-И ты предлагаешь мне ждать утра, поскольку адмирал будет у меня в руках только в тот час, когда солнце встанет над головой?! - саркастически ухмыльнулся Урдежис.
- Разве я так сказал? - искренне изумился Васт, - я сказал, что это я готов подождать.
-И ты совершенно не боишься, что получив девчонку, я запру тебя тут и забуду... очень надолго? - Советник пытался припугнуть блондина, но тот видел, как вспыхивают и гаснут в его ауре отблески доверия и надежды и впервые в жизни жалел, что природа лишила его расу возможности видеть и отрицательные эмоции, - или еще проще, расскажу как ты ее продал... несомненно, с согласия ее мужа, и тогда она сама не захочет к нему возвращаться.
-Конечно, я допускаю, что ваша милость может сделать любую гадость, - снисходительно усмехнулся Ливастаэр, искренне наслаждаясь каждой возможностью бросать захватчику правду прямо в лицо, маленькая, но такая сладкая месть, - но никогда не поверю, что вы и в самом деле позволите себе такую глупость в данном случае. Я же не первый десяток оборотов живу на Сузерде, чтобы, отправляясь сюда, не предпринять никаких мер предосторожности. Думаю, вы представляете, что может произойти с королевством примерно через луну, если завтра мой друг Эгзайлез из клана цветущей ветви не дождется меня в условленном месте?! И еще, сущая мелочь, никому не удастся разбудить Тину, кроме меня. А я этого не сделаю, пока не получу в знак заключения соглашения каплю вашей, несомненно драгоценной крови. О том, что бесполезно пытаться заставить анлезийца говорить против его воли, вы, разумеется, осведомлены.
В этот раз советник молчал намного дольше, сверля невозмутимого блондина подозрительным взглядом. За долгую, наполненную интригами и коварными замыслами жизнь, он установил для себя не один десяток правил и запретов, и всегда выполнял их с неукоснительной точностью. И одним из главных был запрет на всевозможные клятвы, особенно связанные с кровью. Это было противно всей его лживой сути, давать честное слово и знать, что его обязательно придется держать, не попытавшись обмануть или забыть про расплату.
-Время уходит, - безразличный шепоток, донесшийся из-за спинки кресла и рассчитанный только на советника, анлезиец расслышал прекрасно, второй раз за ночь порадовавшись, что отчаявшись разобраться в собственных эмоциях, решился перейти очередную грань.
-Хорошо, - тяжело и неохотно выдавил Урдежис, - я согласен. Но ты выйдешь сюда без оружия, колоть себе руки я могу позволить только личным ножом.
-Соглашение достигнуто, - особым, мелодичным голосом провозгласил анлезиец, торопясь закрыть торги, пока хитрый советник не придумал еще каких-нибудь условий.
Дежуривший в сторонке наемник немедленно отпер замок и, отойдя на несколько шагов, замер с самой невозмутимой физиономией. Словно и не дрожало внутри него жадное любопытство и почти восторженный интерес, далеко не каждый день преданным охранникам приходится наблюдать за такими странными переговорами. И такими дерзкими, на грани самоубийства, собеседниками всемогущего советника.
Ливастаэр ухмыльнулся про себя, он и сам с удовольствием посмотрел бы на эту перебранку со стороны, как те, кого он постепенно отыскал за потайными бойницами и дверями. И спокойно шагнул к ведущей на свободу дверце, ни капли не веря, что советник не попытается еще хоть разок испытать его на прочность.
И ошибся, к своему великому изумлению. Видимо и в самом деле туго было у заговорщиков со временем, а может Урдежис просто не решался спорить с невидимым союзником. Во всяком случае руку он блондину протянул хоть и неохотно, но бесстрашно, держа во второй крошечный ножичек из тех, какими утонченные дворцовые модники пресыщено ковыряют персики и груши.
Ливастаэр не позволил себе в такой ответственный момент ни тени усмешки или непочтительности, вежливо принял и то и другое и, не медля легонько кольнул кинжальчиком ладонь старичка. Вернул смешное оружие владельцу и, обмакнув палец в вишневую бусинку, начертал на ладони загадочную загогулину, не похожую ни на одну из ваальтских рун, одновременно шепча какие-то не менее таинственные слова.
-Что это такое? - запоздало запаниковал советник, - я таких знаков никогда не видел. А я читаю трактаты ваших ученых.
-Все королевство наслышано о вашей начитанности и учености,- умело польстил анлезиец, не собираясь объяснять, что на Сузерд могут попасть лишь сочинения анлезийцев не переступивших границу второго цикла, - но это не анлезийские письмена, а моя личная подпись. Ничем страшным она вам не грозит... если не вздумаете нарушить договор.
-Попробую поверить, - мрачно проворчал самозванец, наблюдая как исчезает написанный на ладони символ и закрывается крошечная ранка, - а теперь буди иномирянку.
-Уже иду... - Васт и в самом деле шел к перегородке, - только должен предупредить... она вовсе не знает, что оказалась тут... договариваться с нею вам предстоит самому. И не забудьте, к мужу она должна вернуться живая и невредимая.
Рассказывать о том, что муж и сам скоро явится сюда и если увидит на руках или лице Тины хоть царапинку, то не поздоровится первым делом самому Васту, было, по меньшей мере, преждевременно.
-Нет... не здесь, - когда анлезиец вынес подопечную из-за решетки, остановил его Урдежис, - девочка испугается... если проснется тут. Хельм, проводи его в розовую спальню для гостей... и поставь в коридоре лучников. Кстати, Ливастаэр, а где твой знаменитый лук?
-Ждет меня в надежном месте, - ответил правду лучник, - я не собираюсь ни с кем воевать.
-А как же те гвардейцы, которых ты порубил по дороге сюда?!
-Я никого не убил, через пару дней все будут на ногах, - Васт снова говорил правду, и даже больше, подыгравшие ему воины поднимутся намного раньше. - И они первые на меня напали, я только защищался.
Мгновенно заподозрив подвох, советник смерил его долгим испытующим взглядом, и тайком вздохнул. Нет, ничего не разобрать на кротком и открытом лице анлезийца, смотрит невинно, как девочка, пришедшая в храм на посвящение в честь первого совершеннолетия. Продолжать расспросы у Урдежиса не было времени, ждало несколько очень важных неоконченных дел, проверить и подписать указы, продиктовать письма тем знатным господам, на чью поддержку он рассчитывал, и закончить допрос пойманного шпиона адмирала.
А еще обязательно постараться вырвать хоть осьмушку периода на общение с этой своенравной иномирянкой... иначе, потом может оказаться поздно. Как и все обычные люди, советник имел слабость... или, скорее, страсть. И если у мелких людишек и страсти мелкие, то его была огромной и всепоглощающей, и ради нее он уже много лет рвался к власти над королевством.
