Катуков удивленно на меня посмотрел:
– Сам и напиши.
– Товарищ генерал, – взмолился я, – на двух моих помощников я еще напишу, но как я буду писать на себя?!
– А вот как считаешь нужным, так и напиши, а я подпишу. Ты думаешь, на фронте я хоть одно донесение или наградной лист написал?! Я ничего не писал. Я даже часто и не читал: мне приносят, я подписываю.
На своих ребят я написал хороший отзыв: «Активно участвовали, показали высокий уровень знаний и отличную подготовку». Тут проблем у меня не возникло – был опыт написания представлений во время войны. А как на себя писать?! Написать, что я лучше всех работал, – совесть не позволяет, а писать, что работал плохо, ни к чему, да и не заслужил. Кое-как нацарапал и думаю, что это был самый отвратительный отзыв на мою работу за все время службы. Хорошо, что в личное дело не подшили!
Пришел к Катукову:
– Товарищ генерал, подпишите.
– Давай. – Он полез в карман и достал несколько огрызков толстых цветных карандашей.
– Возьмите ручку, – протянул я ему свою.
– Зачем мне ручка? Я всегда карандашами подписываю. В кармане много места не занимают и всегда под рукой. Учись, студент! – добавил он, не глядя ставя красным подпись на всех отзывах.
– Спасибо.
– Слушай, Брюхов, поедем на рынок в Умань, фруктов купим.
– Зачем мне фрукты? В Москве все фрукты есть.
– Эх ты! Сколько в Москве стоит килограмм яблок?
– Не знаю. У меня жена покупает.
– Вот именно, жена! Потому ты цен и не знаешь, а здесь все фрукты вполовину дешевле. Соображать надо!
– Подумаешь, переплачу немного. Но если хотите, я вам помогу с покупками.
Мы сели в машину и поехали. День был выходной, и рынок гудел, торговля шла бойко. Чего тут только не было: горы фруктов, овощей, мяса, колбас, окороков, рыбы – глаза разбегаются. Мы, в форме и при орденах, идем по торговым рядам. Торговки наперебой предлагают купить именно у них самый лучший товар на рынке. Остановились у одной. Катуков спросил, сколько стоят яблоки и груши. Тут же бабы окружили нас, наперебой предлагая свои фрукты. Вскоре чемодан и плетеная из камыша сумка были набиты до отказа яблоками и персиками, а народу собирается все больше, все хотят поглазеть на генерала. Катуков шутками и прибаутками отбивается от назойливых торговок. Тут к нему пробилась старушка:
– Сынок, возьми мои абрикосы: крупные, сладкие. Я потом внукам буду рассказывать, как большой генерал с двумя звездами Героя у меня покупал фрукты!
– Мамаша, у меня уже и тары нет. Куда я твои абрикосы положу?!
– Ничего, сынок, возьми прямо с корзинкой.
– Хорошо, – взяв корзинку, генерал протянул ей деньги. Та отказывалась, но все же взяла, когда Катуков бросил:
– Мамаша, возьми на память!
Забрав покупки и отбиваясь от продолжающих наседать торговок, мы двинулись к машине. У самой машины нас догнала молодая миловидная украинка и, низко поклонившись Катукову, отдала ему плетеную корзину с яблоками. Она наотрез отказалась брать деньги и, довольная, что ее дар был принят, пошла обратно.
Растроганный таким приемом Катуков сказал:
– А ты не хотел ехать! Слушай, возьми хоть одну корзину?
– Нет, товарищ генерал, спасибо.
– Ну, как хочешь. Только помоги мне положить все в вагон.
С базара мы подъехали к двум составам плацкартных вагонов. Я помог занести фрукты в купе. Катуков поблагодарил меня за помощь, еще раз безуспешно предложил взять корзину яблок, и мы расстались. Однако эпопея с фруктами для генерала не закончилась. Ночью, когда все спали, по вагону, в котором размещались генералы, прошел проводник и попросил перейти в спальные вагоны, которые подогнали на вокзал. От состава это было примерно в пятистах метрах. Пришлось идти по шпалам. Те, кто был налегке, подхватились и пошли, а у Катукова пять мест. Как мне потом рассказали, на шею он на ремень повесил сумку, а чемодан и корзину взял в руки. Протащит метров сто и возвращается за оставленной корзиной. Все это происходило под хохот идущих рядом генералов, которые не упустили случая позубоскалить.
Германия
После окончания академии все разъехались по разным округам и группам войск. Мне откровенно не повезло: я был назначен в Группу советских оккупационных войск в Германии старшим офицером оперативного отдела штаба 3-й механизированной армии. Без всякого желания поехал я в Вюнсдорф – мне хотелось командовать. Командиром полка я готов был ехать куда угодно, хоть на Северный полюс, но мне было сказано: «Тебе только двадцать восемь. Успеешь еще полком накомандоваться. Сейчас в Германии требуются старшие офицеры оперативного управления армии».
Тяжело прошло расставание с семьей. Конечно, холостяком я горя не знал, мне было трын-трава куда ехать, а тут приходилось оставлять жену и маленькую дочь. Тяжело было на душе. Провожали нас со слезами на глазах, как будто мы едем на фронт. А мы ехали в мирную страну, очень быстро вставшую на ноги. Прошло всего семь лет после окончания войны, а магазины Германии были завалены продукцией: трикотажем, обувью, шубами, мехами. Это для нас было дико… Как же так?! Мы победили, они побежденные, но у нас этого ничего нет, у них все это есть!..
В Вюнсдорфе мы разместились в общежитии, чудом не разрушенном в результате договоренностей между союзниками об уничтожении немецких военных объектов. Жили по двое в комнате: я с Северовым, а Лохматиков с Тягуновым. Мы друг друга хорошо знали по академии, так что не нужно было притираться. Работать мы начали, едва прибыв на место. Мне поручили разработать замысел и план проведения тактических учений 14-й механизированной дивизии, которой командовал полковник Соколов, будущий маршал[28]. Я с удовольствием включился в работу, ездил по полигонам, в дивизию. В общежитии по вечерам мы частенько выпивали. Поначалу больше пили ликеры – они подешевле, сладкие и крепостью градусов 60. Потом кто-то пустил слух, что ликеры понижают потенцию. Все сразу прекратили их пить, перешли на корн[29] и коньяк. Причем уже через месяц это стало происходить ежевечерне. Я сказал Лене, что каждый день я пить не могу, и стал делать перерывы, а он потом так и спился – талантливый, толковый мужик…
За два месяца (май и июнь) все работы по подготовке и планированию учений были выполнены. Я приехал в штаб армии на доклад, и меня принял начальник штаба армии Стогнеев. После моего доклада мы зашли к командующему армией, генералу, который во время войны командовал 18-м танковым корпусом.
Он сразу поинтересовался, где я служил.
– Под вашим начальством, – ответил я.
– Очень хорошо! Тогда будем продолжать служить. Ты молодой человек, энергии у тебя много. Военный опыт у тебя большой, дерзай! У тебя хорошая перспектива роста. Важно, чтобы ты работал по-настоящему.
