.
– Не должно, – согласился я. – Но ведь было!
– Твоя правда.
– Мистер ОрФега, а почему бы корпус корабля не сделать толще, чтобы такая козявка не могла его пробить? – Я вдруг вспомнил, какой тоненькой показалась мне обшивка в месте пробоины: просто пленочка, а не обшивка.
– Ну, во-первых, для метеорита это настоящий великан, если хочешь знать. А во-вторых – ты имеешь представление о космической радиации, Билл?
– Боюсь, очень смутное.
– Но тебе наверняка известно, что первичная космическая радиация не вредит человеческому организму, хотя и свободно проникает сквозь него. Однако через металл она проходит не так свободно – и при этом образуется вторичная, и третичная, и четвертичная радиация, а этот каскад излучений уже отнюдь не безобиден. Он может вызвать различные мутации и причинить тебе и твоему потомству массу неприятностей. Получается, что человеку в космосе нужна такая обшивка, которая удерживала бы воздух внутри корабля, а ультрафиолетовые лучи – снаружи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
