— С тобой все в порядке? Тебя не тронули?
— Нет, все хорошо, — заморгала Нелл.
Ну конечно, у нее всегда все хорошо.
— С тобой действительно все в порядке?
— Ну да, да, Саймон. Со мной действительно все хорошо, — сказала она с улыбкой, потом посерьезнела. — Иди ко мне…
И тут же сама прильнула к нему.
Он закрыл глаза.
— Когда я прочитал записку от Кэтрин, — он с трудом сглотнул, — Нелл, я ведь мог…
Дрожь пробежала по его телу. Он не мог подобрать нужных слов для выражения своих чувств и мыслей.
— Он предлагал мне деньги, чтобы я отказалась от тебя, — прошептала она, уткнувшись носом в грудь Саймона.
Ну конечно! Что еще мог предложить ей Гримстон? Только деньги. Много лет назад именно он пришел к Марии с таким же предложением. Но в отличие от Марии Нелл отказалась от денег.
Он уткнулся лицом в ее волосы и медленно вздохнул. Сейчас ему было хорошо, как никогда.
— Что мы теперь будем делать? — тихо спросила она.
Мы. Никогда еще это слово не звучало так сладостно.
— Предъявим это фантастическое обвинение в краже Майклу, — сказал Саймон. А с Гримстоном он еще разберется.
Нелл покачала головой:
— Майкл был в Рамсгите, когда пропала ложка. К тому же я не могу втягивать в это семью Кроули.
Сейчас все это мало интересовало Саймона. Он хотел привезти Нелл домой, отвести в спальню, закрыть от всего мира и стеречь, не смыкая глаз.
— Давай не будем говорить об этом сейчас, — сказал он. — Обсудим все позже.
— Но… — она отстранилась от него, — я не должна подвергать опасности семью Кроули. Мы ведь не сможем опровергнуть обвинение.
— Я разберусь с этим.
— Но что ты можешь сделать?
— Могу, вот увидишь.
Она молча смотрела на него несколько мгновений, потом открыла рот, чтобы ответить, но передумала. Так ничего и не сказав, она вздохнула и положила голову ему на плечо.
Глава 17
На этот раз Нелл не позволила Саймону вести переговоры с Дотри без нее. Когда адвокат приехал и Саймон попытался отослать ее наверх, она настояла на своем присутствии при их беседе.
— Откровенно говоря, ситуация очень серьезная, — сказал Дотри. — С моей стороны было бы безответственно утверждать, что выдвинутые обвинения не заслуживают вашего самого пристального внимания.
Нелл восприняла эти слова совершенно спокойно. Во всяком случае, внешне. А Саймон сразу взорвался, хотя адвокат нисколько не заслужил его гневных реплик. Нелл слушала, как он ожесточенно спорил с Дотри, не выходя за рамки приличий и не говоря ни одного грубого слова, и сравнивала его с бешеными вспышками ярости у Майкла. Тот всегда грязно ругался и размахивал кулаками, но опаснее и грознее казался именно Саймон. В какой‑то момент она вдруг поняла, что гнев Саймона никогда не будет страшен для нее самой.
Адвокат пытался защищаться. По косым взглядам в ее сторону Нелл поняла, что он тщательно подбирает слова, чтобы не сказать лишнего в ее присутствии. У нее не было сомнений в том, что он хочет склонить Саймона к расторжению брака.
— Должен напомнить вам, — сказал он наконец, покраснев как рак, — об условии, которое мы с вами оговаривали изначально. Если ваши финансовые затруднения имеют значительные масштабы, настоятельно советую вам… вспомнить о том условии.
— Ни за что! — рявкнул Саймон.
Ну вот, дело дошло до своего логического конца, подумала Нелл.
Она незаметно выскользнула из кабинета. Саймон догнал ее на лестнице. Взяв ее за руку, он пошел рядом, словно это он вел ее, а не она сама шла по собственной воле. В конце концов, это он хозяин дома. Граф Рашден как‑никак.
Она не сопротивлялась.
— Он прав, теперь из этого не выйдет ничего хорошего, — сказала Нелл, останавливаясь.
— Неужели ты хочешь от всего отказаться?
— Это единственный разумный выход.
— Черт возьми, Нелл, — горячо зашептал он ей на ухо, — разве ты не понимаешь, что я люблю тебя?
Она смотрела прямо перед собой невидящим взглядом.
— Лучше бы это было не так, — прошептала она. — От этого только еще труднее.
Неожиданно подхватив ее на руки, Саймон гневно сказал:
— Ты никуда отсюда не уйдешь.
Она молча отвернулась.
Он нес ее по коридору, каменные бюсты смотрели на нее со своих постаментов. Он сказал «люблю».
Подойдя к своим покоям, Саймон плечом толкнул дверь. При этом мускулы его рук и грудной клетки напряглись, став крепкими как камень. Интересное дело, эти аристократы после своей смерти превращались в каменные бюсты. Но и при жизни они становились каменными, когда встречались с проблемами.
Саймон внес Нелл в свою гостиную и поставил на пол. Он выглядел… каким‑то опустошенным, измученным.
— Я никогда не расстанусь с тобой, — медленно проговорил он. — Ты мне веришь?
— Да, — кивнула она. Ей было жаль и его, и себя. Хотелось плакать.
Он провел ладонями по лицу снизу вверх, потом схватился за волосы. Это был жест отчаяния. Сейчас он ненавидел себя — и ее тоже, наверное, — за то, что превратил простую вещь во что‑то невообразимо сложное и запутанное.
Повернувшись, он подошел к буфету, вынул оттуда графин с бренди и налил его в два бокала, при этом его руки слегка дрожали.
Он сказал, что любит ее. Значит, теперь он решил, что брак заключен не только по расчету, но и по любви. Деньги всегда были для него приоритетной целью, но теперь он думал уже иначе. Именно теперь, когда она преступница, а не наследница.
Он любит ее. Они любят друг друга. Ведь она тоже любит его, но тщательно скрывает от него свое чувство. Потому что настанет день, когда у него закончатся деньги, и что тогда?
Саймон не знает, что такое быть бедным, и не может этого понять. Сейчас ему с легкостью дают большие суммы в долг, но это не может продолжаться вечно. И тогда жизнь станет гораздо сложнее, чем он может себе представить. Кстати, у него не будет рояля, на котором он мог бы играть. Интересно, об этом он подумал?
Саймон повернулся к Нелл, держа в руках бокалы. Сначала Нелл подумала, что один из них предназначен ей. Возможно, такая же мысль была и у Саймона. Он залпом осушил один бокал, потом посмотрел на нее и выпил второй.
Потом он сел в широкое кресло и вяло произнес:
— Да, я хотел от этого брака денег. Этого же хотела и ты.
Она села напротив него, не сводя глаз с его лица. Его выражение все время менялось. Он прищурился, переводя взгляд с жены на бокалы в руках, потом на огонь в камине. Поморщившись, он поставил бокалы на стол и тяжело вздохнул:
— Это будет трудно. Труднее, чем мы ожидали.
