— Со мной?
— Тут есть кто-то ещё, кто мучается от лихорадки?
— Нет, просто… Если тебе не сложно. — Она, правда, не прогонит его? И даже не заберет у него свои прикосновения, прогоняющие боль?
— Мне не сложно, — безразлично ответила она и прилегла рядом, почти касаясь его тела, положив руку теперь на его плечо. Азар вздрогнул, ощущая, как мурашки разбегаются от места её касания. А ей, кажется, было совсем всё равно. Она никак не показала, что чувствует что-то… Конечно. Сама же сказала, что её не трогает его близость.
А вот его трогала. Ещё как. Даже помимо того, что дарила облегчение. Она, его Эмми, была так близко впервые с тех пор…Когда в последний раз она лежала с ним почти вот так, она его любила… А потом он сам приказал ей уйти… Азар не выдержал, и скрипнул зубами.
— Вам хуже?
— Прости меня, — снова извинился за то, что сделал прежде, но она не поняла или сделала вид. — Нет, хуже наверное некуда. Хуже уже было.
— Может принести воды, — шептала она и была так близко. Так хотелось обнять её…
— Нет, спасибо, всё в порядке.
— Ему тоже плохо? — Вдруг спросила Эмми, и Азар не сразу понял, что она про дракона. Но говорить ей, что тот хочет обернуться, чтобы она трогала прямо его, а не короля, не стал. Просто кивнул, в этот раз даже не солгав. Им обоим было просто ужасно… Без неё. Но теперь она была вот тут, сбоку, можно было представить, что это не потому, что ей просто жаль его, а из-за того, что хоть немного он ещё нужен ей.
Долгожданное облегчение накрыло, и он почти сразу отключился, но просыпался периодически, проверяя, рядом ли она, не ушла ли, оставив его одного… И в очередной раз открыв глаза, обнаружил, что его Эмми спит уже на его плече, хмурится, закусывает губу и сильно-сильно сжимает пальцами ткань его рубашки. Словно ей снится кошмар, и убегая от него, она прижимается к Азару…
Пусть это последняя их ночь вместе, пусть завтра она не станет оставаться с ним, но он навсегда запомнит, каково это, когда она так близко, когда сама касается и дышит в его шею… Он не запоминал прежде, когда она была с ним впервые, не ценил, потому что думал, что вновь сможет получить это, когда захочет. Но теперь-то он запомнит… Навсегда.
Ему хотелось погладить её по голове, поцеловать, шептать, что всё хорошо, но он даже не решился обнять, лишь положил руку вдоль её спины на кровать. Едва касаясь, но всё же.
И представляя, что она хоть немного любит его, снова забылся беспокойным сном. А утром проснулся от того, что она зовёт его. Как он и мечтал.
По имени…
Глава 83
Эммили
Ей снился кошмар. Она в подвале замка, связанная по рукам и ногам, рядом палач и много пауков вокруг. Они все хотят её убить. Она пытается вырваться, освободиться, но ничего не выходит. Ей больно и страшно. И как почти каждую ночь за последние семь лет, она кричит, просит о помощи, зовёт.
Того, кого в жизни не называет по имени.
Но здесь, во сне, она всё ещё верит, что он поможет ей. Что не бросит её вот так. Не даст в обиду. Спасет от мучений и не оставит одну больше. Что она нужна ему… И хотя она уже заранее знает, как будет. Помнит, что произойдет дальше. Всё равно не может найти сил и не звать его. Ведь надежда, что в этот раз всё будет иначе так и не умерла. И одно его имя позволяет ей не сойти с ума сейчас, остаться в себе… Словно тонкая хрупкая стена, отделяющая её от такого ужаса, который ей вынести не по силам.
И вдруг впервые за всё это время кошмар идет не по плану. Происходит то, чего она так сильно ждала.
В подвал врывается её сильный надежный Азар (он тяжело дышит, потому что наверняка спешил к ней и переживал за неё), отталкивает ужасного палача с раскаленной железкой ещё до того, как он выжжет жуткое клеймо, осторожно снимает её, освобождая от пут, нежно прислоняет к себе, поддерживает, потом и вовсе поднимает на руки как пушинку, шепчет, что не оставит больше никогда-никогда, что всё хорошо, что он любит её, а это всего лишь страшный сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И ей кажется, что те раны, что уже есть на её теле и в сердце, теперь болят не так сильно. И паника отступает. Он спас её! Он не позволил мучить её! Он её любит…Она же знала! Верила! Поэтому и звала его. И не ошиблась! Эммили прижимается к нему сильнее, смотрит в обеспокоенные черные глаза, наполненные сочувствием и лаской, чувствует, как её тело надёжно укрыто крепкими объятиями от всего плохого и, касаясь своего горла, на котором и правда нет никаких следов, потому что он успел (!), сквозь слезы шепчет:
— Ты пришёл за мной!
— Конечно я пришёл, разве я мог не прийти…
Она порывисто обнимает его за шею, приникает к нему всем телом. Как же хорошо… Тут он, едва касаясь, целует её в лоб, и спокойствие, только-только начавшее разливаться в её душе, исчезает, Эммили вдруг осознает, что ощущение его губ на её коже реальные. И его объятия вполне ощутимы. Она шире распахивает глаза и понимает, что сон закончился. Король же обнимает её в кровати. Но почувствовав перемену в ней, он сразу же убирает свои руки с её спины и талии, отодвигается сам.
— Прости, ты кричала, и я…
Она смотрит на него в утренней полутьме.
— И Вы решили, что можно посмеяться над моими кошмарами? — Здесь, в реальной жизни, она сразу вспомнила всё, что было на самом деле. И что перед ней вовсе не её спаситель, а совсем наоборот. А эти слова, что он говорил сейчас — как издевательство над тем, что произошло в реальности.
— Посмеяться? О чём ты? Я совсем не собирался…
— Вижу, Вам уже лучше.
Эммили, взяв одеяло, отодвинулась на самый край постели от него. Но её тело всё ещё помнило тепло его касаний. А внутри саднило от неприятного осадка вновь пережитого во сне ужаса, а потом — от такого нелепого пробуждения. Он видел её слабость. О, Эммили прекрасно помнила, как он относится к слабым. Считает это недостатком. Наверняка снова презирает её сейчас. Чем она думала, соглашаясь спать с ним в одной комнате?
— Эмми…
— Не нужно. Я не хочу говорить об этом.
Он как-то странно, судорожно вздохнул и сказал совсем не в тему:
— Сегодня…то есть вчера уже… я нарвал в саду цветы украдкой… для тебя… И спрятал их у входа в храм, хотел подарить после праздника. Я так готовился к нему… менял рубашку раз десять, готовясь к встрече с тобой. Хотел… понравиться тебе…и мне стыдно за свою глупость.
— Жаль, что не догадалась предупредить. И если это правда, то не стоит стыдиться. Это было бы мило в другой ситуации.
— Ничего… Если ты захочешь, то я схожу за ними сейчас… и принесу… Хочешь?
— Нет. Уже поздно. Наверняка, цветы завяли. Нельзя вернуть то, что умерло.
Король вздрогнул.
— Прости…
— Мне неприятно слушать это постоянно.
— Хорошо, я больше не стану. Да? Мне… перестать извиняться? — И в его голосе чувствовалась надежда, словно если она попросит его даже об этом, он будет рад. Словно любая её просьба может его осчастливить.
Поэтому он говорит эти глупости про цветы и извинения? Хочет, чтобы она приняла от него хотя бы выполнение его слов и обещаний? Но ведь ей от него не нужно ничего. Когда — то — да, было нужно. Многое. Теперь всё иначе.
Сколько бы она не думала о нём, но внутри оставалась уверенность, что он ей чужой. Её любимый умер в тот день, когда она поняла, что его никогда и не существовало. Она сама придумала его себе и кинулась с головой в свою наивную влюбленность. А этот мужчина… он ей никто. Даже ненависти не осталось, когда поняла, что он правда поступил с ней так не из жестокости или злости, а из-за равнодушия к её судьбе и страха за свой трон. Он не боялся потерять её. А вот своей жизни без статуса короля не представлял.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но можно ли за это осуждать? За отсутствие любви? Нет.
Когда люди не любят они тоже могут поступать жестоко с другими, не потому, что плохие, а потому что им все равно. Что поделать, если король не любил её. К рабам здесь относились так все. Вот и он поступал как остальные.
