Вдруг Коннор вцепился в горло Джека и начал его душить. Джек пытался оторвать пальцы противника от своей шеи, но не смог, тогда он нанес ему удар кулаком в ребра. Хватка австралийца ослабла. Джек глотнул воздуха и с сокрушительной мощью ударил Коннора прямо в лицо. Тот отлетел назад и распластался на дне лодки. Джек, не давая врагу опомниться, схватил его за обе руки, заломил назад, а ногой придавил его спину. Без слов было ясно – одно подозрительное движение, и Джек сломает ему хребет.
Иден испытала странную благодарность к Джеку за то, что он не убил Коннора на месте, во всяком случае не у нее на глазах. Должно быть, Джек тоже чувствовал, что на сегодня смертей достаточно.
С изможденного лица Джека капала кровь, но у него хватило сил удерживать Коннора, пока рядом не возникло судно речной полиции Темзы и не взяла пленника под арест.
Вернувшись на «Валиант», Джек так и не смог вспомнить подробностей драки в отеле «Палтни». Виктор объяснил, что у него легкая контузия.
Теперь, когда накал борьбы отступил, Джек начал чувствовать боль от своих многочисленных ран. Он получил три ножевых ранения – в руку, в ногу и в плечо. Челюсть слегка сместилась, на ребрах были глубокие царапины. Картину дополняли синяк под глазом и порез на шее, когда Риц хотел перерезать ему глотку. И все же никогда в жизни Джек не чувствовал себя таким счастливым – Иден была в безопасности, а о большем он и не мечтал.
Тем временем речная полиция барражировала воды Темзы, собирая матросов из команды Коннора, попрыгавших в воду с горящего корабля. С ними еще предстоит разбираться.
Сыщики полицейского суда с Боу-стрит и представители речной полиции отдельно допросили лорда Артура и доктора Фарради о том, чему они стали свидетелями в эту ночь.
Джек же надеялся, что Веллингтон действительно окажется настолько влиятельным, что сможет уберечь его от преследования законом в той мере, в какой это касается миссии Джека в Южной Америке, ведь нельзя было забывать, что в гостиничном номере по-прежнему находятся трупы де Рица и двух его приспешников.
Джека еще трясло от напряжения прошедшей схватки, но нежные руки Иден сумели его успокоить. Сама она тоже была не в лучшем состоянии: замерзшая, изможденная, наглотавшаяся грязной речной воды. Но они стояли рядом на гакаборте и ни за что не хотели расцепить рук.
– Джек, – прошептала Иден, повернувшись лицом к мужу, – я хотела сказать тебе – прости меня…
Джек посмотрел на жену и почувствовал ком в горле. Как она чиста!
– Это я должен просить прощения за свои ужасные слова.
– Нет. Любовь моя, я же знала, что ты произносишь их потому, что тебе больно. – Она хотела взять в ладони его лицо, но оно так распухло и так сильно кровоточило, что Иден не решилась до него дотронуться. – Дорогой, никогда не думай, что все эти светские развлечения могут быть для меня важнее нашей любви. Я люблю тебя. Ты – смысл всей моей жизни. Знай, я всегда за тебя, но я понимаю, почему ты усомнился, что я на твоей стороне. Больше такого не повторится. Если я причинила тебе боль, прости меня. Если пожелаешь, мы уедем из Лондона. Я хочу жить только там, где ты можешь быть счастлив.
Джек ощутил, как неровно застучало его сердце от этого бесхитростного проявления любви. Он взял в руки ее ладони и срывающимся голосом произнес:
– Сердце мое, скажу тебе честно: я всегда хотел найти себе место здесь. Лондон – мой дом. Я здесь родился, здесь моя семья. Я так долго бежал от всего этого. Но ты помогла мне понять, что дело не только в их суждениях, но и в том, что я сам всех отталкивал. Появилась ты, и у меня теперь есть причина попытаться снова вернуться в этот мир. Причина остаться в нем.
А потом Джек кратко сообщил жене о сплетнях, которые распускает Лизетт, и объяснил, почему он так испугался за будущее их ребенка.
– Но, Джек, – с нежной улыбкой обратилась к нему Иден, – теперь мы всегда будем вместе и ни за что не позволим, чтобы с нашим ребенком кто-нибудь посмел обращаться так, как обращались в детстве с тобой. Нам не о чем беспокоиться. – Она осторожно откинула прилипшую прядь с его влажного лба. – Когда люди увидят моего сына, они сразу поймут, кто его отец. Ведь он будет твоей точной копией.
Улыбка причиняла Джеку острую боль, но его губы все равно растянулись в широкой ухмылке. Иден обняла мужа, с трудом отыскивая местечко, куда можно его поцеловать, не задевая многочисленных ран и ссадин.
– Иди, Иди! Эй, парень, достаточно! Дай мне взглянуть на свою дочь!
– Папа? – выдохнула Иден и обернулась на голос, не выпуская Джека из объятий. Джек улыбнулся, глядя, как осветилось ее лицо. – Папа! – вновь закричала Иден, когда доктор выскочил из каюты, отчаянно размахивая руками.
– Иди! Дитя мое! Дорогое мое дитя! – Доктор Фарради летел по палубе к дочери.
Джек опустил руки, а Иден кинулась в объятия к отцу.
– Папа! – У Иден выступили на глазах слезы радости.
Мокрые, грязные, но счастливые представители семейства Фарради крепко обнялись.
– Папа, прости меня за все, что я натворила!
– Нет-нет, моя девочка. Ты была права, что сбежала. Это я, дурак, нарушил свое обещание. Надо было прислушаться к твоему мнению, прислушаться по многим вопросам. – Доктор поцеловал ее в лоб. – Моя храбрая девочка! Я так тобой горжусь, Иди. Не стоит ни о чем жалеть. У тебя была мечта, и у тебя хватило сил бороться за нее, дорогая.
Иден прижалась к его груди.
– Я нашла свою мечту, папа. – Помолчав, она вытерла слезы и показала на Джека: – Вот он стоит.
Джек смотрел на нее глазами, которые светились ярче огней святого Эльма, а сердце его разрывалось от любви и нежности.
– Только он не танцует, – улыбнулась Иден, – но с этим я уже смирилась.
Джек, не сводя глаз с жены, чуть слышно ответил:
– Я могу научиться.
Эпилог
Ямайка. Через год
Элегантная белая вилла стояла на залитом солнцем утесе, нависая над морской гладью. Склон, поросший пышной тропической зеленью, спускался к песчаному пляжу, ярко-синей воде и тонкому кружеву прибоя.
Был час сиесты. Иден сидела в плетеном кресле на выложенной красной плиткой террасе и писала кузине Эмили:
«Твоя мать абсолютно права – ты забудешь о боли сразу, как только возьмешь в руки свое дитя. Кроме того, рядом с тобой будет твой замечательный Трайерн. Я уверена, он будет заботиться о вас обоих с нежностью и вниманием».
Морской бриз принес крики чаек. В стенной выемке замерла крошечная изумрудная ящерица. Стройные пальмы раскинули над террасой веерные листья. Пышные соцветия красной бугенвиллеи алели на фоне лазурного неба. Иден продолжала:
«Дедушка – конечно, я имею в виду отца – недавно приобрел новую знакомую. Знаешь, кузина, я думаю, здешний воздух способствует романтическим приключениям. Мисс Джейн Росситер, незамужняя леди и местный синий чулок, очень интересуется исследованиями отца. Представь себе, на прошлой неделе он не смог нас навестить, потому что сопровождал ее в театр. Что за чудеса! Он стал таким галантным!
