— Да, конечно. Жанин и Клод, теперь я вспомнила. Я отправлю каждому записочку с маленьким сувениром. А вы, случайно, не знаете их фамилии? Знаете, как-то невежливо написать на конвертах просто «Жанин» или «Клоду», Будто слугам, вам не кажется? Вы можете спросить у Жаклин.
— В этом нет необходимости, мадам. Я знаю их. И если мне будет позволено заметить, мадам столь же деликатна, сколь щедра. Жанин Дольбер и Клод Ореаль.
— Жанин Дольбер и Клод Ореаль, — повторила Мари, глядя на Джейсона. — Жанин замужем за тем очаровательным пианистом, да?
— Не думаю, что мадемуазель Дольбер замужем за кем бы то ни было.
— Конечно. Это совсем другая.
— Если позволите, мадам, я не расслышал ваше имя.
— Какая я глупая! — Мари отодвинула трубку и повысила голос. — Ты уже вернулся, дорогой, так быстро! Чудесно! Я говорила с этими милыми людьми из «Классиков»… Сейчас, дорогой. — Она поднесла трубку к губам. — Огромное вам спасибо. Вы были очень любезны. — Она повесила трубку. — Ну как?
— Если когда-нибудь решишь бросить экономику, — сказал Джейсон, листая телефонный справочник Парижа, — иди в коммерцию. Я поверил каждому твоему слову.
— Я их точно описала?
— Как в морге. С пианистом ты здорово придумала.
— Я вдруг подумала: если она замужем, телефон может быть на имя мужа.
— Нет, — перебил Борн. — Вот он. Дольбер Жанин, улица Лоссеран. — Джейсон записал адрес. — Ореаль — это через «О», наверное. Не через «А»?
— Наверное. — Мари зажгла сигарету. — Ты правда хочешь отправиться к ним домой?
Борн кивнул.
— Если я буду ловить их на Сент-Оноре, Карлос меня выследит.
— А как с остальными? Лавье, Бержерон, этот непойми-кто на телефоне.
— Завтра. А сегодня я начинаю гнать волну.
— Гнать что?
— Сегодня они заговорят. Забегают и заговорят то, чего говорить не следует. От Дольбер и Ореаля по всему магазину расползутся слухи. Двумя другими я займусь вечером: они позвонят Лавье и телефонисту. Сначала будет одна волна паники, потом вторая. Генеральский телефон начнет трезвонить сегодня днем. К завтрашнему утру паника охватит всех.
— Два вопроса. — Мари встала и подошла к нему. — Как ты выманишь двух служащих «Классиков» посреди рабочего дня? И с кем ты собираешься встречаться вечером?
— Никто не существует в вакууме, — ответил Борн, глядя на часы. — Особенно в кругах «haute couture».[80] Сейчас 11.15: к полудню я буду у Дольбер и велю консьержу позвонить ей на работу. Он скажет, что ей нужно немедленно приехать. Ее ждет неотложное и очень личное дело.
— Какое дело?
— Не знаю, но у кого их нет?
— С Ореалем проделаешь то же самое?
— Быть может, даже с большим успехом.
— Ты бессердечен, Джейсон.
— Я невероятно серьезен. — Палец Борна снова скользил вдоль колонки имен. — Вот он. Ореаль Клод Жизель. Без комментариев. Улица Расин. С ним я встречусь часа в три, а когда отпущу, он помчится на Сент-Оноре и поднимет переполох.
— А что с двумя другими? Кто они?
— Имена мне назовут Ореаль, или Дольбер, или оба. Они не будут этого знать, но с их помощью покатится вторая волна паники.
Джейсон стоял в тени подъезда на улице Лоссеран. Он был в двух шагах от дома Жанин Дольбер, где несколько минут назад смущенный и внезапно разбогатевший консьерж оказал услугу вежливому иностранцу, позвонив мадемуазель Дольбер на работу и сказав ей, что господин в лимузине с шофером уже дважды приезжал и справлялся о ней. Сейчас он опять здесь: что консьержу делать?
Маленькое черное такси затормозило у обочины, и взбудораженная, смертельно бледная Жанин буквально выскочила из машины. Джейсон устремился к ней и перехватил у самого входа.
— Быстро, — сказал он, коснувшись ее локтя. — Рад снова вас видеть. Вы на днях очень мне помогли.
Жанин Дольбер смотрела на него приоткрыв рот.
— Вы. Американец, — сказала она по-английски. — Мсье Бригс, кажется? Вы тот, который…
— Я велел шоферу вернуться через час. Хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
— С мной? Да о чем вы можете со мной говорить?
— Вы не догадываетесь? Тогда почему тотчас же примчались?
Жанин не сводила с него широко распахнутых глаз, ее бледное лицо казалось еще белее на солнце.
— Значит, вы из «Дома Азюр»? — робко спросила она.
— Допустим. — Борн сильнее сжал ее локоть. — И что?
— Я передала все, что обещала. Больше ничего не будет, мы договорились.
— Вы уверены?
— Не будьте идиотом! Вы не знаете парижских модных кругов. Кто-нибудь разозлится на кого-нибудь и пойдет злословить в вашей собственной студии. А если на осенних показах вы начнете демонстрировать модели Бержерона раньше него, сколько, вы думаете, я продержусь в «Классиках»? Я у Лавье доверенное лицо номер два, одна из немногих, имеющих доступ в ее кабинет. Вы бы лучше позаботились обо мне, как обещали. В одном из ваших лос-анджелесских магазинов.
— Пройдемся, — сказал Джейсон, мягко подталкивая ее. — Вы ошиблись, Жанин. Я в жизни не слышал о «Доме Азюр» и нисколько не интересуюсь крадеными моделями — разве что эти сведения мне пригодятся.
— О Боже…
— Не останавливайтесь. — Борн стиснул ее руку. — Я же сказал: нам нужно поговорить.
— О чем? Что вам от меня нужно? Откуда вы узнали мое имя? — Теперь слова сыпались, опережая друг друга. — Я отпросилась пообедать и должна тотчас вернуться, у нас сегодня тяжелый день. Пожалуйста — мне больно.
— Простите.
— То, что я сказала, это глупость. Ложь. У нас ходят слухи, я вас проверяла. Вот что я делала, я вас проверяла.
— Очень убедительно. Я принимаю такое объяснение.
— Я предана «Классикам». Всегда была предана.
— Это чудесное качество, Жанин. Преданность меня всегда восхищает. Я говорил это на днях… как его зовут?… этому милому человеку за пультом. Так как его зовут? Я забыл.
— Филипп, — пролепетала продавщица испуганно, подобострастно. — Филипп д’Анжу.
— Совершенно верно. Спасибо. — Они подошли к узкому мощеному переулочку между двумя домами. Джейсон подтолкнул ее туда. — Давайте отойдем на минутку, чтобы не стоять на улице. Не волнуйтесь, вы не опоздаете. Я отниму у вас несколько минут. — Они прошли глубже. Борн остановился, Жанин Дольбер прижалась спиной к кирпичной стене. — Сигарету? — спросил он, вынимая пачку из кармана.
— Да, спасибо.
Он поднес ей зажигалку и заметил, что у нее дрожит рука.
— Теперь успокоились?
— Да. Нет, не очень. Что вам нужно, мсье Бригс?
— Для начала: мое имя не Бригс, но я думаю, что вам это известно.
— Нет. Откуда?
— Я был уверен, что доверенное лицо номер один у Лавье говорила вам.
— Моник?
— Называйте фамилии, пожалуйста. Здесь важна точность.
— Тогда Бриелль. — Жанин наморщила лоб. — Она вас знает?
— Почему бы не спросить у нее?
— Как скажете. Так в чем же дело, мсье?
Джейсон покачал головой.
— Вы в самом деле не знаете? Три четверти служащих «Классиков» сотрудничают с нами, а одна из самых толковых осталась в стороне. Конечно, кто-то мог подумать, что с вами иметь дело рискованно, так бывает.
— Как бывает? Почему рискованно? Кто вы?
— Сейчас недосуг. Остальные вас просветят. Я здесь потому, что мы ни разу не получали от вас отчета, а вы с утра до вечера общаетесь с самыми важными клиентами.
— Выражайтесь яснее, мсье.
— Допустим, я представляю ряд лиц — из Америки, Франции, Англии, Голландии, — совместно охотящихся на убийцу, застрелившего важных политических и военных деятелей этих стран.
— Застрелившего? Военных, политических… — Жанин в ужасе застыла, пепел с сигареты рассыпался по рукаву. — Что это? О чем вы говорите? Я ничего такого не знаю!
— Я могу лишь извиниться, — мягко, искренне сказал Борн. — С вами должны были поговорить несколько недель назад. Это ошибка моего предшественника. Простите, вы, должно быть, поражены.
— Я поражена, мсье, — прошептала девушка; ее вогнутое тело напряглось — лакированная тростинка, пригнувшаяся к кирпичной стене. — Вы говорите о вещах вне моего разумения.
— Зато я теперь понимаю, — воскликнул Борн. — Ни от кого о вас ни слова. Теперь все понятно.
— Но не мне.
— Мы охотимся на Карлоса. На убийцу, известного под именем Карлос.
— Карлос? — Сигарета выпала из пальцев Жанин Дольбер, удар был довершен.
— Он один из ваших постоянных клиентов, на это указывают все улики. Мы сузили круг подозреваемых до восьми человек. Ловушка захлопнется в ближайшие несколько дней, и мы принимаем все меры предосторожности…
— Предосторожности?
— Всегда есть опасность, что преступник захватит заложников. Мы ожидаем, что произойдет перестрелка, но мы не дадим ей распространиться. Главная сложность — сам Карлос. Он поклялся, что никогда не сдастся живым, он ходит, обвязанный взрывчаткой мощностью в тысячефунтовую бомбу. Но с этим мы управимся. Один снайперский выстрел в голову, и конец.
