— Сережа, наш подопечный просто скромный мальчик. Может, ты знаешь, как они разыграли карту с Айвазовским?
— Знаю. Но сперва они зацепили Горбунова, он Колотовкину картины продавал. Потом фуфель закинул, они от кого-то узнали, вместо штрафа попросили Веньку кое в чем помочь. Тот обрадовался. На свою голову. Дальше их человек постарался. Пустил наркотик по другому каналу. И продал Вершигору.
— Занимательный человек, правда, Вершигора? Но что интересно — и ты, и Колотовкин — клиенты Горбунова. И подвела вас к нему с двух сторон эта самая загадочная личность.
Дверь наверху задрожала, громыхнул засов и внезапно засветилась на цементном потолке обмотанная паутиной лампочка.
По лестнице неторопливо спускались двое, и несмотря на тусклый свет, я сразу узнал этих ребят. Кассир-вышибала нагло лыбился, небрежно помахивая пистолетом с глушителем, у второго в руках была короткая резиновая дубинка. Как бы сейчас она не разгулялась по моим ребрам, это тот самый конопатый телохранитель Горбунова, которого я в свое время учил тактично разговаривать со старшими.
— Слышишь, ты еще дышишь? — произнес он, несколько интерпретируя свою любимую фразу, поднял мой подбородок дубинкой, вытащил из кармана пистолет, не торопясь приспособил к нему глушитель и стал нежно надавливать на мое веко, — сейчас ты будешь смотреть на мир одним глазом.
Кассир-вышибала довольно заржал, несильно пнул для порядка Рябова носком полусапога и стал мочиться на ноги Вершигоре. Потом скромно отошел в сторонку и произнес каркающим голосом:
— Дай ему поскорее, и пошли.
— Ой, Толясь, что я выдумал, сейчас он с перепугу обгадится, а потом свое говно жрать будет, — радостно поведал конопатый, подошел к кассиру, приложил указательный палец к губам и, играючи прикрыв рот Толясю, начал шепотом распространяться о моей дальнейшей судьбе. Выстрел прозвучал не громче звука смачного плевка, широко раскрыв глаза, Толясь сползал по стене, Рябов подскочил к нему, вырвал из руки пистолет и ударил пальцами по протянутой ладони конопатого.
Я вытер холодный пот, заструившийся по виску, расправил прилипшие к рубахе лопатки и спросил:
— Это и есть твоя страховка, Рябов?
— Я же сказал, что мы сквитаемся, — устало произнес Сережа.
— Слушай, парень, ты тогда специально подставился? — спрашиваю я у бывшего телохранителя Горбунова, протягивающего мне пистолет, которым только что чуть не проверил глубину моего глазного дна.
— А как же. Товарищ Рябов сказал, что вы меня обязательно стукнете. Вот я и обиделся.
— Товарищ Рябов, — чуть ли с ненавистью шиплю я, — откуда вы знали, что я его вставлю?
— У тебя манера уже такая появилась. Вот и Костю ты ударил.
— Тебя же там не было.
— Зачем быть? И так знаю.
— Наверху двое, остальные уехали на точку. Наверное, скоро будут, — заметил наш спаситель, — так что пора.
— Сколько их?
— Семеро вместе с Колотовкиным.
— А те, во дворе?
— В очко сильно проигрался, они теперь газ пошли давать, а я в подвал, злость сгонять.
— Значит, вместе с Витькой еще шесть рыл. А нас, как в кино, три мушкетера. Эй, гасконец, — обратился я к Вершигоре, — ты идешь с нами воевать против гвардейцев?
Вершигора продолжал молча смотреть в одну точку и делать вид, что его уже убили. Оно понятно, не один год работы коту под хвост из-за перевертыша. Но я не доставлю Вершигоре этого удовольствия, сам его кончу.
— Ты не обижайся, коллега; но мы тебя пока закроем. А то вдруг оживешь, выскочишь отсюда, нагрянут менты — и все испортят. Лавров не жди, скажи спасибо, что может быть живым остаешься.
Двоих наверху мы аннулировали без особого напряжения. Сережин человек позвал их в коридор, где мы с Рябовым одновременно выстрелили почти в упор, и знакомый с местной обстановкой бывший охранник Горбунова быстро перетащил их в какую-то кладовку. А теперь нам остается только ждать возвращения Колотовкина, арсенал подобрался богатый, даже «Калашников» в наличии.
— Слушай, как тебя зовут? — обратился я к конопатому парню, деловито прикручивающему изолентой вторую обойму к рожку автомата.
— Здесь меня называли Олегом, — бросил он, — но это без разницы. Я уже привык, товарищ Рябов приказал назубок выучить все, вплоть до легенды о Кандагаре.
— Сережа, почему твой человек оказался у Горбунова?
— Потому что я у тебя на зарплате, — уже в который раз сообщает мне больше делающий, чем говорящий Рябов.
— Олег, где встречается Витька со своим стукачом?
— Не сумел выяснить, это знает только Пеца. Самый здоровый, с усиками. Он везде с Колотовкиным.
— Ребята, постарайтесь и усатого не зацепить. Хватит с нас Чена.
— С тебя, — ухмыльнулся Рябов, хлопком загнал обойму, послал патрон в патронник и глубокомысленно заметил: — Не помешало бы помыться.
— Всему свое время. Мы-то, может быть, помоемся, но Колотовкину я этого шанса не оставлю. Его даже в морге шпарить из шланга не будут. Олег, куда они нас хотели определить?
— В подвале люк. Заливается цементом. Эта система уже давно работает, была в глубину четыре метра, сейчас еле два осталось.
— Рябов, по-моему, в самый раз заняться плагиатом. Да и спокойнее, когда подвала под подвалом вообще не останется.
— Олег, наша машина на улице? — спросил Сережа.
— Да, они хотели ее покурочить, но я не дал. Сказал, себе выкуплю у Витьки.
— Рябов, я вообще не понимаю, зачем мы сюда прибыли на автомобиле?
— А куда бы я дел радиомаяк? — удивленно ответил вопросом на вопрос Сережа.
— Боюсь только, что они сразу ринутся не сюда, а в подвал.
— Так это нам и надо, — ответил вместо Сережи Олег.
— Если войдут сюда, успеем их вниз проводить. Сойдут в подвал — сверху с ними легче разговаривать.
— Но там Вершигора. Он нам нужен живым.
— Поэтому постарайся не стрелять. Мы сами управимся.
Я вздохнул, словно этими словами Рябов огорчил окончательно, зачем тогда, спрашивается, он так усиленно дрессирует меня в тире.
— А если сорвется?
— Тогда наш сигнал получит группа захвата. Я же оставил радиомаяк в машине. Они уже, наверняка, блокировали все выходы. Так что, если побегут…
— Группа захвата? — округляю я глаза. От Рябова и такой вариант возможен, однако Сережа делает обидчивый вид и чуть ли не с горечью в голосе произносит:
— Ты хочешь сказать, что мои ребята сработают хуже, чем менты?
21
Когда группа Колотовкина буквально слетела в подвал, чтобы превратить нас в бесплатное приложение к предстоящим работам по укреплению фундамента, мы бесшумно залегли у двери и Рябов мосфильмовским голосом рявкнул: «Ахтунг!» На этом его познания немецкого очевидно завершились, поэтому он чуть тише добавил: «Не шевелиться».
Иностранное слово оказало свое магическое действие, я уверен, если бы Сережа произнес нечто вроде «Внимание», в ответ тут же последовали выстрелы. Банда на мгновение растерялась, но и этого хватило, чтобы мы с Олегом в две глотки заорали: «Стоять!».
Правда, двое оказались слишком нервными, они одновременно зашевелили руками, но после дуплета Рябова только ноги одного из них несколько раз конвульсивно дернулись и на этом сопротивление банды Колотовкина подошло к концу.
— Пеца, — приказал Олег, — вынеси сюда Вершигору.
Усатый телохранитель Колотовкина даже не сдвинулся с места.
— Ты что, оглох? — начал сердиться я, наводя на него ствол пистолета.
Пеца посмотрел на Витьку, тот кивнул головой, и усатый, взвалив на плечо застонавшего Вершигору, начал движение к лестнице, по которой предусмотрительно спустился Олег, напряженно сжимающий «Калашников».
Колотовкин был подавлен. Если недавнее происшествие еще позволяло надеяться на победу в схватке, то сейчас он понял, что это финал, но продолжал держаться с таким видом, будто не мы его зажали в этом филиале братской могилы, а совсем наоборот.
— Ну и что дальше? — совершенно спокойно произнес он.
— А дальше мне нужно узнать имя нашего общего друга. Но не просто имя. Мне необходимы доказательства.
— А ты что, судья? — расправил в улыбке свои тонкие губы доктор.
Прекрасно держится, такого парня в союзниках иметь — одно удовольствие. Жаль…
Когда Пеца поравнялся с Рябовым, тот небрежным движением оглушил его, ловко подхватил Вершигору и опустил его на рухнувшего телохранителя Колотовкина.
— Виктор, поднимайся, разговор есть.
Колотовкин шел по лестнице с явной неохотой, и походка его была настолько легка и расслабленна, насколько сильным было внутреннее напряжение. Подталкивая Виктора пистолетом в его собственное логово, я догадывался, каким непростым будет предстоящий разговор.
— А теперь продолжим нашу беседу. Кто же стучит тебе из моих?
